Фундамент, перекрытие и стены «фюрербункера» были сделаны из высокосортного бетона толщиной в три метра. Потолок бомбоубежища был, кроме того, укреплен толстыми железными балками. Но и это казалось Гитлеру недостаточно безопасным. Он приказал укрепить бомбоубежище дополнительным перекрытием толщиной в один метр из рубленого гранита, переложенного густой железной сеткой. Кроме того, он приказал перестроить ходы из рейхсканцелярии в бомбоубежище, придав им зигзагообразный вид».
Так Адольф Гитлер построил мавзолей для самого себя, ибо живым он из него не вышел.
ДНИ: 30 марта — 16 апреля
Пятница, 30 марта
Совещание М.Б. с гросс-адм. Деницем. Оперативное совещание. Фюрер уволил д-ра Дитриха.
Пополудни танки у Беверунгена/Везер. Ночью танки у Херсфельда.
Суббота, 31 марта
Совещание М.Б. с Гейгером, Мюллером. Оперативное совещание. Телефонный разговор с фрау Шольц-Клинк.
Вечером Кребс, Шерф и Буле с визитом вежливости у М. Б.
Воскресенье, 1 апреля
Совещание М.Б. с Фридрихсом, Кейтелем, Рукшеделем.
Оперативное совещание.
Артобстрел Эйзенаха.
Русские танки перед Винер Нейштадтом.
Понедельник, 2 апреля
С утра совещание с кап. Ассманом.
Вечером — противник в Тюрингии у Унтермасфельда, Хершеля, Эйзенаха, Веймара.
М.Б. участвует в ночном оперативном совещании.
Вторник, 3 апреля
Совещание М.Б. с Штюртцом и крейслейтером Кернером. Оперативное совещание.
Среда, 4 апреля
Совещание М.Б. с Аксманом.
Оперативное совещание.
Совещание с Зюндерманом.
Четверг, 5 апреля
Большевики у Вены! Англо-американцы в Тюрингском районе у Лангензапьца, Майнингена и т. д. Совещание с Цандером.
Пятницау 6 апреля Суббота, 7 апреля
Вечером Кребс, Винтер, Бургдорф, Фегеляйн, Майзель, Венк у М.Б. Оперативное совещание.
Воскресенье, 8 апреля
Совещ. М.Б. с инженером Лести (262). Onepam. совещание.
Совещание фюрера с Кауфманом и фельдм. Бушем.
Понедельник, 9 апреля
Совещ. М.Б. с Фридрихсом. Пополудни совещание фюрера с гаулейтером Хофером, М.Б., Йодлем, ген. Винтером.
Вечером — с обергруппенфюрером Франком, затем с Хюбнером о Кейтеле.
Вторник, 10 апреля
Совещание М.Б. с Шольц-Клинк. с ген. Венком. с Валькенхорстом, Хессом. с Хофером.
Среда, 11 апреля
День помолвки!
Совещ. М.Б. с Лаутербахером, Эггелингом.
Танки у Магдебурга, Тр. Ошерслебена, Камбурга, Алена, Шенебека на Эльбе.
Четверг, 12 апреля
Совещ. М.Б. с ШмидтР.
Доклад у фюрера, ежедн. оперативное совещание.
Вечером — Кессельринг, длительная беседа.
Пополудни — умер Рузвельт.
Пятница, 13 апреля
Совещ. М.Б. с Герландом, Метцнером, Хильгенфельдом, Валькенхорстом.
Танки у Зеехаузена (Эльба) — Виттенберге — перед Штендалем и Тангермюнде; танки в Дортмунде, Кеттвиге, Гуммерсбахе, Арнсберге; танки у Магдебурга — Нордхаузена, Клаусталя — Ценца — Заальфельда, Кронаха.
Суббота, 14 апреля
День рождения нашего Кронци.
Противник захватил Падерборнский лес, Калъбе Марбург в Гарце, Гюнтерсберг, Хоэнштейн, Эннсталь, Кронах, Штейнах — Бамберг — Вильдбад — Раштат. Вечером налет на Потсдам. Смерть зам. гаулейтера Метцнера.
Воскресенье, 15 апреля
Совещ. М.Б. с Рекманом. Пополудни, по поручению фюрера с Е.Б., д-ром Мальцу д-ром Штумпфеггером (из-за проф. Брандта).
Ночное опер, совещание (М.Б. остался в Берлине).
Противник взял Арнхайм — Кетен, Андреасберг — Гарц — Хемниц, Мееране — Глаухауу Люнбах, Бернек — Байрейт — Бюль/Баден.
Понедельник, 16 апреля
Противник захватил Леверкузен — Изерлон — Миттвейда — Кримичау — Вейд — Шлейц — Эрланген — Оффенбург — Баден. Крупные бои на фронте Одера!
Очерк девятый:
Начало конца
…Когда я спросил генерал-полковника Василия Митрофановича Шатилова о том, когда его дивизия начала наступление на Берлин, то он задумался и стал разыскивать в ящике какую-то папку. Когда же папка была найдена, то из нее появилась карта — старая, потертая на сгибах, видавшая виды. Но это не была карта Берлина или одерских подступов к нему. Нет, на карте были нанесены лесные массивы и озера далекой от Берлина Калининской области.
— Собственно говоря, путь нашей дивизии к Берлину начался здесь, — сказал мой собеседник, седовласый ветеран Советской Армии, человек, который в течение трех лет командовал 150-й стрелковой дивизией — дивизией, водрузившей в мае 1945 года Знамя Победы над рейхстагом. — Конечно, можно считать случайностью, что именно нашей 150-й дивизии привелось вести бой за рейхстаг. Могла и другая дивизия оказаться здесь, на Шпрее. И нет никакого сомнения, что и она повела бы бои с такой же воинской доблестью.
Как долго вы командовали дивизией? — спросил я.
Я вступил в командование дивизией в майские дни 1944 года. До этого я командовал 182-й стрелковой дивизией. 150-я дивизия была сформирована в сентябре 1943 года на базе трех бригад — 127-й курсантской, 144-й и 151-й лыжных бригад.
С какого же рубежа 150-я дивизия начала свой марш на Запад, к Берлину?
Это был район города Пустошки, недалеко от Невеля. Здесь занимала свои рубежи 3-я ударная армия, в состав которой входила 150-я дивизия, перенесшая тяжелые бои в так называемом «невельском мешке». Очен хорошо помню свою первую встречу с солдатами, когда я прибыл в 674-й полк. Я сказал тогда:
«Я ваш новый командир дивизии, полковник Шатилов. Вместе воевать теперь будем. У нас с вами длинный боевой путь на запад, до самого Берлина!»
Разумеется, я тогда не мог предвидеть, что наша дивизия действительно окажется в числе тех советских соединений, которые первыми войдут в Берлин. Но в то время — весной 1944 года — каждый советский солдат, каждый советский офицер и генерал были уверены, что недалек тот момент, когда Красная Армия сокрушит фашистского противника. После Сталинграда и Курска ни у кого не было сомнения в том, что мы не только изгоним захватчика со своей земли, но и будем добивать врага на его территории. Однако, разумеется, для того, чтобы осуществились наши мечты, нужно было еще многое сделать…
Наступление на Берлин планировалось с большой тщательностью. После того, как была в феврале 1945 года окончена Висло-Одерская операция, Ставка Верховного Главнокомандования испытывала немалый соблазн продолжить наступление и с ходу взять Берлин. Ему поддался даже маршал Жуков. В одном из своих предложений, направленных в Ставку, писал о возможности двигаться прямо на Берлин. Но вскоре он сам изменил свое мнение и высказался за то, чтобы остановиться. Это решение было не прихотью, а результатом серьезного анализа обстановки — и это решение оказалось правильным. Говоря о нем на Крымской конференции руководителей трех великих держав 4 февраля 1945 года, начальник генштаба генерал армии А.И. Антонов привел данные о возможной переброске немцами на Восточный фронт 35–40 дивизий. В своих мемуарах генерал С.М. Штеменко констатировал:
«Если учесть, что многие из этих дивизий противник пополнил личным составом до нормы, а наши дивизии в среднем насчитывали тогда по 4000 человек, если учесть все те трудности, какие испытывали мы с подвозом боеприпасов, горючего и других материальных средств, а также временное господство в воздухе немецкой авиации, становится совершенно очевидным, почему для нас стало невозможным продолжение безостановочного наступления на Берлин. Это явилось бы преступлением, на которое, естественно, не могли пойти ни Советское Верховное Главнокомандование, ни Генеральный штаб, ни командующие фронтами.
Как подтвердили дальнейшие события, прогноз Генштаба в основе своей оказался правильным. В феврале 1945 года немецкое командование действительно располагало крупными силами для обороны Берлина и в случае необходимости могло еще увеличить их. А помимо того, неудача под Берлином грозила обернуться и скверными политическими последствиями».
Ставка, Генеральный штаб, военные советы фронтов снова и снова сопоставляли наши возможности с возможностями противника и в конечном счете единодушно пришли к выводу: не накопив на Одере достаточных запасов материальных средств, не будучи в состоянии использовать всю мощь авиации и артиллерии, не обезопасив фланги, мы не можем бросить свои армии в наступление на столицу Германии. Риск в данном случае был неуместен. Политические и военные последствия в случае неудачи на завершающем этапе войны могли оказаться для нас крайне тяжелыми и непоправимыми.
