Сто дней. За это время Гитлер до Можайска дошел. На Москву в бинокль глядели фрицы. А кремлевский горец вооружал народное ополчение и – с одной винтовкой на троих – кидал под танки Гудериана.
Напрасно министры плохо в школе учились. Запомнили: главное – флажок воткнуть. А сколько солдат ради этого погибло – забыли. Забыли, что с винтовкой «за Родину!» оказывается сильнее, чем на танке «за фюрера и немецкий порядок!» (не путать с конституционным).
Но запомнили, что катастрофические поражения и огромные потери надо называть «неудачами начального периода» и объяснять неготовностью.
Да, граждане, Грачев позволил себе и это. Он (простая душа, его лицо все видели, умом не светится) так и заявил: мол, армия была не готова[93].
Выходит, Дудаев совершил вероломное нападение. Тут опять по учебнику: или ФСК плохо разведала, или в Кремле правдивые сообщения (по примеру Иосифа Виссарионовича) посылают на…
И Грачев, и вся официальная пропаганда (в честь пятидесятилетия Победы?) устроили нам повторение пройденного. (Чтобы мы извлекли наконец уроки?)
Как и тогда: сперва трещали «малой кровью, на чужой территории». Потом – «неготовность».
Как и тогда: не полагается говорить о мародерстве. Сам министр юстиции (!) заявил: нету мародерства, разве что берут еду в оставленных квартирах. А телерепортажи показывают (не подумавши), как солдаты в армейских палатках отдыхают под шелковыми ватными одеялами. Из дома взяли. Вот только из чьего?
После той войны тоже было не принято говорить о мародерах. Говорили о трофеях. Солдаты везли – сколько в «сидор» набьется, генералы – вагонами. Высоцкий пел неприличное:
Трофейная Япония,
Трофейная Германия!
Пришла страна Лимония —
Сплошная чемодания…
Лицемерные разговоры о мире не стоят ни гроша после откровенных заявлений Грачева и пр.: «Никаких переговоров с бандитами! Ультиматум! Пусть сложат оружие!»
Сложат они тебе, жди. Но Грачев не столь наивен, он и не ждет капитуляции. Повторяем в сотый раз: война в его интересах. Генералы нашли наконец занятие. Уже тысячами сыплются ордена, идут внеочередные звания. А денег! Кто ж считает деньги, когда война? Сколько надо – столько и будет.
Высшие лица проговариваются поминутно. Невольно выдают свои тайны. Секретарь Совета безопасности Лобов на днях произнес подряд две фразы: «Война скоро кончится» и «Надежд на мирное решение – мало».
Понятно. Если скоро, но не миром – значит, уничтожение. (Если враг не сдается – его уничтожают.) Значит, Совет безопасности решил уничтожить всех чеченцев.
Меня, конечно, поправят: «всех вооруженных чеченцев, то есть бандитов». Бандитов, безусловно, надо убить всех, не тратя времени на суд и следствие. Респектабельная газета «Сегодня» так и пишет: «Хороший бандит – это мертвый бандит», забывая, что это – перифраз расистского «хороший негр – мертвый негр». Есть, однако, досадная мелочь: статистика потерь.
Убив за три месяца тысячу бандитов (7 тысяч – это враки), заодно убили около 25 тысяч мирных жителей. Даже если всего один чеченец из 25 взялся за оружие, то и выйдет, что, убивая вооруженных, – убьем всех.
А скоро ли? Чеченцев около миллиона. Защищая свою землю, даже самый невоинственный народ ставит под ружье около 20 % населения. Предстоит убить 200 тысяч. Если продолжать с той же скоростью (по тысяче за три месяца) – потребуется 600 месяцев, то есть 50 лет. Как ни странно, тот же срок называет Дудаев, хотя мне неизвестно, из каких расчетов он исходит.
Судьба полицая
Упорно и ежедневно нам говорят о создании «местной администрации», показывают «премьер-министра» Хаджиева, показывают милицию, создаваемую из «хороших чеченцев».
Видя этих милиционеров, невольно вспомнишь судьбу полицаев, старост и прочих бургомистров. Завоеватели и тогда создавали местную администрацию. Но впереди старосту ждала виселица и табличка «предатель Родины». За исключением тех случаев, когда такой бургомистр, работая на немцев, на деле выполнял задания подпольного обкома.
Те чеченцы, которые сотрудничают с нашей армией, воспринимаются нормальными чеченцами только как предатели. Они уже не чеченцы, не люди, их судьба предрешена, и они живы только пока их защищают наши танки.
Конечно, они согласно кивают головой, говорят в телекамеры правильные слова и проклинают Дудаева. Но неужели мы такие дураки, что верим в этот театр?
Неужели уроки Великой Отечественной пропали? Неужели Бог опять желает наказать Россию, отнимая разум у правителей?
Мы напали на племя. Под бомбами, под «Градами» гибнут их женщины и дети. Уже погибли десятки тысяч. В такой момент все внутриплеменные распри прекращаются.
К генералу Масхадову (брать интервью) и обратно я ехал в машине с шофером и проводником. Всю дорогу они орали друг на друга так, что я думал – дойдет до драки. Они ругались по-чеченски, но вставляли русские слова, и было ясно, что проводник превозносит Дудаева, а шофер – ненавидит.
Несколько раз я настоятельно просил: давайте по-русски, мне интересно. Но несмотря на то что желание гостя – закон, мне холодно отвечали: «Да мы о своем говорим, тебе неинтересно».
Они говорили именно о своем. Плохой Дудаев или хороший – он свой. Не так уж любили Сталина советские люди, но драться с немцами это не мешало. Они сражались за Родину, мстили за сожженные дома, погибших братьев, отцов, матерей. Дай, победим фрицев, а там…
Стать сегодня российским милиционером – для чеченца значит не киоски рэкетировать, а наняться ловить своих.
Местная администрация склонна честно выполнять карательные функции только по отношению к чужим.
Может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что ожесточенность сегодняшнего чеченского сопротивления родом из 1944 года. Из депортации.
23 февраля 1944-го всех чеченцев – от новорожденных до престарелых – погнали на станции, погрузили в вагоны и увезли в Сибирь. Всех, кроме тех, кто не мог идти, а нести было некому. Таких собрали в сарай, обложили сеном и сожгли заживо. А из тех, кто был депортирован, погибло 60 %.
Это – геноцид. Слово хорошо знакомое. Но сейчас – из-за чеченцев – я впервые задумался о его втором, неявном смысле. Геноцид – от греческого genos (род) и латинского caedere (убивать) – уничтожение рода, племени. По международным нормам геноцидом считается одномоментное убийство свыше тридцати двух человек по расовому признаку. Но о таких мелочах и речи нет. Всерьез о геноциде говорят, когда жертвы исчисляются тысячами, когда истребляют существенный процент нации.
Не остается ли геноцид в генах, в генетической (родовой) памяти? Не эта ли страшная закалка?..
В 1944-м чеченцы покорно шли в вагоны, не зная, что их ждет. В 1995-м родовая память о гибели 60 % исключает для них покорную рабскую смерть.
Многие помнят депортацию. Все, кому больше пятидесяти пяти, – помнят. Все старейшины помнят. А все взрослые чеченцы (и ингуши, и балкарцы, и…) – все, кому меньше пятидесяти, – родились в ссылке. Все. И Дудаев, и Аушев… Родились и росли в землянках, сараях, бараках под рассказы родителей о том, как прекрасно жили в Чечне. Какие были лошади, дома, оружие, ковры… И, должно быть, вспоминая, как покорно они пошли в вагоны, чеченцы задыхались от ненависти и плакали от позора. И, получив такую прививку, выросли непокорными. Им нечего было терять, а это развивает храбрость. Сталин был уверен, что уничтожил их полностью. Эти народы были вычеркнуты даже из энциклопедических словарей.
В советских словарях 1950-х годов нет слов «чеченец», «ингуш», «балкарец»… Нет ни народов, ни стран. Нет Чечни, а древнее Урарту есть непременно.
Разумеется, среди чеченцев есть такие, кто «сознательно и честно» перешел на нашу сторону. Но если человек встает на сторону тех, кто разбомбил его город, убил его родню, – это моральный урод. Можно ли полагаться на такого человека?
Да и как отличить того, кто сотрудничает честно, от того, кто притворяется? Ведь, нанимая притворщика, мы сами внедряем в свои ряды шпиона. Подслушает планы, высмотрит склады и – донесет Дудаеву.
Положение хреновое. Все чеченцы знают русский язык. Ни один наводитель конституционного порядка на территории Чечни не знает по-чеченски ни слова. Кроме «Аллах акбар»!
Это значит: всё, что мы говорим, – они понимают. То, что они говорят, – мы не понимаем. Какой простор для партизан. Ведь «хороший чеченец» в милицейской форме может с невозмутимым видом произнести одно словечко, и его задержанный собрат уже будет знать, что и как говорить.
Наличие местной администрации гарантирует Дудаеву точную и своевременную информацию о планах. А наши генералы, похоже, не читали даже «Васька Трубачева».
Судьба чеченца
Вернувшись в свой аул, он нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, красивый, с блестящими глазами мальчик, был привезен мертвым к мечети. Он был проткнут штыком в спину.
