Эта история противоречит всеобщему убеждению, согласно которому привидения всегда являются ночью и никогда двум людям одновременно.
В письме, отправленном из Хайгейта и датированном 28 марта 1859 года, мистер Уильям Хауитт рассказывает Роберту Дейлу Оуэну, автору книги «Шаги на границе другого мира», следующее.
«Историю, которую вы хотите от меня узнать, я много раз слышал от матери.
Это событие, известное нашей семье и соседям, связано с моими первыми воспоминаниями; оно произошло сразу после моего рождения в доме моего отца в Хиноре, графство Дерби, где я родился.
Девичья фамилия моей матери, Тантум, встречается нечасто. У нее было два брата – Фрэнсис и Ричард. Младшего, Ричарда, я хорошо знал, так как он дожил до преклонного возраста. Старший, Фрэнсис, в ту пору, о которой я собираюсь рассказать, был веселым молодым человеком лет двадцати, холостым, красивым, искренним, приветливым и пользовавшимся любовью всех слоев населения в этой части страны.
Одним погожим тихим днем моя мать, здоровье которой полностью восстановилось после недавних родов, лежала в постели и смотрела в окно, наслаждаясь летней красотой и покоем: ярко-голубым небом и мирным деревенским пейзажем. Пребывая в этом состоянии, она с радостью услышала приближавшиеся к ее двери шаги; ей показалось, что они принадлежат ее брату Фрэнку, как его называли в семье.
В дверь постучали и вошли. Кровать стояла изножьем к двери, и, несмотря на теплую погоду, полог во избежание сквозняка был задернут. Отдернув его, брат заглянул внутрь. Он не сказал ни слова, его взгляд был серьезным и лишенным обычной веселости.
„Дорогой Фрэнк, – сказала моя мать, – как я рада тебя видеть! Иди сюда. Я хочу с тобой поговорить“. Он задернул полог, как будто соглашаясь. Однако моя мать с изумлением услышала, как он вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и стал спускаться по лестнице.
Сильно удивившись, она немедленно позвонила в колокольчик и попросила появившуюся служанку привести брата назад. Девушка ответила, что не видела, как он входил. Мать настаивала, повторяя: „Он только что был здесь. Беги! Быстрее! Позови его сюда!“
Девушка убежала, но вскоре вернулась, говоря, что не может его найти. Никто не видел, как он входил или выходил из дома.
Хотя моя мать была очень набожной, далекой от предрассудков женщиной, необычность ситуации глубоко ее поразила. Пока она размышляла, с деревенской улицы донеслись возбужденные голоса и топот бегущих ног. Мать прислушалась. Шум нарастал, хотя еще совсем недавно за окном стояла полная тишина. Она поняла, что что-то случилось, и снова позвонила в колокольчик, чтобы узнать причину поднявшейся суматохи.
На этот раз вошла няня и сказала: „Пустяки, мэм, ничего особенного“. В конце концов тревога моей матери и ее неотступные мольбы вынудили домашних сообщить ей страшную правду о том, что ее брат получил в деревне удар ножом и умер на месте…
При сопоставлении обстоятельств и точного времени событий было установлено, что призрак явился моей матери почти сразу же после смерти ее брата, получившего смертельный удар».
Это рассказ преподобного Уилкинса, во время описываемых событий (1754) он был школьным учителем в Оттери-Сент-Мэри, графство Девон. Рассказ был напечатан в книге Джона Аберкромби «Исследование умственных способностей» (1830).
«Однажды ночью, отправившись спать, я быстро погрузился в сон, и мне приснилось, что я направляюсь в Лондон.
Во сне же я подумал, что, сделав небольшой крюк, смогу заехать в Глостер и навестить свою семью. Итак, я пустился в путь; не помню, что происходило по дороге, пока я не подъехал к дому отца. Я подошел к парадной двери и хотел ее открыть, но она была заперта. Тогда я подошел к задней двери, открыл ее и вошел.
Обнаружив, что все домашние уже улеглись, я быстро миновал комнаты, поднялся по лестнице и вошел в спальню родителей. Приблизившись к кровати с той стороны, где лежал отец, я увидел, что он спит, или мне так показалось. Затем я направился к другой стороне кровати и, едва завернув за изножье, увидел, что мать не спит, и сказал: „Матушка, я отправляюсь в дальний путь и пришел проститься с вами“, на что она испуганно ответила: „Ах, дорогой сынок, ты умер!“
В эту минуту я проснулся и обратил внимание на сон не больше, чем обычно, если не считать того, что он показался весьма реальным.
Через несколько дней, необходимых для пересылки почты, я получил письмо от отца. Немного удивившись, я подумал, что, вероятно, случилось что-то важное, так как совсем недавно получил письмо из дома, и там все было благополучно. Распечатав письмо, я удивился еще больше. Отец обращался ко мне так, словно меня не было в живых, и просил меня, если я жив, или того, в чьи руки попадет письмо, незамедлительно ответить; там же говорилось, что если письмо застанет меня в живых, то мне, вероятно, осталось жить недолго. Далее он изложил причину своих страхов.
В упомянутую ночь, после того как они улеглись в постель и отец уснул, мать, которая не сомкнула глаз, услышала, что кто-то пытается открыть парадную дверь, но, обнаружив, что она заперта, идет к задней двери, открывает ее, входит и направляется прямо к комнатам на верхнем этаже, и она сразу же узнает мои шаги. Я подхожу к кровати и говорю ей: „Матушка, я отправляюсь в дальний путь и пришел проститься с вами“, на что она испуганно ответила: „Ах, дорогой сынок, ты умер!“ – именно так, как было в моем сне. Больше она ничего не слышала, как и я в моем сне.
Весьма встревожившись, она разбудила моего отца и рассказала ему обо всем. Он постарался успокоить ее, говоря, что это всего лишь сон. Однако она повторяла, что это не сон, что она ни секунды не спала и не имела ни малейшего желания спать с тех пор, как оказалась в постели.
На этом основании я склонен предполагать, что это случилось в то самое время, когда я видел сон, хотя расстояние между нами составляло около сотни миль. Но я не могу утверждать это с полной уверенностью.
Это произошло, когда я находился в школе в Оттери, графство Девон, в 1754 году, и все обстоятельства до сих пор живы в моей памяти. С тех пор я не раз беседовал об этом с моей матерью, и все случившееся так же живо в ее памяти, как и в моей. Мне часто казалось, что ее ощущения в связи с этим случаем были сильнее моих.
Это может показаться странным, но впоследствии не случилось ровно ничего примечательного. Это просто беспристрастный рассказ о том, что было».
Эту историю поведал в своем письме преподобный мистер Мор, преподаватель оксфордского Куинз-колледжа, во второй половине XVIII века. В ней фигурирует мистер Джон Боннел, «выделявшийся своим видом и походкой, а по особой манере поддерживать сзади свою мантию его легко было узнать не только спереди, но и сзади». Рассказ мистера Мора опубликован Джоном X. Ингрэмом в его книге «Дома с привидениями и семейные традиции Великобритании» (1905).
«В воскресенье, 18 ноября 1750 года, я прогуливался вместе с мистером Баллардом из Модлин-колледжа. Я прислушивался, не прозвучит ли звук трубы, приглашающей к обеду, когда внезапно мистер Баллард воскликнул: „О боже, кто это выходит из вашего колледжа?!“ Я посмотрел туда и, как и предполагал, увидел мистера Боннела. „Это джентльмен из нашего общежития, – ответил я, – его зовут мистер Боннел. Он идет из Стантон-Харкорт“. – „Боже правый, – продолжал мистер Баллард, – в жизни не видел такого лица“. „Его лицо такое же, как всегда, – холодно ответил я. – Сегодня оно, пожалуй, воспалилось и распухло более обычного. Наверное, он слишком затянул воротничок. Но если бы не вы, я не обратил бы на это внимания“. „Что ж, – сказал мистер Баллард, – я не забуду его до самой смерти“. Он выглядел смущенным и испуганным.
Фигура мистера Боннела не вызвала у меня никаких эмоций или подозрений. Он пересек двор, вышел за ворота и направился вверх по Хай-стрит. Мы провожали его глазами, пока он не исчез за поворотом на Кэтрин-стрит.
Прозвучала труба, мы с мистером Баллардом расстались, я вошел в холл и больше не думал о мистере Боннеле.
На вечерней службе в часовне мы молились за тяжелобольного человека, жизнь которого была в опасности.
Выйдя из часовни, я в присутствии нескольких человек, стоявших у камина в кухне, спросил одного из студентов, Джеймса Харрисона, за кого мы только что молились. „За мистера Боннела“, – последовал ответ. „За Боннела?! – удивленно воскликнул я. – Что с ним стряслось? Сегодня он был вполне здоров, я видел, как он спешил к обеду“. „Вы ошибаетесь, – ответил Харрисон. – Он несколько дней, как не встает с постели“. Тогда я определенно заявил, что видел его, как и сопровождавший меня джентльмен.
Наш разговор дошел до ушей доктора Фотерджилла, моего наставника. После ужина он отвел меня в сторону, расспросил о случившемся и сказал, что сожалеет о моих прилюдно сказанных словах, так как мистер Боннел серьезно болен. Я ответил, что тоже сожалею, и заверил, что сказанное мной было произнесено без злого умысла. На следующий день мистер Боннел умер».
