Понравившиеся фильмы Сталин любил смотреть по несколько раз, тем же отличался и фюрер, но, в отличие от Сталина, он не присваивал себе функций кинорежиссера, не вмешивался в процесс производства фильмов. Сталин же не раз брал на себя разработку темы очередной картины, делал на нее, можно сказать, высочайший заказ, сам выбирал тех, кто его осуществит, следил за их работой. Это касалось особенно патриотических фильмов на исторические темы, которые он рассматривал как мощное средство воспитания людей в его собственном духе. Вот конкретный пример.
Наш выдающийся кинорежиссер С. Эйзенштейн был дважды удостоен Сталинской премии (их лично раздавал Сталин), второй раз — за первую серию фильма «Иван Грозный». В третий раз — за вторую серию того же фильма — премию он не получил, хотя казалось, что она просто неотвратима. История со второй серией этого фильма весьма характерна и хорошо раскрывает механику сталинской политики в отношении культуры и творческой интеллигенции. В снятой в годы войны первой серии «Ивана Грозного» утверждалась официальная (сталинская) концепция о прогрессивной роли «великого царя», оправдывался его массовый террор. Но по мере того как режиссер работал над этой темой, все глубже погружался в исторический материал, он все больше убеждался, что нельзя замалчивать страшные преступления царя-тирана, уничтожавшего, кстати, своих ближайших соратников. Истинный художник не мог грешить против исторической правды и делать дешевую агитку. Сталин гневно обрушился на него, просмотрев вторую серию фильма, и запретил ее. А Эйзенштейна после этого увезли в больницу с инфарктом, через год он умер, прожив всего полвека. В Постановлении ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь», в частности, говорилось: «Режиссер С. Эйзенштейн во второй серии фильма „Иван Грозный“ обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов». Как видим, вождь не стеснялся называть великого режиссера невеждой и вовсе не думал хоть как-то завуалировать свои обвинения в его адрес.
Легче было Сталину руководить созданием фильма о Петре I, поскольку в качестве основы был взят текст А. Н. Толстого, талантливого писателя и ловкого кремлевского царедворца. С ним Сталину было проще, чем с Эйзенштейном. И в результате получился такой фильм о Петре I, какой был нужен Сталину: на экране от начала до конца выступал великий преобразователь, полководец и эрудит, о тиране и самодуре умалчивалось. Как и фильм «Иван Грозный», Сталин делал картину о Петре I, проецируя далекую историю на себя лично, при этом он без ложной скромности не скрывал своего личного участия в решении главной темы картины и в работе над ней. Так, у Сталина в числе его любимых режиссеров был в свое время А. Довженко. Когда он сделал фильм о Щорсе, герое гражданской войны, наша пресса писала, что Довженко блестяще выполнил задание товарища Сталина. Последним достижением в кино, к которому приложил руку сам вождь, была сусальная лента «Падение Берлина», в ней главным героем был Сталин, главный полководец и победитель не только в Великой Отечественной, но и во второй мировой войне. Во многих фильмах того времени роль вождя чаше всего исполняли актеры Геловани и Дикий, за что вождь лично их опекал и был для них большим благодетелем.
Именно пристрастие Сталина к кино позволило нам узнать о нем немало интересного. Уже в 1999 году киновед В. Дмитриев, проработавший сорок лет в Госфильмофонде, поведал в прессе удивительную историю: «Я разбирал вырезки из картин, которые просматривал Сталин. Как известно, он очень любил кино и смотрел зачастую по два, а то и по три фильма по ночам — у него была бессонница. Специальный отдел министерства кинематографии готовил для него копии и ждал звонка, когда их везти. Сталин не любил переводчиков (имеются в виду только просмотры зарубежных фильмов. — В. Н.), и самому министру кинематографии И. Большакову приходилось учить переводы картин наизусть. Но это не самое главное — необходимо было учесть вкус вождя и убрать из картины то, что могло вызвать недовольство. Поэтому из многих фильмов были сделаны купюры. Вырезки делали, но выбросить их боялись. Накапливались сотни коробок. Их никто никогда не смотрел, и я решил их разобрать. Я понял, что Сталину нравились вестерны, гангстерские ленты, но он очень не любил затянутости. Они тщательно вырезались. Есть картина, в которой из девяти частей сделали шесть, и она вся состоит из одних перестрелок. По его прямому указанию был снят первый советский вестерн „Смелые люди“. Еще Сталин не любил любовных эпизодов. Это было явно видно. Их убирали. Естественно, он не любил никакого надругательства над руководителями, высмеивания диктаторов. Картина Чаплина „Великий диктатор“ была запрещена для показа в Советском Союзе. Думаю, — продолжает свой рассказ Дмитриев, — у него был вкус среднего зрителя. У меня есть ощущение, что вкус домохозяйки из города Сызрани или рабочего на заводе не сильно отличается от вкуса вождя. Из трофейных картин, которые выходили у нас на экран после войны, тоже вырезались многие вещи. В иностранных фильмах обязательно убирались счастливые финалы. В них не должно было быть счастливого конца. Никакого примирения влюбленных быть не могло. Ситуация прощения была невозможна. Раскаявшийся революционер был недопустим. Счастливый финал мог быть только для советского человека. Счастливого финала для человека буржуазного быть не могло».
По-моему, интересное свидетельство!
Но вернемся к другому покровителю муз — Гитлеру. Если Сталин вплотную занимался художественными фильмами, то Гитлер обращал больше внимания на документальное кино, которое при нем приобрело в Германии большую популярность. Еще до прихода к власти он обратил внимание на кинорежиссера Лени Рифеншталь, которая с успехом работала именно в документальном кино. Одной из ее самых известных работ стала лента об Олимпийских играх, проводившихся в Берлине в 1936 году. Гитлер назвал этот большой фильм шедевром и приблизил к себе Лени Рифеншталь. Вообще немецкое документальное кино нацистских времен у нас почти неизвестно, хотя оно является богатейшим источником знаний о том периоде.
Из всех близких фюреру Лени Рифеншталь, наверное, одна дожила до XXI века. Мало того! Летом 2001 года она вместе со своими работами приехала в Санкт-Петербург на фестиваль неигрового кино. Ей было 98 лет! Но она продолжала активно работать в искусстве, в том числе и в документальном (подводные съемки!) и произвела на всех участников фестиваля потрясающее впечатление. На фестивале показали знаменитую трехчасовую картину «Ужасная и удивительная Лени Рифеншталь». В ходе пресс-конференции она так ответила на вопрос о сходстве между Гитлером и Сталиным: «У них много общего, очень много. Но я полагаю, что Гитлер был большим социалистом, чем Сталин. Он больше думал о радости человека труда, о его самоуважении и гордости. Вероятно, он был более абстрактен… Несомненно, он обладал личным магнетизмом. Когда вы видели его на пленке, он мог показаться некрасивым, но в личном общении был красив, обаятелен…»
Любопытное свидетельство!
В связи с этим можно вспомнить и о том, что у нас не рекомендовалось широко показывать документальный фильм Ромма «Обыкновенный фашизм», в котором использованы кадры нацистской кинохроники, в том числе и работы Рифеншталь. Наши идеологи боялись, что это может обернуться пропагандой нацизма? Как бы не так… Боялись потому, что все это было слишком похоже на нас! Лени Рифеншталь вспоминала, что всегда интересовалась нашей страной. Как талантливый художник она не могла не ощущать родства между двумя режимами — гитлеровским и сталинским.
Будучи по натуре тяжелым и мрачным человеком, Гитлер тем не менее обожал эстраду, музыкальные шоу. И в то же время было у него еще одно увлечение, причем уже из области классической музыки. Но в этом его пристрастии к серьезному жанру подоплека была идеологической. Настоящим богом для фюрера всю жизнь являлся композитор Р. Вагнер. Уже более века в немецком городе Байрейте традиционно проводится вагнеровский фестиваль, который Гитлер поднял на небывалую высоту. За все годы своего правления он ни разу не пропустил ни одного из них, причем каждый раз проводил там несколько дней. Чем же объясняется такая любовь фюрера к Вагнеру? Дело в том, что используемая композитором мифология, герои его произведений, сам дух его музыки отвечали, как считал фюрер, мечтам о тысячелетнем третьем рейхе. Внучка Вагнера, Винифрид, была в близкой дружбе с Гитлером. Можно также предположить, что такому сближению фюрера с творчеством Вагнера, музыку которого он знал превосходно, способствовали и антисемитские настроения композитора.
Продолжая эту тему, нельзя не вспомнить, что Сталин был неравнодушен к Большому театру, с которым у меня связано много воспоминаний, относящихся именно к тем временам. Выше я уже упоминал, что партийная карьера моего отца оборвалась из-за ареста и гибели его родного брата. На отца дело завести не успели, так как брат умер сразу после ареста, но от партийной работы на высоком уровне его освободили и, как тогда говорили, «бросили» на искусство, он стал освобожденным секретарем ЦК партии в Большом театре, можно сказать, его партийным директором.
