— Технологическая экипировка Бонда стала одной из легенд франчайза. Все эти суперавтомобили, смертельные авторучки, взрывающиеся атташе-кейсы — плод фантазии сценаристов?
— Только отчасти. Продюсер Кубби Брокколи дружил с полковником американских ВВС Чарльзом Рассоном. Тот стал техническим советником франчайза и добывал у своего военного руководства разрешения на использование в фильмах новейших устройств и оборудования. Кроме того, для картины «Голдфингер» он добился разрешения на съемки в Форт-Ноксе, где хранится большая часть золотого запаса США.
— Известно, что президент Джон Кеннеди, глава ЦРУ Аллен Даллес и британский принц Филип были горячими поклонниками бондианы. Могли ли бондовские кинофантазии сознательно или бессознательно транслироваться в реальную политику?
— Даже если такое воздействие и было, те, от кого это зависело, делали все, чтобы влияния никто не заметил. Но, по-моему, Бонд больше зеркало, чем первопричина событий. Доктор Но в первом фильме бондианы хочет уничтожить американские ракеты во время их испытаний. В то же самое время мир был поставлен на грань реальной катастрофы кризисом вокруг русских ракет на Кубе. «Спектр» во многих отношениях похож на нынешние международные террористические организации. Он экстратерриториален и прибегает к помощи экстремистских кругов стран, где находится. «Человек с золотым пистолетом» 1974 года обозначил конфликт вокруг установки по производству солнечной энергии. И это в самый разгар мирового энергетического кризиса. «Лицензия на убийство», 1989 год: война с наркомафией — на экране и в жизни. Сегодня, когда в сознании человечества происходит экологический переворот, мы видим, как в «Кванте милосердия» Бонд схлестывается со своими врагами вокруг запасов воды. Я не правомочен говорить о фильме «Координаты: Скайфолл», но, поверьте, там тоже есть прямая связь с мировыми политическими трендами.
— Разъясните, пожалуйста, сколько же снято фильмов бондианы — 23 или 25?
— Официально студией EON Productions, принадлежавшей Кубби Брокколи и Гарри Зальцману, сняты 23 фильма. Еще два фильма сняты вне франчайза. Это пародийный «Казино «Рояль» 1967 года с Питером Селлерсом и Дэвидом Нивеном и ремейк «Шаровой молнии» 83-го года под названием «Никогда не говори «никогда». Дело в том, что Флеминг продавал права на экранизации разным продюсерам. Было несколько судебных процессов. Когда первые Бонды стали приносить большие деньги, всем захотелось отрезать кусочек пирога.
— А может ли кто-то еще сегодня снимать фильмы про Бонда?
— Нет, право это в свое время было передано Флемингом продюсерам франчайза. После смерти Кубби Брокколи и Гарри Зальцмана оно перешло Барбаре, дочери Брокколи, и его приемному сыну Майклу Уилсону.
— Если сравнивать даты релизов бондианы, то средняя периодичность — один фильм в два года. Только между «Лицензией на убийство» и «Золотым глазом» пауза в шесть лет, да и «Координаты: Скайфолл» на пару лет припозднились. Почему?
— «Скайфолл» отложили, потому что у студии MGM возникли финансовые трудности. Сегодня они преодолены, и фильм выходит. Что касается паузы 89—95-го годов, о которой вы говорите, тогда возник сложный юридический спор между претендентами на продюсирование, все долго висело в воздухе. В результате Тимоти Далтон отказался от роли, он устал ждать, и на вахту заступил Пирс Броснан.
— Мир меняется, меняется и Бонд. Скажем, сегодня он уже не курит. Если так дело пойдет, то под напором политкорректности шпион станет паинькой...
— В своей книге я привожу высказывание по этому поводу режиссера «Золотого глаза» Мартина Кэмпбелла: «Станет ошибкой лишить Бонда его мужского шовинизма. Он должен остаться бабником». Я с ним абсолютно согласен. Психологически, мотивационно его желание получать от жизни все удовольствия сейчас и сразу объяснимо и логично. Флеминг служил в годы Второй мировой войны в морской разведке и знал по опыту своему и своих коллег, как военнослужащие в короткие дни отпуска оттягивались на всю катушку. Суперагент живет на краю бездны, рискуя жизнью ежеминутно во славу британской короны. Мы с вами знаем, что он выживет, спасется в последнее мгновение. Но он этого не знает. И за свой громадный риск хочет получать все лучшее: костюмы, автомобили, еду, сигары, алкоголь. Красивые женщины в списке приоритетов настоящего мачо, естественно, на первом месте. Да, табаком пришлось поступиться. Для многих Бонд — объект для подражания, часто неосознанного. Не забывайте, всемирный бренд знают, наверное, 90 процентов населения планеты. Причем если в 60—70-е годы на эти фильмы ходила преимущественно семейная аудитория, то сегодня круг зрителей радикально расширился за счет подростков.
— В прессу просочились сведения, что в «Скайфолле» Бонд будет пить не мартини, а пиво, предоставленное спонсором. Так и до сока недалеко...
— Я думаю, что мартини сохранится вечно как важный атрибут. Просто повторять одно и то же скучно, и вокруг этих бондовских привычек уже давно сценаристы затеяли ироничную игру. В том числе и по поводу рецепта фирменного коктейля. В новой версии «Казино «Рояль» Бонд, проигравшись в покер, заказывает его, а когда официант уточняет, встряхивать или перемешивать, агент бросает: «Неужто я похож на человека, которого это сейчас колышет?»
— Какие еще атрибуты, на ваш взгляд, неотъемлемы от образа агента 007?
— Элегантный вечерний костюм или смокинг, сидящие на нем так, как будто он в них родился. После всех рукопашных, перестрелок и погонь костюм должен оставаться безупречным. Кстати, Шона Коннери, которого многие считают лучшим Бондом, пришлось специально готовить к элитному дресс-коду. Рослый шотландец был рабочим парнем, и перед съемками «Доктора Но» его долго натаскивали, водили по фешенебельным магазинам и закрытым клубам, чтобы он перенимал походку и повадки аристократов. С последним по времени Бондом, Дэниелом Крейгом, несколько другая история. Его внешняя фактура изначально предполагает больший демократизм, чем у его предшественников. Поэтому вполне логично, что Крейг, облачаясь в смокинг, пытливо и несколько тревожно смотрится в зеркало.
— Есть люди, которые не приемлют облик и манеру Крейга, считая его простоватым и грубоватым, особенно на фоне таких изысканных джентльменов, как Шон Коннери, Роджер Мур и Пирс Броснан.
— На мой взгляд, Крейг, как и Коннери, органичен во всех ипостасях — от ловеласа до убийцы. Вообще вопрос, какой Бонд лучше, ответа не имеет. У каждого поколения, у каждого зрителя свой любимый Бонд. Есть люди, которые считают Тимоти Далтона лучшим, а «Лицензию на убийство» адаптацией, самой близкой к первоисточнику Флеминга. Есть те, кто пальму первенства отдает Джорджу Лазенби, сыгравшему агента лишь один раз — в фильме «На секретной службе Ее Величества».
— Неужели?
— Да-да. Они считают, что Лазенби с его простодушием и сентиментальностью гораздо ближе к истинному характеру агента 007, каким он виделся Флемингу. Уверен, когда Крейг сыграет еще в парочке фильмов франчайза, — а он уже подписался под них, — тоже обретет культовый статус и массу стойких поклонников, считающих его Бондом «номер один». Понимаете, в обществе, британском ли, американском, любом другом, с годами меняется представление о том, что есть cool. Сегодня cool быть немножко мужиковатым и шершавым, как Крейг, а лощеные красавцы как-то вышли из моды. Начался этот поворот в 80-е годы, когда на авансцену голливудского экшна вышли грубоватые парни из синих воротничков: Брюс Уиллис, Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне. Бонд эпохи Крейга — уникальный случай стилевой конвергенции, когда он и рабочая косточка, и сноб в смокинге.
Кстати, удивительная гибкость бренда — еще одно подтверждение его витальности. Все франчайзы с годами выдыхаются, а этот, похоже, продолжает набирать обороты.
Нью-Йорк
Конец собачьей жизни / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Конец собачьей жизни
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Новая постановка Роберта Стуруа в московском театре «Et Cetera»
Выдающийся грузинский режиссер Роберт Стуруа, с прошлого сезона обосновавшийся в московском театре «Et Cetera» в качестве главного режиссера, выпустил премьеру под скептическим названием «Ничего себе местечко для кормления собак». Собаки в его спектакле не появляются, но их зловещее присутствие несколько раз оговаривается. Действие происходит на каком-то заброшенном участке земли, где обитает старый торговец оружием, куда забредают два молодых обездоленных существа — Он и Она и где, видимо, орудуют злобные собачьи своры, которые здесь просто символ одичания и агрессии. В театре рассказывают, что пьеса молодого французского прозаика, драматурга и сценариста Тарика Нуи в переводе Ирины Мягковой была в оригинале длиннее, читалась очень легко и обнаруживала явную принадлежность к современной литературе о тотальной растерянности человека перед враждебным миром. Роберт Стуруа сокращает текст и делает из него еще одну притчу, исключительно в своем духе. Если даже из огромной «Бури» он не столь давно в том же «Et Cetera» выпарил часовой изящный субстрат, то за Тарика Нуи против Шекспира и обижаться как-то неловко. Короткий спектакль очень театрален и очень музыкален. Композитор Гия Канчели написал к нему целую сюиту, а Александр Калягин, играющий роль старика-торговца, некоторые фразы даже выпевает, и это напоминает нам судью Аздака из незабвенного шедевра Роберта Стуруа «Кавказский меловой круг» Бертольта Брехта. Режиссер обобщает и итожит в своих спектаклях с каждым разом все категоричнее. Причем итожит и скверные достижения цивилизации, и человеческие нравы, и собственный театральный метод, все жестче отсекает подробности и набрасывает просто рукой мастера печальные эскизы на тему конца света.
