С последним связан, кстати, рассказ, который характеризует Бандеру с лучшей стороны. Его камера была расположена так, что он мог видеть тех, кого выводили на прогулку. Увидев Андрея Мельника, Степан Бандера, которому каким-то образом стало известно о гибели Ольжича, мылом написал на оконном стекле его имя и рядом нарисовал крест, сообщив таким образом Мельнику об этом трагическом событии.
Но пора вернуться в Украину и к тем событиям, которые послужили прологом для, пожалуй, самой героической страницы в истории украинского национализма.
Движение «походных групп» за дело интегрального национализма дало многочисленные примеры отваги и подвижничества молодых членов этих образований, но выявило оно и некоторые отталкивающие стороны фракционной борьбы в ОУН. Поначалу подготовленные обоими ветвями ОУН — и Мельника, и Бандеры, — «походные группы» договорились между собой, что каждый населенный пункт остается в ведении той группы, которая первая его достигла. Но на самом деле далеко не все складывалось так идиллически, происходили и братоубийственные стычки. В одной из них погиб на Радеховщине проводник молодежной ОУН на Волыни Игорь Шубский, принадлежавший к ОУН(м).
Но наиболее показательным случаем стало убийство в сентябре 1941 года в Житомире (возможно, боевиками ОУН(б)) двух членов руководства мельниковской фракции — Емельяна Сеника и Николая Сциборского. И до сих пор можно услышать, как мельниковцы обвиняют в этом убийстве бандеровцев, хотя те сразу заявили о своей непричастности. Есть все основания считать, что это убийство — дело рук некоего Полуведько. Он был известным членом ОУН, до войны жил в Финляндии и занимался связями с Украиной. Во время войны в составе одной из «походных групп» попал в Харьков. В изданиях бандеровцев указывалось, что Полуведько работал там в составе мельниковской группы, дальнейшая его судьба была неизвестна. На самом деле он был арестован гестапо, которое заподозрило его в том, что он работал на большевиков. В тюрьме он повесился, возможно, его повесили. И только Судоплатов в своих мемуарах признает, что Полуведько был московским агентом и именно он познакомил Судоплатова с Коновальцем. А убийство двух ведущих националистов послужило замечательным поводом для разжигания вражды между мельниковцами и бандеровцами, что было только на руку Москве. Кроме того, после этого убийства взаиморазоблачения перед немцами стали обычным явлением в конфликте двух фракций.
В связи с этим и подобными случаями хочется привести еще один пример тенденциозного отношения к Бандере и бандеровцам, столь популярного сейчас в современной России. В одной из аналитических ориентировок НКВД УССР о движении украинских националистов, датированной 1944 годом, говорилось о том, что «борьба между мельниковцами и бандеровцами была особенно острой, когда у руководства стоял Бандера. Дело дошло до того, что в борьбе за овладение руководящими постами бандеровцы[31] убили в городе Житомире членов мельниковского Провода ОУН — Сциборского и Сеника, а по дороге к Луцку был убит видный мельниковец Шульга». И далее: «Самое интересное, что убдтый Сциборский был автором книги «Нациократия», где пропагандировал власть националистов. Эта власть его и сгубила. Убийства политических соратников Бандера совмещал с элементарной уголовщиной. По свидетельству полковника немецкой военной разведки Эрвина Штольца, Бандера в 1940 году, «получив от абвера» большую сумму денег для финансирования созданного подполья, пытался их присвоить и перевел в один из швейцарских банков, откуда они нами (то есть немцами) были изъяты и снова возвращены Бандере».
Интересно получается: Бандера попытался присвоить себе деньги, предназначенные, видимо, на диверсионно-террористические цели. У него их отбирают и возвращают ему же. Неувязочка! Таких несуразностей, как было показано выше, в отношении Бандеры хватало. И не исключено, подобное будет повторяться и в дальнейшем.
Что касается восточных украинцев, то после поспешного ухода Советов они, как правило, не нуждались в оуновских группах для того, чтобы начать действовать. Поскольку в первые месяцы оккупации немецкие военные власти относились к населению относительно мягко, многие украинцы самостоятельно создавали местные органы администрации. Ожидая, что немцы ликвидируют ненавистные колхозы и раздадут землю, крестьяне собирали урожай в исключительно тяжелых условиях. Учителя организовывали школы, рабочие сами налаживали производство на заводах.
Священники, сумевшие уцелеть в 1930-е годы, начали отправлять службы и массово крестить детей и молодежь. С оживленим религиозной жизни возник вопрос о церкви. Православная церковь на Волыни раскололась на две — автономную и автокефальную, начавшие расширять свое влияние на центральные и восточные районы Украины. Первая придерживалась традиционной формы и, не порывая связей с Московским патриархатом, поддерживала идею церковной автономии, но до тех пор, пока московский центр остается под властью Советов. Автокефальная возродила некоторые традиции УАПЦ 1920-х годов и привлекала в свои ряды украинцев, проникнутых национальной идеей.
По всей Украине начало выходить свыше ста некоммунистических газет. В больших городах, особенно в Киеве, возникло множество литературных, научных и общественных групп. Были даже попытки создания политических организаций. В октябре 1941 года члены ОУН(м), только что освоившиеся в Клеве, выступили с инициативой создания Украинской национальной рады, надеясь, что этот орган станет основой центрального украинского правительства. Гражданские организации появились также в Харькове и Днепропетровске. В общем, развал советской власти сопровождался спонтанным подъемом активности украинцев в самых различных сферах, подогревавшимся ожиданиями того, что немцы вот-вот создадут украинское государство.
Этих людей советская пропаганда называла предателями Родины и «кровавыми прислужниками фашистов». Но вряд ли сейчас можно так однозначно оценивать те события. Ведь война продолжалась почти четыре года, а людям, простым людям, надо было как-то жить. Кстати говоря, хорошо известно, что знаменитый певец Борис Гмыря оказался в окулированной зоне, но не пошел в советские партизаны и не взял в руки автомат. Вместо этого он пел на сцене украинского оперного театра. И когда потом Берия спросил Сталина, что делать с Гмырей, Сталин ответил: «А второго Гмырю ты мне найдешь?» И повелел его не трогать.
Однако, как бы там ни было, известно, что у немцев были совсем иные планы. Раздраженная тем, что интегральные националисты не сделали для себя надлежащих выводов из ликвидации Львовского правительства, нацистская администрация, сменившая военные власти, решила повторить этот урок, ужесточив его. В сентябре 1941 года карательные отряды СС арестовали и расстреляли многих членов походных групп ОУН(б). Примерно два месяца спустя гестапо взялось за ОУН(м), сосредоточившую в Киеве довольно влиятельные силы. Немцы расстреляли свыше сорока ведущих деятелей ОУН(м), в том числе известную поэтессу Елену Телигу, закрыли популярную газету «Українське слово». Киевская пресса перешла под контроль прорусских групп, послушно выполнявших указания немцев. Затем нацисты расстреляли украинского мэра Киева Владимира Багазия и вычистили из администрации, полиции и редакций газет всех национально сознательных украинцев. Интегральные националисты ушли в подполье — стало очевидно, что их недолгий «медовый месяц» с нацистским режимом закончился.
Еще одним доказательством того, что националисты не ставили себе целью тесно и активно сотрудничать с нацистами, может служить немецкая открытка, распространенная на оккупированной территории Украины: «Украинцы! Знаете ли вы, почему ОУН противится выезду рабочих в Германию? Знаете ли вы, с какой целью они проповедуют всякие небылицы, что якобы в Германии рабочие с востока гибнут, голодают, что с ними жестоко обращаются? Оуновцам хорошо известно, что все эти слухи не соответствуют действительности, так как на самом деле в Германии рабочие с востока не голодают, не гибнут и обращение с ними вежливое и приличное. В чем же причина? В том, что ваши крестьяне, работая в Германии, видят, какая она на самом деле сильная. Оуновцы не хотят, чтобы вы об этом знали. О том, что рабочие, работая в Германии, обогащаются знаниями. Оуновцы этого не хотят. Это бы помешало их обманной политике, они утратят то покорное орудие, которое им необходимо, — темную массу. О том, что рабочие и крестьяне, работая в Германии, помогают ковать оружие для победы над большевизмом. И это главная причина, так как ОУН борется за большевизм!»
Стоит обратить внимание на то, что эта листовка была написана корявым, искалеченным украинским языком, причем с явным русским акцентом. Не исключено, что она была составлена не просто русским, который находился на службе у немцев, но тайным большевистским агентом, который хотел этой открыткой скомпрометировать ОУН. Это, конечно же, только предположение. Полной уверенности, что это было именно так, нет. Но, с другой стороны, вряд ли кто-то сейчас возьмется утверждать, что подобное предположение не имеет права на существование.
