Команда единомышленников Президента России Бориса Ельцина в конце весны 1993 года реально почувствовала вкус беспредельной власти, власти, которая постепенно переставала уважать не только силу Закона, но и осознавать ценность человеческой жизни и здоровья. Эту исполнительную власть, стремившуюся к расширению своих полномочий, к не просто большим, а очень большим деньгам, к перераспределению государственной собственности, в должной мере уже не в состоянии был ограничивать Верховный Совет Российской Федерации. В Государстве ломалась едва наметившаяся система сдержек и противовесов властей, кстати, получившая отражение в пункте 13 Декларации № 22-1 от 12 июня 1990 года «О государственном суверенитете РСФСР»:
«Разделение законодательной, исполнительной и судебной властей является важнейшим принципом функционирования РСФСР как правового государства».
В российской действительности стали ощущаться революционные настроения, повеяло властным беспределом, «демократической диктатурой» бывшего большевика. Исполнительная власть уже не церемонилась, а при первой необходимости жесточайшим образом применяла силу, провоцируя всех лиц, несогласных с ней, на ответные меры.
Людей, однажды познавших беспредельную власть над другими людьми, также трудно убедить в чём-либо цивилизованными методами, как трудно обычными методами приструнить собаку, хотя бы раз кусавшую своего хозяина и убегавшую от него прочь, познавшую собственную силу над человеком и испытавшую вкус дикой, естественной волчьей вольницы. Но ведь при демократическом строе народ — хозяин, наделённый первичной властью, другие же власти производны от его воли. После первомайских событий 1993 года стало со всей очевидностью ясно, в «искусанной» России нет ни тени демократии, есть лишь зарвавшийся «капиталистический большевизм» (по целям — капитализм, по методам их достижения — большевизм) с его готовностью решительно идти до самого конца, не считаясь с количеством крови и слёз.
«Всякая власть развращает, абсолютная власть — развращает абсолютно», — писал в своём письме 3 апреля 1887 года епископу Крэйтону профессор Кембриджского университета, отличавшийся своими либеральными взглядами, английский лорд Джон Эктон, дополняя: «Обладание неограниченной властью разъедает совесть, ожесточает сердца и лишает способности отчётливо мыслить».
В своей книге «Государь» Никколо Макиавелли предоставил в распоряжение его светлости Лоренцо деи Медичи такие свои размышления: «Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю; но так как первого часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя… разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание… всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо ещё уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдёт того, кто даст себя одурачить… государю нет необходимости обладать всеми названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими… Пусть тем, кто видит его и слышит, он предстанет как само милосердие, верность, прямодушие, человечность и благочестие, особенно благочестие. Ибо люди большей частью судят по виду, так как увидеть дано всем, а потрогать руками — немногим. Каждый знает, каков ты с виду, немногим известно, каков ты на самом деле, и эти последние не посмеют оспорить мнение большинства, за спиной которого стоит государство». (Н.Макиавелли, «Государь», стр. 96 — 97)
Эти размышления Николо Макиавелли, сделанные более пяти столетий назад, вполне могут быть применены при анализе политики, проводимой в 90-х годах XX века Президентом России Борисом Ельциным. Но, при всём этом, заметим, что его светлость Лоренцо деи Медичи был герцогом, правителем, очень далёким от демократических идей. Борис Ельцин же не был герцогом, его светлостью, но во многом действовал так, как подобает по-Макиавелли действовать королям. Следовательно, он также был далёк от демократии, как и его светлость Лоренцо деи Медичи (!).
Своеобразной кульминацией противоборства властей стал Указ Президента России № 1400 от 21 сентября 1993 года, в соответствии с которым Верховный Совет Российской Федерации по факту переставал восприниматься как уполномоченный всем российским народом высший законодательный и представительный орган власти. Этим исполнительная власть перешла к открытому противостоянию, не переставая при этом во всех неудачах обвинять власть законодательную.
Наиглавнейшей причиной этого было то, что Верховный Совет Российской Федерации не проявил должной готовности безоговорочно и полностью поддержать проведение приватизации государственных и муниципальных предприятий и промобъединений (концернов) России авторитарно-волюнтаристическими подзаконными методами, уже апробированными исполнительной властью. Все остальные причины были так или иначе с этим связаны, за исключением причин, содержавших какую-либо надуманную идеологию, попросту «притянутую за уши» в качестве возможного обоснования творимого первым российским президентом бесправия. Скорость проведения приватизации, перечни государственных промышленных предприятий и объединений (концернов), определённых на приватизацию, отсутствие должного контроля над приватизационными процессами и оценкой стоимости приватизируемого имущества и иных активов — многое не устраивало ту часть российского депутатского корпуса, которая реально стояла на принципах защиты интересов своего народа.
Хотя, в то время не только народные депутаты, но и некоторые представители исполнительной власти решительно выражали несогласие приватизационной политикой, проводимой Анатолием Чубайсом.
«Юрий Лужков вёл тогда решительную борьбу против чубайсовских схем приватизации, которую он считал грабительской. Ещё в августе и сентябре 1993 года Ю.Лужков вместе с вице-премьером Олегом Лобовым выступил против председателя Госкомимущества А.Чубайса, заявив, что «то, что происходит в области приватизации — это преступление». Лужков доказывал, что приватизация не может быть «самоцелью», она должна приносить доход в государственный и муниципальный бюджеты… Но и Чубайс выступал тогда против Лужкова, заявляя о том, что приватизация в столице происходит с нарушением российского законодательства, т. е. не по схемам Чубайса», — писал в книге «Московская модель Юрия Лужкова» известнейший российский учёный-историк Рой Медведев. (Р.Медведев, «Московская модель Юрия Лужкова», стр. 288)
Движимая весьма понятными властно-корыстными побудительными мотивами, команда госчиновников первого российского президента, конечно же, не могла ими же обосновать необходимость творимого исполнительной властью беззакония, вот тогда-то, откуда ни возьмись, возникла идея присутствия угрозы красно-коричневого заговора, что позволило естественным образом прикрыть истинные мотивы и намерения кремлёвских властителей того времени:
— добиться максимального укрепления ещё в 1993 году своей власти, устранив всяческое инакомыслие, прежде всего, на уровне законодательной власти, а также через скорейшее проведение Конституционной реформы значительно усилить государственно-правовой институт президентской власти, дабы не было проблем в будущем, в частности, на президентских выборах 1996 года;
— устранить все преграды на пути авторитарно-волюнтаристской передачи лучшей государственной промышленной собственности в пользу узкого круга президентских избранников, призванных в нужный момент спонсорскими финансами поддержать уже шатавшийся политический режим Бориса Ельцина, тем самым создать класс крупнейших капиталистов, обладавших на праве собственности огромными материальными благами.
Средства массовой информации, как по команде, с исступлением начали считать количество ручного автоматического и иного оружия, находившегося в распоряжении охраны и добровольных защитников здания Верховного Совета Российской Федерации — Белого Дома, которое к последним числам сентября 1993 года окончательно попало в блокаду верных Борису Ельцину подразделений внутренних войск и ОМОН.
С экранов телевизоров полилась пропагандистская информация, направленная на дискредитацию тех нескольких тысяч храбрецов, успевших пробиться сквозь блокаду к Белому Дому, полных решимости защищать действовавшую Конституцию России и продолжавший функционировать Верховный Совет Российской Федерации. Средствами массовой информации самое пристальное внимание уделялось не президентскому указу № 1400, а проблеме камуфляжной формы на некоторых защитниках права на жизнь по Закону, на эмблемы и нагрудные знаки, как будто бы от смены одежды правые действия лиц, руководствовавшихся благородным порывом защитить истинно демократическую законность, в одночасье могли сделаться преступными.
