защиты коренного населения (1909 г.), Ассоциация адвокатов Сьерра-Леоне (1919 г.). Постепенно эти группы объединялись, по мере того как борьба проясняла их объективное положение и самосознание и по мере того как для них становились ясными общность их интересов и вопрос о том, кто их общий враг. Одним из проявлений такого объединения послужило создание в Сьерра-Леоне отделения Национального конгресса Британской Западной Африки – транстерриториальной организации поднимающейся буржуазии, задуманной в 1913 г. и основанной в 1920 г. Достаточно привести еще один пример связи между набирающей силу буржуазией и националистическим движением. В Береге Слоновой Кости среди самых преуспевающих фермеров-африканцев все больше росло недовольство их экономической дискриминацией. В 1944 г. они объединились в организацию, названную Синдикатом африканских сельскохозяйственных производителей. Организация быстро росла {благодаря проницательному лидерству Уфуэ-Буаньи, и ее численность достигла 20 тыс. человек. Уже в 1945 г. она превратилась в открытую политическую силу и объединилась с Коммунистической исследовательской группой (Communist Study Group), сложившейся в Абиджане. Две эти организации создали политическую партию, названную Демократической партией Берега Слоновой Кости. Опираясь на широкие народные выступления против колониализма, особенно против практики принудительного труда, эта буржуазная партия быстро стала массовой. Именно эта партия привела страну к независимости и правит ею по сей день [93].
Противоречия между трудом и капиталом
Возникновение африканского пролетариата во многом свидетельствовало о противоречиях капитализма, как и зарождение в Африке мелкой буржуазии. Проникновение в Африку капиталистического способа производства повлекло за собой формирование пролетариата. Этот пролетариат со временем стал основой политического движения африканской мелкой буржуазии против колониализма. Ниже мы рассмотрим развитие противоречий между трудом и капиталом. Начнем с противоречий, связанных с урбанизацией и отсутствием системы социального обеспечения. Процесс капиталистического накопления способствовал обобществлению производства и пространственной, а также социальной концентрации производителей. В Африке распространение капиталистического способа производства шло рука об руку с урбанизацией.
В книге «West African Urbanisation» Кеннет Литл приводит статистические данные по Абиджану, весьма типичные для процесса быстрой урбанизации в условиях колониализма. Бывший в 1910 г. рыбацкой деревней с 720 жителями, к 1921 г. Абиджан уже насчитывал 5371 жителя. С 1939 по 1960 г. население его выросло с 18 тыс. до 180 тыс. человек. Население Дакара увеличилось за тот же период с около 99 тыс. до 400 тыс. человек. В Лагосе в 1936 г. насчитывалось почти 99 тыс. человек, а в 1962 г. – 673 тыс. человек. Урбанизация населения сопровождалась его пролетаризацией. Картину пролетаризации дают следующие статистические данные. В 1953 г. источником дохода 57 % семей Аккры служила заработная плата, в Кумаси в 1955 г. – примерно 34 % семей. В Секонди-Такоради эта доля была еще выше – 69 % для 1955 г. Каким образом концентрация населения и процесс его пролетаризации способствовали разрушению колониальной системы, понять легко. Они вскрывали эксплуататорский характер колониализма и со всей ясностью подчеркивали противоречия между колонизаторами и колонизируемыми. На состоянии городских центров с грубой откровенностью отражался классовый характер колониального общества. С одной стороны, существовал европейский сектор города с огромными кондиционированными зданиями, ухоженными садами, теннисными кортами и площадками для гольфа, прекрасными дорогами, светлыми улицами и т. д. С другой стороны – африканские кварталы, загроможденные лачугами без всяких удобств. Поскольку эти городские районы были расположены рядом и между ними наблюдался разительный контраст, обитателям африканских городов оказалось легко оценить эксплуататорский характер колониализма. Управление колониями не требовало расходов. Стоящая перед колонизаторами задача максимизации прибыли не стимулировала вложение капитала в освещение улиц, прокладку канализации и разработку дренажных систем, строительство комфортабельного жилья, хороших дорог, водопроводов и создание других удобств для африканского населения. Еще более серьезной, чем нехватка «физических» удобств, была недостаточность социального обеспечения – страхования по безработице, медицинской помощи, системы кредита для нуждающихся семей и рекреационных ресурсов. Горожане-африканцы выходили из положения кто как мог. Удивительно широко распространенным по всей колониальной Африке стало формирование городских ассоциаций, в сущности заменявших систему социального обеспечения. Характер этих ассоциаций отчасти выражен в их названиях: в Нигерии – Союз обеспечения в Ибибио, Лига улучшения жизни в Калабаре, Государственный союз в Ибо и Прогрессивный союз в Игбарре. В БСК такими организациями были: Братский союз коренных жителей шести округов Запада, Союз защиты интересов коренных жителей Берега Слоновой Кости. Распространенность этого явления можно подтвердить следующими данными: в 1925 г. район Фритаун – Шербо – Бонте в Сьерра-Леоне насчитывал 23 подобные ассоциации с числом членов примерно 13 440 человек. Это значит, что они включали значительную часть взрослого населения района, поскольку общее население Фритауна в начале 20-х годов не достигало и 44 тыс. человек. Как показывает Кеннет Литл, эти ассоциации выполняли много различных функций.
Среди наиболее важных было «осовременивание» сельских общин, выходцами из которых являлись члены ассоциации. Они собирали деньги на строительство школ, дорог, аптек и т. д. Однако целям нашей книги больше соответствует анализ роли, которую играли подобные ассоциации в развитии городских центров. В общем виде можно сказать, что ассоциации пытались обеспечить предоставление социальных услуг, о которых не заботилось колониальное государство. Говоря более конкретно, они ссужали деньгами своих членов на ведение предпринимательской деятельности, облегчали жителям финансовое бремя гражданских обрядов, безработицы, болезней и т. д. Например, задачей Юбилейного общества – добровольного объединения, созданного в Сьерра-Леоне в 1865 г., – было «предоставление помощи членам общества по случаю болезни, в связи со смертью или пожаром». Кроме того, они организовывали отдых для своих членов, улучшали своими силами среду обитания, присуждали стипендии детям своих членов. Союз обеспечения в Ибибио учредил несколько стипендий для обучения в Англии и США и помог получить образование многим впоследствии известным политикам из района Калабара. Хотя подобное явление и служило естественным результатом развития, опирающегося на капиталистическую логику колониализма, оно противоречило колониальному режиму. Во-первых, ассоциации занимались тем, что входило в число наиболее существенных функций государства, а именно социальным обеспечением граждан. Они некоторым образом «вытесняли» колониальное государство, лишая его возможности маскировать свою природу как враждебной, отчужденной и эксплуататорской силы; они облегчали мобилизацию туземного населения на борьбу против колониальной системы. Помимо этого, городские ассоциации обеспечивали организационно обучение лидеров для националистического движения [94] в Африке.
Большинство первых из таких лидеров были людьми, получившими образование благодаря программам городских ассоциаций. Многие из них приобрели первый политический и организаторский опыт, участвуя в деятельности подобных ассоциаций. Вклад городских ассоциаций в националистическое движение Африки этим не исчерпывается. Они представляли собой готовые организационные структуры для африканской мелкой буржуазии, возглавлявшей оппозицию колониализму. Например, националистическая партия Ннамди Азикиве и Национальный совет Нигерии и Камеруна начинали свою деятельность как коалиция городских ассоциаций взаимопомощи. Большинство националистических партий как Западной, так и Восточной Африки строилось на основе подобных ассоциаций. Назвав Партию народного конгресса, Африканский демократический союз Кении и Африканский
