Надежда Крупская - Библиотечное дело. Избы-читальни. Клубные учреждении. Музеи

Другой вопрос — это вопрос об охвате широких слоев. Здесь надо иметь в виду важность опоры на актив. Важно не только вести агитацию среди молодежи беспартийной. Надо суметь ее сорганизовать, надо в деревне определить, какие именно группы молодежи в деревне чем интересуются, какие у них интересы, с какой стороны можно подойти к каждой группе беспартийной молодежи. Надо уметь выделить наиболее активную часть, которой сейчас же дать практическую работу. Надо, чтобы на этой практической работе она росла, развивалась, помогала комсомолу вовлекать остальную молодежь.

Я кончаю. Я хотела сделать только небольшое введение, в котором имела целью подчеркнуть вот эти все основные задачи: с одной стороны — поднятие организации работы над собственным самообразованием, над воспитанием у себя революционного миросозерцания, над умением практические задачи связывать с большими принципиальными вопросами и второе — я хотела подчеркнуть необходимость вовлечения в строительство, в сплачивание вокруг комсомола всей рабочей и крестьянской молодежи.

В прениях вы коснетесь и того и другого вопроса, а теперь позвольте перейти к деловой части.

1926 г.

Зрительные образы чрезвычайно властны над нами. Поэтому кино является могучим средством влияния на самые широкие массы, в том числе и на подрастающее поколение. Современная техника кинопостановок дает возможность до чрезвычайности расширять поле наблюдения зрителя. Он может «собственными глазами» увидеть дно морское, недра земли, подняться за облака, попасть в тропический лес, к Северному полюсу и т. п. Он может повидать все чудеса современной техники, любые фабрики и заводы, быт, жизнь различных слоев населения.

Современное кино вырывает жителя глухого городишка, заброшенной деревушки из его изолированности, приобщая его к жизни всего человечества.

Мы в совершенно недостаточной мере оцениваем обычно это колоссальное значение кино.

Но кино не только расширяет горизонты, — оно источник глубочайших переживаний.

Теперь вот ставится, например, фильм «Броненосец «Потемкин»; надо видеть толпу, тот громадный подъем, который ее охватывает, чтобы понять, какие необъятные, прямо воспитательные возможности заложены в кино.

Но… кино не только отображает действительность — оно может искажать ее; оно не только воспитывает революционный дух, чувство братской солидарности — оно может искажать действительность, туманить голову, опутывать человека пошлостью, воспитывать жестокость, ненависть, себялюбивый эгоизм и пр. и т. п.

Буржуазия прекрасно знает, что может кино, и она использует кино, чтобы сеять в массах зерна мистицизма, национальной вражды, преклонения перед богатством и властью, чтобы разъединять ряды трудящихся, опутывать их предрассудками.

Мы должны широко использовать видовые и научные фильмы европейского и американского кино в неизмеримо большей степени, чем мы делаем это сейчас, но мы должны создать свои фильмы революционного содержания, фильмы, воспитывающие дух коллективизма, братской солидарности, дух великого порыва к строительству светлой жизни.

Фильм — такое же, только гораздо более могучее орудие строительства социализма, как и книга. Мы должны им овладеть. Мы должны при помощи кино сделать великие идеи Ленина достоянием масс.

1927 г.

Как бы ни была хороша школьная программа, она не может никогда дать всего того, что надо знать молодежи, что надо будет знать человеку в дальнейшей жизни. Все знания, которые получаются в школе, постоянно пополняются самообразованием. Постоянно приходится обращаться к книге и из книги знакомиться с целым рядом областей знания.

У нас, в Советской России, вопрос о самообразовании стоит еще острее, чем в других странах, потому что у нас масса в лучшем случае может посылать своих ребят только в четырехлетку, только четырехлетка является массовой школой. Но если мы посмотрим на деревню и даже на некоторые города, то увидим, что большей частью ребята проходят только двухлетку. Даже в Москве имеется такое явление. Часто ребята научаются в школе кое-как читать и писать.

Необходимо, чтобы детвора как можно раньше привыкла пользоваться книгой, научилась из книги черпать необходимые ей знания. Тот, кто помнит свое детство, тот знает, какую громадную роль для ребенка может сыграть книга. Нельзя ждать от самой лучшей школы, что она даст ребенку все, что ему нужно. Как бы ни были хороши программы, они дают только крохи. Надо, чтобы ребенок пополнил чтением те знания, которые дает ему школа. Необходимо создать богатую детскую литературу, из которой ребята могли бы черпать как можно больше знаний. Такие страны, как Америка, давно оценили громадное значение детского чтения, и Америка по детским библиотекам стоит впереди всех. Мы как-то легкомысленно относимся к этому, недооценивая значения детского чтения.

Мы говорим о навыках в чтении, — но разве может идти речь о навыке в чтении, если ребята не увлекаются содержанием книг, если книга их не захватывает? Книга, кроме того, имеет и то значение, что она организует эмоциональные переживания ребенка. Конечно, книга может принести в этом отношении и вред, и потому особенно важно дать ребенку хорошую книгу. Когда в ГУС пришли из РКИ и спросили, что мы делаем, то я, отвечая на вопрос, сказала: «Самое больное место у нас — это детская книга, потому что ребята требуют книги, а ее у нас нет».

Перед нами стоит задача создания детской книги. Надо создать такие книги, которые давали бы ребятам то, что им необходимо. Подходя к этому вопросу, надо обратиться и к старой детской литературе. Старая литература давала детям очень многое, над этой литературой они многое переживали, она расширяла их горизонт, пробуждала новые интересы. Из своего детства помнишь, как, например, читали Жюля Верна — целый новый мир открывался. Можно по-разному относиться к Жюлю Верну, но он дает ребенку понятие о технике, дает так называемую романтику техники. И не только Жюль Берн, но и многие старые книги давали ребенку новые знания, будили новые интересы. В старых книгах наряду с увлекающим ребят содержанием много чуждой идеологии, совершенно для нас неприемлемой. Сплошь и рядом, когда тебе напоминают какую-нибудь книгу, то вспоминаешь, что над этой книжкой было пережито, и думаешь: «Ах, какая хорошая книжка». Но когда ее берешь, то видишь, что она совершенно неприемлема. Не всякую увлекательную книжку можно дать детям. Мне кажется, что старая литература должна быть пересмотрена и из нее должно быть взято то, что можно использовать для нас, а некоторые места можно выбросить. Старую книжку надо переделать, надо ее «осоветить», и мне думается, что на это мало обращено внимания, а между тем это надо сделать, потому что талантливые люди, которые умеют хорошо писать для детей, не родятся каждый день и при всем желании мы нового немного можем дать. Если мы просмотрим детских писателей, то мы увидим, что таких писателей, которые дали бы ребенку что-нибудь интересное, очень немного. И поэтому надо использовать и старые книги, переделать их так, чтобы они наравне с увлекательным материалом дали и ту идеологию, которую мы должны и хотим дать.

Просматривая детские книги, я только диву далась, чем мы отравляем ребят. Я просмотрела книги не всех издательств, а только госиздатовские по каталогу, который издан в. 1927 г., и скажу прямо о впечатлении, которое я вынесла. Там 300 книжек для детей от 10 до 13 лет, 100 для дошкольного возраста и 75 для детей от 7 до 10 лет.

Я не была предубеждена против Госиздата, но я внимательно прочитала книжки, отмеченные в каталоге, и скажу: то, что дается для детей от 7 до 10 лет, — большинства этих книжек мы не должны давать. Мы ратуем против сказок, но в госиздатовских книгах есть нечто худшее. Я прочитала, например, книжку Коваленского «Лось и мальчик». Шел мальчик по лесу, заблудился, встретился ему лось, посмотрел на него понимающими глазами, вывел мальчика на опушку леса и на прощание махнул ему рогами. Ведь это мистика, ведь лучше дать ребенку книжку про волшебницу, о которой никто из ребят не подумает, что она действительно существует, а говорить о таинственном, все понимающем лосе — это чистая мистика. Брала я еще книжки Киплинга — там тоже говорится, например, о ките, который проглотил мальчика вместе с подтяжками. Что даст эта книжка ребенку 7 — 10 лет, ребенку, для которого жизнь — еще книга за семью печатями и который хочет ее познать. Просматривала я и книжки из деревенской жизни. Многие из них изложены очень увлекательно, но видно, что многие писатели — люди, которые деревни не знают, и я представляю, как посмотрит на эти книжки ребенок, который живет в деревне. У Л. Н. Толстого, в его педагогических сочинениях, отмечается где-то, что ребята требуют точности в мелочах, и когда учитель вместо слова «воз» скажет «телега», ребенок не может решить задачу, потому что он все время думает не над задачей, а над тем, почему учитель назвал воз телегой. И в детской книжке, когда ребенок видит неправильные детали о деревне, подучится то же самое — ему вся книжка не нравится. Книжки для детей от 10 до 13 лет также очень малосодержательны. Вот, например, книжка Заяицкого «Африканский гость». Эта книжка о слоненке. Когда говорят о слоненке, то надо бы говорить о его жизни, о тех условиях, в которых слоненок живет. А в этой книжке только рассказано о том, как слоненок убежал из вагона, когда его везли в Москву. Стоит ли эту книжку читать? Когда мы пишем программу, мы переоцениваем силы ребят, а когда мы пишем детские книжки, мы совершенно недооцениваем, чем ребенок живет и чем он дышит. Мне кажется, это неверно, что ребятам можно и надо рассказывать только о детях. Даже в сказках есть старики и старухи, и ловкие люди, и хитрые люди, и люди сильные, смелые, добрые и злые — вообще даются взрослые, даются яркие картины быта. А в наших детских книжках дается только искусственное описание какого-то быта детей, а взрослых совершенно нет. Вообще, прочитав все двести книжек, ребенок очень мало обогатится знаниями. А, кроме того, в смысле эмоциональном что тут есть для ребенка? Ничему ребенок не порадовался, никого не пожалел. Только две-три пионерские книжечки отображают пионерскую жизнь, дают пионерские радости, а в остальных ничего нет, и потому они не могут захватить ребенка. Для старшего возраста книжки несколько лучше. Я не хочу сказать, что все двести книжек негодны, есть отдельные хорошие книжки.