В-четвертых: «Мы располагаем впечатляющим списком (!) ярких достижений в области науки, техники, образования, искусства». Привел бы хоть пяток имен из этого «впечатляющего списка». Увы, это опять были бы только советские имена. А у вас корифеи в области науки — Кашпировский, техники (подсчета голосов) — Чуров, образования — Фурсенко, искусства — шаман Эдвард-оглы-Радзинский.
В-пятых: «Мы располагаем славной историей армии и флота, ядерным оружием». Какой армии? Красной, Советской. Какого флота? Красного, Советского. А откуда взялось у вас атомное оружие, которое ныне только и спасает нас? Из советского наследства. Но не могут выговорить такие слова кремлевские манкурты. А располагать славной историей армии — хорошо. Но еще лучше — иметь славную армию. Но где, в чем слава армии Грачева — Сердюкова? Разве что в великой победе над грузинскими бегунами на дальние дистанции. Так этой войны вообще могло не быть, если бы вы, президентушка, не туризмом по Енисею занимались, не сидели по два часа у компьютера, а решились бы своевременно сказать веское слово.
В-шестых: «Мы располагаем авторитетом державы, игравшей значительную, а в некоторые периоды и определяющую роль в событиях исторического масштаба». Господи, какая увертливость, какой страх перед Новодворской произнести слово «СССР». Это же он, СССР, был страной, игравшей не «значительную», а великую роль, и не в «некоторые периоды», а на протяжении почти всего XX века до вашего прихода. Одной этой фразы достаточно, чтобы оценить всю статью: увертливость, трусость, убожество мысли и языка.
Ну, хорошо, хотя вся статья выдержана в духе такой вот изящной дамской болтовни и никаких ответов в ней нет, поверим, однако, что они у Медведева все-таки есть. Поверим. Но тут же нельзя не спросить: а с кем, батюшка, вы намерены эти вопросы решать? Надо думать, прежде всего с партией «Единая Россия», со спикером Госдумы Грызловым, с Исаевым, Морозовым, Володиным… Вот самый умный из них — В. Грызлов. Он обессмертил свое имя афоризмом: «Дума — не место для дискуссий!» И в эту государственную голову не могло прийти, что будет, если в перерыве между заседаниями приспичит ему посетить туалет, а там — Жириновский с ружьем преградит ему дорогу и скажет: «Подите прочь! Туалет — не место для мочеиспусканий». Но это пустяк! А ведь что может случиться хотя бы в тот скорбный день, когда Грызлов повезет на кладбище свою любимую бабушку. Его там спросят: «Что вы хотите?» Он ответит: «Похоронить любимую бабушку». — «И вы привезли покойницу? Так знайте же: кладбище — не место для покойников!»
Таков главный и лучший ваш кадр по государственной линии. А по идеологической? Вот Владимир Познер — едва ли не главный трубадур, защитник и певец вашего режима. Делает он это не впрямую, а с помощью вранья насаждает презрение и ненависть к русской истории, литературе, к Советскому прошлому, к Сталину.
Каков гусь лапчатый! Он однажды заявил, что мне, родившемуся, крестившемуся и всю жизнь прожившему здесь, отлучавшемуся лишь на три года за границу по случаю войны, здесь схоронившему бабку и деда, отца и мать, сына и сестру, — в России не место! А ему, сыну эмигранта, родившемуся во Франции, жившему в США, прибывшему сюда лет в двадцать и двадцать лет клевещущего на нас, — место!
Он по случаю недавнего своего юбилея сказал: «Если мне не дадут работать на ТВ, я тут же уеду. В России меня держит только моя работа». Отменно оплачиваемая. «Я не русский человек, — сообщил он всех поразившую новость, — это не моя родина, я здесь не вырос, я не чувствую себя здесь полностью дома и от этого очень страдаю». И опять: «Я чувствую себя в России чужим. Я не считаю эти улицы для себя своими».
Ах, страдалец! И мы тебя чувствуем чужим, ну просто таким чужим, как крокодила из Миссисипи, если они там водятся. Однако, что ж, иностранец может так чувствовать себя на чужбине, но чтобы всем известный в стране человек, постоянно поучающий граждан страны, все это с вызовом афишировал… Какая невоспитанность, какое плоскостопие ума и рахитичность души! Иначе говоря, какое хамство!
«Своими я считаю парижские улицы. Недавно я был в Париже и чувствовал там себя абсолютно счастливым». Чего ж не остался во имя абсолютного счастья? «И если у меня нет работы, я поеду туда, где чувствую себя дома. Скорее всего, я уеду во Францию». Не только в Китае или Америке, но и в Лихтенштейне, в Монте-Карло ему сказали бы: «Ну и шпарь туда, печеночный сосальщик!» А у нас он — известнейшее в стране телетрепло государственного канала, какой-то академик, даже президент. И не уедет он во Францию, где с русскими деньгами чувствует себя абсолютно счастливым, потому что там никому не нужен, занимать такое место и грести такие деньги он может только в России при нынешней национально бесполой власти. И вы, Медведев, указать Познеру на дверь никогда не посмеете.
Любимый предмет познерского ковыряния — патриотизм. Сергей Ковалев однажды заявил, что Лев Толстой сказал: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяев». Однако вскоре выяснилось, что афоризм принадлежит английскому писателю Сэмуэлю Джонсону (1709–1784). Но так мог сказать и Толстой, ибо речь тут идет не о патриотизме, а о негодяях, которые прячутся за патриотизмом, как за самой надежной стеной. Но Познер подхватил афоризм в ковалевском толковании. Ему это было очень нужно для того, чтобы высмеять русский патриотизм!
Сей телефранцуз пускается еще и в рассуждения о русском характере: «В российском менталитете негатив закреплен. Мы (и он с нами! — В. Б.) всегда начинаем ответ словами «нет» или «не получится», «это невозможно». Ну, правильно, иногда мы так отвечаем. Например, в 1941 году Гитлер задал нам вопрос: «Хотите быть моими рабами?» Мы всем народом сразу ответили: «Нет, не получится, это невозможно». И Гитлеру свернули шею. Это оказалось возможно.
А у Познера есть и еще укор нам, русским: «Если американцу сделать какое-нибудь (?!) предложение, первое, что он будет делать — думать, как это осуществить». Вранье. Клевещет и на американцев. Первое, что «будет делать» разумный американец, — подумает: дельно ли, выгодно ли, законно ли и лишь потом, если нет противопоказаний, — как осуществить это предложение. «А у россиянина первым ответом будет: «Это невозможно!» Ну, какое французское долдонство! Так он говорит о русских, создавших великую страну, сверхдержаву, наступавшую на пятки его Америке, и если бы не банда предателей, сейчас Америка мечтала бы разглядеть вдали русские пятки. Вспомнил хотя бы, если слышал, россиянина Чичикова. Он объехал других россиян — Манилова, Плюшкина, Коробочку, Ноздрева… И всем делал невероятное предложение: продать ему мертвые души. И что же? Ни один не сказал: «Это невозможно!» Все продали. И только Манилов вначале немного замялся: «А не будет ли сия негоция нежелательна для будущих видов отечества?»
А французский знаток русской души продолжает: «Даже когда русские люди встречаются и спрашивают «Как дела?», в лучшем случае отвечают «Нормально». Сказать «Хорошо» или «Отлично» как-то неловко». Мыслитель, было время, когда советский поэт писал:
Я земной шар чуть не весь обошел,
и жизнь хороша, и жить хорошо.
А в нашей буче, боевой, кипучей, и того лучше.
Народ повторял за поэтом: «И того лучше!» И не ваш ли батюшка Владимир Соломонович Познер (1905 — ?) так обожал этого поэта, что Корней Чуковский 5 декабря 1920 года записал в дневнике: «Никогда не забуду маленького, черненького Познера, который отшибал свои детские ладошки, аплодируя его стихам».
А великий поэт оглашал всю Россию:
Надо мною небо — синий шелк.
Никогда не было так хорошо!
И народ повторял: «Никогда — до советской эпохи!»
А вот взгляд академика на сферу его любимой профессиональной деятельности: «По телевидению не нужно давать концерты Чайковского. Телевидение — это совсем другое». Какое другое? А вот, говорит, что определяет его суть: «Публика хочет смотреть и криминал, и то, что можно назвать подглядыванием в замочную скважину… Люди хотят знать об убийствах, изнасилованиях, наводнениях и катастрофах…» Подглядывание во все времена у всех народов считалось подонством. Гамлет от имени всего прогрессивного человечества заколол шпагой царедворца Полония, который пытался за ним подглядывать. А ставить это гнусное занятие в один ряд с наводнением и катастрофой может только сверхподонок. Разумеется, многое из того, что названо, телевидение должно показывать, но оно же у нас завалено сплошь кошмарами и мерзостью вплоть до половых актов на экране. И конечно, везде есть и всегда были люди, охочие до таких зрелищ…
«Настоящее телевидение, — говорит Познер, — это английское и американское Си-би-си…» Это почему же? А потому, что «американское телевидение пропагандирует семейные ценности, там полицейские, пожарные, врачи — классные ребята. Эти истины возведены в ранг базовых ценностей общества». Да ведь так было до вашего нашествия и на нашем телевидении, в нашем кино. Классный парень полицейский? Пожалуйста, участковый милиционер Федор Иванович Анискин, великолепно сыгранный в кино великолепным Михаилом Жаровым. Классный врач? «Платона Кречета» или «Доктора Калюжного» смотрел? Едва ли! И он рад, что в Америке вот так, а в России ему и его сатрапам удалось устроить все наоборот: «Только начинаешь показывать позитив, зритель переключается на другой канал». Ну, что такое «позитив» по Познеру, мы знаем. Например, давнее вранье о том, что советский генерал Суслопаров, от нашей стороны присутствовавший 8 мая 1945 года при предварительной церемонии подписания капитуляции в Реймсе, по приказу Сталина расстрелян. Или вот недавняя беседа с ак. Ж. Алферовым. Там Познер сказал, что его семья вернулась из Франции в Россию в декабре 1952 года, и если бы через два месяца Сталин не умер, то наверняка вся семейка была бы тотчас посажена или расстреляна. Но зачем же они приехали, если точно знали, что «другу отца не повезло»: он вернулся в 1936 году и едва успел жениться, как его тотчас упекли аж, говорит, на 17 лет. Поди проверь!… А он, оказывается, был замечательный человек, может быть, ровня Ходорковскому.
