Кого пускать с «давальческой» нефтью на заводы и на каких условиях – этот вопрос решал Урал Рахимов лично. Финансовые возможности претендентов, их история работы на рынке – это был далеко не главный критерий отбора. Показательна история взлета и падения башкирского бизнеса компании «ВМС-Октан». Если в начале 2001 г. объемы ее поставок на уфимские заводы не превышали 30 тыс. т в месяц, то спустя год они выросли на порядок, до 300 тыс. т. У «ВМС-Октан» за тот год, когда компания превратилась в одного из крупнейших «давальцев» в Башкирии, ничего не изменилось – не появилось ни нефтяных месторождений, ни ресурсов для финансирования сделок по закупке нефти у крупных компаний. Между тем переработка 1 т нефти приносила «ВМС-Октан» около $25 чистой прибыли. В чем секрет успеха?
Если говорить коротко: Василий Хитаришвили, один из партнеров по бизнесу «ВМС-Октан», сумел завоевать доверие Урала Рахимова. Каким именно образом Хитаришвили удалось пробиться в число доверенных лиц сына башкирского президента, сегодня уже не выяснить. В декабре 2003 г. бизнесмен был убит у подъезда своего дома. Бизнес «ВМС-Октан» в Уфе тут же остановился. В списке «давальцев», допущенных к работе на уфимских заводах в январе 2004 г., компании Хитаришвили и его партнеров уже не было. Источник Forbes, знакомый с ситуацией, говорит, что выбиться в число крупнейших «давальцев» уфимских заводов «ВМС-Октан» помогла некая Эльза Фесак, давняя и хорошая знакомая Урала Рахимова. Фесак возглавляла уфимское представительство «ВМС-Октан». А после гибели Хитаришвили учредила собственную компанию, которая занялась поставками нефти на башкирские заводы.
Почему именно был убит Хитаришвили – до сих пор до конца не ясно. Это преступление также пытаются «повесить» на Изместьева, вроде бы как рост компании Хитаришвили происходил за счет доли Изместьева. Но выглядит это неубедительно – кому и сколько нефти поставлять для переработки на башкирские заводы, решал Урал Рахимов лично. И, устранив «конкурента», Изместьев, естественно, не получал никаких гарантий, что освободившаяся «квота» достанется ему. Изместьева еще обвиняют в убийстве в 2002 г. Валерия Сперанского, финансового гения и «правой руки» Урала Рахимова. Но это все скорее частности. А главное – непосредственно перед выборами 2003 г., где Муртаза Рахимов пусть и со скандалами, но победил, Урал Рахимов несколькими сделками оформил на свои структуры в собственность все четыре башкирских НПЗ, а также «Башкирэнерго» и сеть АЗС в республике.
Эту операцию, выглядевшую уж слишком явным выводом активов из государственной собственности, расследовала Счетная палата и признала незаконной. Сделки пытались опротестовать и развернуть назад федеральное Минимущества и налоговая служба.
Но Рахимовым все претензии удалось отбить, а на активы найти подходящего покупателя. В 2005 г. Урал Рахимов продал 25 % своего бизнеса группе АФК «Система». А весной 2009 г. «Система» выкупила у сына башкирского президента и остававшийся в его руках контрольный пакет группы «БашТЭК». Именно так назывался в то время агломерат активов, подконтрольный Уралу Рахимову. В его состав входило четыре нефтеперерабатывающих предприятия. Добывающая компания «Башнефть», сеть АЗВ в республике, а также региональная энергокомпания «Башкирэнерго».
Все это хозяйство Рахимов-младший продал за $2 млрд. А в июле 2010 г., спустя год после сделки, президент Башкирии Муртаза Рахимов удалился на пенсию. Спешно созванный парламент Башкирии единогласно проголосовал за пожизненные гарантии и льготы для экс-президента. Урал Рахимов уже долгое время живет в Австрии.
В 1999 г., накануне выборов нового президента вместо больного Бориса Ельцина, Юрий Лужков, Минтимер Шаймиев и Муртаза Рахимов, объединив усилия, создали движение «Отечество – Вся Россия». ОВР попыталось выдвинуть на пост президента РФ своего кандидата – Евгения Примакова, и проиграло. Региональные бароны потерпели фиаско в своих политических амбициях. Однако последующие 10 лет позволили им компенсировать политическое поражение дивидендами в виде компаний с миллиардной стоимостью, созданных их ближайшими родственниками.
Корпорации «Интеко», «БашТЭК» и ТАИФ делает похожими многое. Все три были созданы под покровительством глав региона (где-то оно было гласное, где-то всячески отрицалось). Легализация всех трех корпораций как не только фактически, но и формально принадлежавших родственникам глав регионов произошла в 2002–2004 гг.
Но наступил 2010 г. и явно засидевшимся в своих креслах политическим «долгожителям» пришлось уйти.
Успешнее всего свой уход обставил президент Татарстана Минтимер Шаймиев. «Башкирбаши» действовал намного более топорно. Если после отставки главы Татарстана его родственники остались в «бизнесе», то Урал Рахимов провернул классическую сделку по выходу в «кэш».
Почему так произошло? Вряд ли Рахимов-старший хотел видеть своего сына в фактической эмиграции, но у Урала Рахимова к концу 2000-х не было другого выхода. Все дело в ошибке, которую допустил его отец.
Если Шаймиев до последних дней президентства пытался находить баланс в своем окружении и вовсе не намеревался отдать сыну «всю республику», то Рахимов поступил именно так. В результате внутри башкирской элиты у президента не было столь широкой поддержки, как у Шаймиева в Татарстане. При этом атаки на башкирские активы со стороны внешних игроков – и государственых компаний, и частных корпораций, точивших зуб на последние нераспределенные куски большой «нефтянки», – были направлены именно против Урала, которого отец сделал единственным хранителем главного богатства республики.
Эта система оказалась слишком уязвимой. Сперва была подорвана репутация, а потом и сама власть башкирбаши Рахимова.
В случае с московским мэром Юрием Лужковым ситуация до самого последнего времени казалась больше похожей на татарский сценарий. «Интеко» была гораздо менее одиозна, чем «БашТЭК» Урала Рахимова. Елена Батурина отнюдь не играет роли главной хранительницы ключевых активов столицы. Система управления, выстроенная Лужковым в Москве, работала без сбоев. А население до сих пор считает, что именно благодаря Лужкову в Москве пенсии и прочие виды помощи от государства намного «жирнее», чем даже в соседней Московской области.
У Юрия Лужкова были все шансы реализовать вариант передачи власти «по-казански» и тем самым гарантировать безоблачное будущее «Интеко».
Но вышло по-другому.
Глава X Конец «лужковской» Москвы. Что дальше?
Признаки того, что эра Юрия Лужкова приближается к закату, были видны невооруженным взглядом все последние годы. Лужков это чувствовал и чем дальше, тем больше вел себя как человек, которому уже нечего терять.
В 2008 г. Лужков ввязался в заочную полемику с президентом Дмитрием Медведевым. В интервью одному из телевизионных каналов он возьми да и скажи, что отмена выборности губернаторов – большая ошибка. На следующий день Медведев заявил – кто не согласен с политикой властей, пусть переходит в оппозицию.
Все поняли, что адресатом послания был Юрий Лужков. И, как потом стало известно, сам мэр воспринял «наезд» весьма серьезно и подал Медведеву заявление об отставке. Президент удовлетворять его не стал. Но, похоже, отношения мэра и президента были к тому времени безнадежно испорчены.
Уже было понятно, что Дмитрий Медведев, в отличие от Владимира Путина, кадровые вопросы склонен решать радикально.
Если Путин мог годами терпеть чиновников, к которым имел претензии, не увольняя их до последнего, то Медведев оказался скор на расправу. В отношении губернаторского корпуса он и вовсе взял курс на радикальную зачистку. Все значимые в политическом смысле главы регионов – свердловский Эдуард Россель, ростовский Владимир Чуб, карельский Сергей Катанандов и ряд других, просидевшие в своих креслах по десять и более лет, – были уволены.
Материализовалась и стала вполне реальной перспектива замены руководителей и тех субъектов федерации, которые в 90-е годы служили цитаделью региональной вольницы – Татарстана, Башкирии и Москвы.
Первой пала Казань – в январе 2010 г. Минтимир Шаймиев подал в отставку. Но, как я уже говорил, президент Татарстана сумел обставить дело так, что ему «наследовал» проверенный человек из ближайшего окружения Шаймиева. И вряд ли от Рустама Минниханова стоит ждать резких телодвижений.
В Уфе Муртаза Рахимов бился до последнего. Он, как и Шаймиев, пытался протащить на пост главы республики своего человека. Но против Рахимова было слишком многое, начиная с многочисленных уголовных дел, связанных с приватизацией башкирской «нефтянки». Башкирбаши, фактически отдавший самые ценные активы республики в собственность своему сыну, был слишком одиозен.
Видимо, Рахимов и сам понимал бесперспективность противостояния. Однако Кремлю, чтобы сломить сопротивление президента, понадобилось даже показать по НТВ фильм о «злодеяниях» башкирского режима. Столь долгую агонию можно объяснить лишь тем, что Рахимов ждал завершения сделок по продаже «БашТЭК» АФК «Системе».
