Многим людям не нравится, когда о них пишут. Я хочу сказать, что Интернет ведь полон всяких фриков и отморозков, согласны? Кто захочет, чтобы подробности его жизни оказались на «информационном скоростном конвейере», которым является Интернет, где каждый сможет их узнать? Поэтому, если пишете про других людей, не выдавайте их личность. Как это сделать, зависит от стиля вашего блога: можете придумать всем псевдонимы, обозначить их инициалами или просто говорить «один мой коллега». Если используете псевдонимы, помните – люди могут об этом узнать, и хотя за то, что вы называли босса у себя в блоге «Вонючка», вас вряд ли уволят, на карьерный рост можете не рассчитывать.
Если у вас возникают трения с компанией по поводу блога, выясните точно, в чем заключаются претензии, и постарайтесь исправить ситуацию. В некоторых организациях сотрудникам вообще не позволяют вести блоги, в некоторых отдельной политики по поводу публикаций не существует, а в остальных (пожалуй, в большинстве) вообще не знают, что это такое. Постарайтесь, чтобы у вашего работодателя появилась политика в отношении блогинга, и примите максимум участия в ее разработке. Говорить начальству, что «это несправедливо», когда вас просят прекратить вести блог, не имеет смысла: вспомните, разве это помогло, когда вы в школе уговаривали маму разрешить вам сделать татуировку? Убедите их, что ваш блог придает компании «человеческое лицо»; напомните о том, что «брендинг – это общение с потребителем»; сообщите, что занимаетесь «эффективным, напористым маркетингом». Если это не сработает, упомяните, что люди начнут задавать вопросы, если блог вдруг прекратит свое существование, и наверняка сделают соответствующие выводы. Это не угроза, а констатация факта. Добейтесь, чтобы вам позволили и дальше вести блог, но публикуйте в нем ту информацию, которую ваша компания одобрила.
Можно ли вести блог в рабочее время? В большинстве компаний имеется четкая политика относительно использования Интернета. Возможно, в ней есть и положения, касающиеся блогов, даже если само это слово там не используется: что-нибудь насчет пользования Интернетом в рабочее время. Советую ознакомиться с этой политикой до того, как вы начнете писать блог на работе. Помните, вам платят не за то, чтобы вы писали свой дневник (вне зависимости от того, сколько человек его читают). Естественно, это не касается тех, у кого ведение блога входит в служебные обязанности. Если блог отрицательно влияет на вашу работу или личную жизнь, перестаньте его вести, оно того не стоит.
Иногда блог – лишь предлог, чтобы вас уволить. Конечно, вы могли являться на работу выпившим, отлынивать, сплетничать про начальство у него за спиной и спать после обеда, но уволили вас за блог, как же иначе! Пускай я не знаю, насколько тяжело или легко увольнять сотрудников, на мой взгляд, «нарушение трудовой дисциплины», «несоблюдение правил пользования Интернетом», «подрыв репутации компании» и «разглашение секретных сведений» – достаточно весомые аргументы для апелляционного совета по трудовым вопросам. Могу себе представить, сколько людей, уволенных или пониженных в должности, утешают себя тем, что «все это из-за моего блога, только из-за него». Так что работайте на совесть, тогда уволить вас будет проблематично.
Тот факт, что вы ведете блог, еще не делает вас особенным. Конечно, у вас может быть 100 тысяч посещений в день и собственная ссылка на www.slashdot.org. То есть трафик у вас перегружен, сайт периодически обваливается, а в телефонной книжке записан личный номер Дэйва Уайнера[6], но вашему начальнику это ни о чем не говорит. Блог не означает, что вас не посадят в тюрьму, на вас не распространяется закон о свободе прессы, а читатели, которые ловят каждое ваше слово, не помогут вам сохранить работу. Блог не дает вам иммунитета, ограждающего от административных мер. Уж простите.
Но ведь так ваш блог станет пресным? Ну, отчасти. Однако, если вы публикуете сплетни про других людей, выдаете производственные тайны и жалуетесь на то, какая ваша работа «мерзкая» и «отвратная», то будьте готовы к тому, что вас уволят. А если все гадости, которые вы пишете, – правда, то зачем вы выбрали такое место? Журналисты, работающие в странах, где правитель – диктатор, вынуждены осторожно выбирать слова. И хотя вам вряд ли грозит тюремное заключение или что похуже, помните: плохие вещи случаются с теми, кто раскачивает лодку. Да, это несправедливо, но так уж устроен мир.
И наконец, если вас все-таки уволят, ваши подписчики сразу узнают об этом, и кто-нибудь из них, возможно, поможет вам найти новую работу. Я знаю по крайней мере двух человек (с которыми знаком лично, не говоря уже о тех, о которых читал), получивших работу благодаря своему блогу. В большинстве случаев люди оказываются довольны новым местом, особенно если новая компания поддерживает и одобряет ведение ими блога.
Припадок
Вчера был тяжелый день, но «тяжелый» в хорошем смысле: большинство вызовов, которые поступили ко мне, действительно требовали вмешательства скорой помощи. Если бы в детстве меня регулярно роняли на пол вниз головой и заставили тем самым поверить в сверхъестественное, я бы решил, что в городе происходит нечто странное. Большинство моих вызовов, а также тех, о которых я слышал по рации, касались пациентов с припадками.
Первый вызов за день поступил к больному с диагнозом эпилепсия, у которого начались судороги в ванне. К счастью, отец услышал, как тот колотится о стенку ванны, и вытащил парня оттуда, пока он не утонул. Когда я приехал, пациент был еще в шоке, плохо сознавал окружающее и вел себя немного агрессивно: нормальное состояние сразу после судорожного припадка. Скорая помощь прибыла на место, и поскольку у пациента давно диагностировали эпилепсию и он чувствовал себя уже лучше, его оставили дома, уведомив, что в случае повторного припадка отвезут в больницу.
Дальше я поехал к еще одному молодому мужчине с повторяющимися эпилептическими судорогами: спустя час после припадка он все никак не мог оправиться. Перенеся три судороги одну за другой, он совсем не контролировал свое тело. Экипаж скорой попросил меня придержать его на каталке по дороге в больницу, поэтому я бросил свою машину, помог его интубировать, и мы стрелой понеслись в местную больницу. В пути у него случился еще один припадок, что мне совсем не понравилось, потому что внутри скорой слишком много твердых поверхностей, о которые можно сильно ушибиться.
Дальше экипаж подвез меня назад к моей машине, и я был приятно удивлен, обнаружив, что она стоит на своем месте и даже со всеми четырьмя колесами.
Потом я поехал к тому, первому, эпилептику: у него снова начались судороги. На этот раз скорая отвезла его в клинику на обследование. Есть несколько факторов, снижающих эффективность противосудорожных препаратов, и хотя семья пациента считала, что он употреблял спиртное, следовало проверить, нет ли других причин повышения судорожной активности.
Следующим поступил ложный вызов к «пешеходу, сбитому машиной», во время которого я, врачи из вертолетной команды, экипаж скорой помощи и полиция безуспешно пытались отыскать жертву. Просто супер…
Потом был мужчина средних лет, у которого начался первый в жизни сердечный приступ. Он жаловался на боли в груди; едва зайдя в спальню и увидев его пепельно-серое лицо, я схватился за кислород и лекарства. У него имелись все симптомы инфаркта; к счастью, скорая приехала очень быстро, и все прошло гладко – пациента немедленно госпитализировали.
Дальше я ездил к больному с раком кишечника и сильными болями в животе: вызов в каком-то смысле легкий, но он потряс меня до глубины души, потому что тот парень оказался моим ровесником…
Последний (крайний?) вызов был к годовалому ребенку, у которого… угадайте… случились судороги – типичный фебрильный припадок (когда у малыша быстро поднимается температура, судороги возникают достаточно часто). Хотя это действительно неотложный случай, мы сталкиваемся с подобным регулярно, считая «легкой работой». Надо просто снизить температуру тела и дать кислород.
