В этот момент один из жующих курицу смачно сплюнул на асфальт, и там в момент образовалась чёрная грозовая туча. Мужчина опасливо посмотрел по сторонам и скрылся в неизвестном направлении.
- Взрослые - это вымирающий вид, - совсем глубокомысленно изрекла Елизавета.
Фрида вошла в класс. За партами сидели ученики со склонёнными головами, как будто они плакучие ивы. Плакучие ивы в строю. Учитель угрожающе размахивал указкой и этим очень напоминал сотрудника ГИБДД. Он был толстячком и немного смахивал на бегемота. Да простят меня все бегемоты мира.
- Дорогие мои, - обратился он к ученикам, - для начала, как обычно, сложите оружие!
Дети послушно вставали по очереди со своих мест и складывали на учительском столе ружья, пилы, ножи и рогатки. Конечно, не настоящие. Так, пластмасса. Горка выросла значительная. Учитель распихал всё это по своим карманам. Более нелепого учителя Фриде ещё не доводилось видеть. У него отовсюду торчали ружья, но самой страшной оставалась деревянная указка с заточенным наконечником.
- Итак, тема нашего сегодняшнего урока, - он взял в руки мел и приготовился писать на доске: - "Татьяна. Страшно перечесть". Сегодня мы будем разбирать письмо Татьяны Онегину, надеюсь, вы все его прочитали, иначе вам несдобровать.
Все ученики хором кивнули и этим подтвердили своё существование.
Урок продолжался в том же духе: учитель утверждал, а ученики поддакивали. Наконец прозвенел звонок, и детишек как ветром сдуло. То есть сперва они забрали свои игрушки. Все разом напав на учителя, они стали его вращать. Учитель вращался как юла и сразу килограмма два сбросил. Но ничего страшного, скоро он их снова наберёт, ведь близится обед. Все ученики ушли, кроме одного. Полноватый мальчик со светлыми волосами и с родинкой около носа никуда не спешил. Он медленно, неуклюже убирал в рюкзак тетради и пенал. Потом ещё присел, как будто на дорожку. Фрида подошла к нему и спросила:
- Почему ты не пошёл вместе с ребятами?
- Потому что я последний, - слишком уж серьёзно ответил он и чуть было не расплакался.
- Да нет же, - Фрида добродушно похлопала мальчика по плечу. - Не последний, а замыкающий!
Мальчик покраснел, как будто кожа лица пропиталась кетчупом, неторопливо вышел из палаты. То есть из класса.
Толстячок остался с Фридой наедине:
- Ну что, как вам наше занятие?
- Просто отвратительно. У меня глаза на мокром месте.
- Что такое? - удивился учитель.
- Вы держите их в ежовых рукавицах, они даже боятся почесаться.
- Понимаете, мы должны подготовить их к жизни, есть правила, так называемая этика[?] - Он призадумался. - К примеру, вы же не можете сейчас встать ногами на парту[?]
- Отчего же? - удивилась Фрида. - В этом ведь нет ничего сложного.
Фрида быстренько вскарабкалась на парту, прошлась в голубых носках по всем партам и остановилась на учительском столе. Смотря сверху вниз на толстячка, она похлопала его по плечу, захлопнула его чувственный рот, он захлопнулся с причмокиванием, и сказала:
- Всего хорошего.
Затем она бросила ботинки точно на пол, спрыгнула со стола и ушла, забрав ботинки.
Когда Фрида выходила из школы, все окна полопались от гневного вопля:
- Вы всё равно, чёрт бы вас побрал, нам не подходите!!!
Звенящая груда стекла рухнула наземь.
Фрида шла и размышляла о том, что, возможно, ей следовало устроиться туда учителем, вот тогда бы она расшевелила учеников и показала этому пройдохе кузькину мать. Фрида решила впредь быть более благоразумной, но в школу ей идти уже не хотелось. Она купила газету "Вакансия" и отправилась прямиком в парк.
Тюк! Шшшш-тиш-бабах. Тюк, тюк, тюк, тюк[?] Что за нелепые звуки?
Рубили цветущий сад. Рай разрушается.
Фрида залпом допила кофе и надела марлевую повязку, подошла к лесорубам. Здоровенные мужики в салатовых робах с топорами в руках отшатнулись от Фриды как от прокажённой, испугались, что она их чем-нибудь заразит. Ведь марлевые повязки носят только больные люди, тяжелобольные, и от них лучше держаться подальше.
Под ногами валялись молодые яблоки. А недалеко от яблок и яблонька лежала. Мёртвая, вспоротая яблоня с раскинутыми, обрубленными ветвями. Видимо, прежде чем срубить дерево, они его искалечили. Может, в детстве эти дяди мучили кошек, вот, должно быть, откуда ноги растут. А может, никого они и не мучили[?]
Яблоки как неваляшки раскачивались на ветру. И листья убитого дерева шевелились. Под солнцем светилась кора, точно в неё вшиты алмазы. Из земли торчали корни. Лесорубы сидели и курили. Один из них достал яйцо и начал счищать скорлупу. Фрида вспомнила, что ещё недавно она видела куриц, а теперь вот яйцо. Но, конечно, это никак не связано. Просто было ею подмечено. Было ею замечено, что смерти нет.
Фрида обвела ручкой одно объявление. Движение руки и карандаша показалось таким трудным, что лучше бы это сделал кто-то другой. Само объявление о том, что требуется диспетчер в фирму по ремонту, напоминало широкую улыбку, приглашающую войти в огромный рот, где пусто и сыро, потому что там только свалка денег, смятых и влажных, словно они попадали туда изо рта в рот. Красная линия получилась грустной и замкнутой, внутри этого неровного овала нечем дышать.
Её пригласили на собеседование, правда, попросили, чтобы, как только она найдёт это место, бумажку с адресом тут же сжечь. Фрида пообещала так и сделать. Диспетчерская располагалась прямо за главным зданием милиции, она была под его крышей и находилась в подвале. Фрида достала спички и сожгла листок с адресом, выбросила то, что осталось, в мусорную корзину, до краёв наполненную пеплом. Очень похоже на вазу с прахом. А это действо смахивает на ритуал. Фрида нажала кнопку звонка и услышала, как чирикают птички. Птички не простые, птички-роботы. Из двери послышался странный мужской бас, как будто кто-то конспирируется и намеренно меняет голос, чтобы никто его не узнал:
- Хто?
- Здравствуйте, это Фрида, по поводу работы.
Дверь щёлкнула и приоткрылась. Оттуда запахло потом. "Трудяги", - подумала Фрида и вошла в помещение. Стены там были розовые, а потолки жёлтые. Прямо жвачка "Love is[?]". Вот только запах у жвачки приятнее. Не бьёт в нос. В этой небольшой комнате стояли столы в несколько рядов, на каждом было по компьютеру и телефону. Диспетчеры сидели впритык друг к другу и все одновременно говорили. Хаос из исключительно женских голосов. Мужчин там и в помине не было. Вот только администратор.
У всех сотрудниц были большие попы и недовольные, слишком серьёзные лица. Хотелось снять с них эти лица и сложить стопкой на столе у администратора. Кому-то, чтобы отодрать лицо, потребуются нож и щётка. Вероятно, они их (лица) должны сдавать перед уходом, но, судя по всему, никогда не сдают. У администратора не то чтобы глаза - вся кожа была как будто маслом смазана от постоянного смотрения в эти попы, которые по соблазнительности переплюнут любые лица. Для него эти попы были как торты, которых он постоянно хотел, однажды пристрастившись к сладкому.
Администратор посадил Фриду рядом с собой. На допрос.
- У вас есть опыт работы? - Какой у него, оказывается, славный голос.
- Нет. Но в детстве я часто трудилась на огороде. Копала картошку и перебирала луковицы тюльпанов. Ещё я умею сажать дубки.
- Дубки[?] - повторил администратор и что-то записал на бумажке. Фрида потом увидела, что он поставил там крестик.
Один Тортик подошла к администратору и в листе, который лежал на краю стола, поставила подпись. Нагибалась она умело и с умыслом, демонстрируя свои крупные, влажные от пота груди. Они лезли за пределы выреза. Между тем администратор тоже был готов лезть из кожи вон и из своих пределов. Он резко отвернулся, чтобы ненароком что-нибудь не пролить.
На столе стояла большущая кружка чая.
Тортик подошла к холодильнику, достала оттуда апельсин и прямо так, не снимая кожуры, надкусила. Рыжие брызги со свистом вылетели из фрукта и оплевали часть стены.
- Вот видите, какие у нас правила, - обратился он к Фриде. - Если вы захотите в туалет или покурить, поесть, попить[?] вы обязательно должны записываться. Вот, внимательно изучите, тут всё написано. - Он швырнул во Фриду пачку бумаг. Фрида собрала листы с пола и принялась читать.
Вдруг послышался грохот - одна из сотрудниц свалилась со стула. Она повернулась к соседке сзади и ударила ту трубкой по голове.
