Кроме ФМС и МВД этой сложнейшей проблематикой занимается еще семь федеральных ведомств, которые, как в известной интермедии Аркадия Райкина, одно пуговицы пришивает, другое рукава кроит, третье воротник прилаживает, и никто в целом за костюм не отвечает — такая примерно у нас ситуация. И она все ухудшается. Чего же мы ждем — народного бунта?
Наконец события в Сагре заставили высшее руководство обеспокоиться темой межнациональных отношений. Премьер Путин объявил о создании в аппарате правительства «спецструктуры по межнациональным отношениям».
Но мы хорошо помним категорическое высказывание Президента Медведева после «Манежки» о нецелесообразности создания какой-либо новой бюрократической структуры. Однако прошло чуть более полугода — и появилась новая «спецструктура». Сама жизнь нас торопит, подвигая к решительным действиям. Но пока все мы видим, что в практической работе наших властных структур после тревожных событий на Манежной площади ничего не изменилось.
Проведение Госсоветов, совещаний — дело, безусловно, важное и необходимое, но пора, казалось бы, уже переходить к конкретной работе, кропотливой, а порой — рутинной. Но кто ее будет ежедневно исполнять? Спецструктура аппарата правительства? Так ее на всю страну не хватит.
Понятно, что решение межнациональных проблем или, по крайней мере, снижение их остроты требует кардинальных перемен.
Для начала надо четко уяснить простые вещи: национальности все разные, и некоторые достаточно сильно различаются по модели поведения и психологическим особенностям. Можно, конечно, пытаться каждого уговаривать и воспитывать, но есть ли силы дойти до каждого «из Центра»?
Таким образом, получается, что призывы и декларации высшего руководства страны повисают в воздухе. Причина этого — в отсутствии механизмов, приводных ремней, которые должны трансформировать решения верховной власти в конкретные действия.
В принципе тут могут быть две различные формы: либо административные механизмы, которые приводит в действие специально созданное профильное министерство (ведомство), либо все надежды возлагаются на институты гражданского общества. По этому вопросу как раз мнения резко разделились.
Понятно, что любые изменения в сфере управления надо делать весьма осторожно. Ряд экспертов и представителей гражданского общества вслед за президентом выступают категорически против создания новой бюрократической структуры. Характерным выражением этой позиции явился комментарий члена Президентского совета по развитию гражданского общества Эмиля Паина по поводу идеи воссоздания Миннаца. Критикуя предложение о формировании такого профильного министерства или ведомства, он предлагает создать некий неправительственный фонд, основанный на взаимодействии гражданского общества и государства, который мог бы стать основным инструментом межкультурного взаимодействия.
Во многом можно согласиться с Паиным. Межнациональные и межконфессиональные отношения — весьма чувствительная сфера человеческих отношений, затрагивающая практически каждого жителя России. И наиболее эффективно решать эти проблемы можно лишь с привлечением гражданского общества, с самым широким участием титульного населения.
Но беда в том, что без административного ресурса в России сделать ничего не удается. Механизмы влияния гражданского общества на решения власти либо утрачены вовсе (по сравнению с теми, какие были, например, в новой России в начале 90-х), либо находятся в зачаточном состоянии. А для противодействия коррупции в этой области, минимизации неуклюжих попыток разрешения конфликтных ситуаций, которые затем приводят к страшным последствиям, у нашего гражданского общества просто нет ни полномочий, ни сил влияния.
Чтобы реально воздействовать на ситуацию, гражданские структуры должны играть свою роль в принятии решений или, по крайней мере, оперативно получать необходимую информацию. В противном случае роль гражданского общества сведется к критике уже принятых решений, когда поезд уже ушел, или к одобрению всех предложений федеральных органов власти, как это было в советское время.
В то же время совершенно очевидно, что государство в одиночку эти накопившиеся проблемы с места не сдвинет. Казалось бы, сейчас жизненно необходимо разрабатывать и внедрять самые неординарные методы для широкого вовлечения народных масс в решение этих проблем. А что мы видим и слышим? Что народ наш не готов и не дорос то до того, то до этого. Ладно бы шло это от чиновников. Самое печальное, что точно так же считают и многие представители самого гражданского общества. И значит, предложение Э. Паина о создании общественного фонда становится весьма отдаленной перспективой. Все это весьма печально.
Недавно был сделан еще один административный шаг, касающийся межнациональных проблем: Указом Президента РФ от 26 июля 2011 г. № 988 создана Межведомственная комиссия по противодействию экстремизму в Российской Федерации.
Председателем назначен министр внутренних дел России. В ее состав вошли, в частности, министры культуры, обороны, образования и науки, регионального развития, юстиции, директора СВР и ФМС, председатель Следственного комитета Российской Федерации. Это, пожалуй, четко артикулированный (отрицательный) ответ на предложение Э. Паина.
Но что ж получается? Значит, наши власти межнациональные и межконфессиональные проблемы сводят к экстремизму? Но какое отношение к экстремизму имеет, например, убийство футбольного фаната Егора Свиридова? Можно ли квалифицировать просто как экстремизм события в Сагре или в той же Кондопоге?
Кропотливую, очень сложную работу, требующую от представителей власти специальных знаний в области психологии, социологии, истории и культуры, мы опять пытаемся решить с помощью полицейской дубинки?
На самом деле этот вопрос — вопрос межнациональных отношений — крайне сложен. Мы сейчас наблюдаем ренессанс национального самосознания всех, даже самых малых народностей, и не только в Российской Федерации и на постсоветском пространстве, но и вообще в мире. И то, что обозначается некоторое противостояние цивилизаций, тоже заметно.
Социальная среда и социальное взаимодействие в последнее время кардинальным образом изменились. В этой связи меняются и модели поведения различных социальных и особенно национальных групп населения. Из-за неодинаковой эластичности шаблонов поведения у различных групп населения приспособление к новым условиям идет не одновременно. Кто-то опаздывает, кто-то опережает. В результате возникает конфликт моделей поведения, что ведет к конфликту между различными группами населения, к межнациональным конфликтам.
Пора также признать, что линия особого напряжения проходит в основном между «местными» россиянами и россиянами — выходцами с Северного Кавказа. Отношения с мигрантами из ближнего зарубежья не настолько накалены.
Думаю, что усиливающаяся напряженность в отношениях между мигрантами из северокавказских республик России и населением принимающих их городов европейской части страны во многом объясняется тем, что за последние десятилетия эти субъекты Федерации в смысле национального состава превратились в монореспублики. Русских и людей другой, некоренной, национальности, которые раньше привносили свою культуру, свои шаблоны и модели поведения, там осталось очень немного. Теперь модели и шаблоны, принятые в таких монореспубликах, стали серьезно отличаться от принятых в городах, скажем, среднерусской полосы.
И это происходит несмотря на то, что элиты этих республик очень чувствительны и восприимчивы к сигналам, которые поступают из Москвы: они первыми реагируют и докладывают об исполнении инициатив, озвученных Москвой, у них самое высокое количество голосов за «Единую Россию» на выборах, они быстро сменили высокое и почетное звание президента республики на более скромное главы республики и т. д.
Так почему же столь вызывающе ведут себя рядовые представители этих народов, когда оказываются вне своей национальной республики? Видимо, причина в том, что выходцы с Кавказа быстро воспринимают не только указания и сигналы из федерального центра. Когда они меняют место жительства, то немедленно осваивают и современные модели поведения, принятые в столице и ряде российских регионов. Например, вот эту бытующую у нас установку: кто сильнее и «круче» — тот и прав, а заодно и богат. То есть фактически повторяют стереотип поведения наших «крутых», но ведь местные жители воспринимают это как попытку выходцев с Кавказа продемонстрировать свое национальное превосходство.
Совершенно понятно, что в нашей многонациональной стране, принимающей к тому же миллионы трудовых мигрантов, проблемы межнациональных отношений настолько многогранны, противоречивы, а порой спутаны в один тугой клубок, что сама жизнь требует уделять этим вопросам пристальное и, самое главное, повседневное внимание. Поскольку так уж повелось испокон веку в нашей российской истории, что без административного ресурса никакие существенные реформы у нас не делаются, то и в нынешней ситуации, хотим мы того или не хотим, необходимо все-таки создавать принципиально новую — да, бюрократическую структуру.
