Небольшой пример — слово «наезд». Сегодня в сознании русских людей оно воспринимается как что? Правильно, вот уже и для вас это слово стало обозначать некое бандитское действо, вы отнесли слово автоматически к сленгу бандитов, гопников, рэкетиров. А вместе с тем не вспомнить ли нам великую русскую литературу века девятнадцатого? Читаем: «Молодой красавец граф бывал в поместье наездами, чаще осенью…»
Вот теперь вы вспомнили исконное значение этого слова — наезд… Наездами — значит, от случая к случая, редко, непостоянно.
Главная сущность языка в том, считают ученые, что человек думает не словами, а образами, эмоциями, ассоциациями. И когда он говорит — эти образы у него находят свое выражение в словах. Отсюда очень простой, чисто математический вывод: чем богаче внутренний мир человека, тем больше слов в языке народа. Например, есть в русском языке такое понятие, как красивый. А есть еще прекрасный, удивительный, волшебный, чудесный, неотразимый, восхитительный… Смотрите, сколько эмоций может вызвать у нас созерцание красоты!
Но существует и обратный закон. И этот закон утверждает, что количеству слов соответствует количество эмоций, чувств, оценок. Это значит, что если количество слов начнет уменьшаться, то рано или поздно мы теряем и эмоции, чувства, которыми они определялись. Если вы не верите в это простое правило, давайте вспомним эскимосов. Вот вы видите перед собой снег. Какими словами вы можете оценить степень его белизны? Тремя-четырьмя словами, не так ли? Белый, серый, сероватый… (не считаем здесь понятия «очень», «совсем».) А ведь это у нас, — вот в чем фокус! Не слов три — у нас эти три степени оценки белого заложены в сознании с детства!
А эскимос знает сорок оценок белизны снега! И это значит, что его восприятие белого цвета богаче нашего как минимум в десять раз! У него в три раза больше эмоций при виде снега. Если пока забыть обо всех наших иных эмоциях, то эскимос по своей душевной организации тоньше нас и чувствительнее.
Все это я писал затем, чтобы вы согласились со мной: когда из жизни общества исчезает слово, исчезает и чувство. И наоборот. Согласимся?
Вот теперь давайте прочтем вместе последнее сообщение в Фейсбуке моей знакомой поэтессы.
«Сижу в аэропорту. Самолет через два часа. Украли все: телефон, деньги, билеты на самолет, паспорт. Пишу с чужого телефона…»
Хочу, чтобы вы еще раз вспомнили: это молодая женщина. Жизненного опыта у нее — почти ноль. Все через собственные шишки. Вот, будет очередная.
Но речь сейчас не о ней.
Я читаю комментарии. Как и принято в таких случаях: «Держись, зато опыт будет!», «Все уладится, у меня есть знакомый в Варшаве, приедет через сутки, потерпи» и так далее, в таком духе.
Но сверху, прямо после этого еле слышного крика отчаяния попавшего в беду человека, я вдруг вижу: перечисление нескольких ников пользователей и дальше: «…и еще 29 это понравилось».
В общем итоге, тридцать четыре человека кликнули под этой новостью кнопку «Мне нравится» — «Ай лайк» через два часа после размещения новости. Они — лайкнули.
Самое естественное, самое натуральное понимание этого лайка под таким постом о беде может быть только одно: эти люди, нажавшие кнопку «Мне нравится», злорадствовали. Им действительно понравилось, что вот такая веселая, добродушная женщина попала в тяжелейший переплет — осталась без паспорта и всяких средств существования в чужой стране, где у нее нет ни родных, ни близких друзей. Так и слышно было: «Так тебе и надо! Мы тут сидим в своих душных квартирах, завтра идти на каторжную работу в проклятущий офис, а ты там по Грециям разъезжаешь. Вот пусть и тебе не повезет…»
Но Фейсбук имеет совершенно иное, извращенное понятие о смысле лайка, и он пытается навязать его всем сетюлям. Фейсбук смотрит с недоумением на мои фантазии и говорит: «Да ты что? Ничего такого эти люди и не думали. Они сочувствовали!» Оказывается, в данном случае лайк означает для многих вовсе не злорадство, а что-то типа поддержки: вот, я тебя лайкнул, держись…
Но, черт возьми, попробуйте представить себя на месте этой молодой поэтессы. Вот на вашу беду отозвалось сто пятьдесят ваших друзей из френдленты именно этим лайком. Скажите, вы не будете уверены в том, что кому-то в действительности понравилось, что вы попали в беду?
В Фейсбуке нет кнопки «Сочувствую», нет кнопки «Держись, я с тобой», нет кнопки «Разделяю твои чувства». Вместо всего этого разработчики предложили только одно значение для всех наших эмоций — «Мне нравится».
Да, вы правильно догадались, о чем следующем я хочу сказать. Ладно, здесь человек пишет о своем личном, и худо-бедно, кое-как, за уши можно протащить выражение «Мне нравится» как соучастие и сострадание.
Но вот пришла страшная весть из Азии — против мирного населения, против детей был применен отравляющий газ зарин. Страшный газ, запрещенный международной конвенцией ООН. Но Восток — дело не только тонкое, но и глубоко и далеко плюющее на конвенции всего человечества. Газ применили.
В Фейсбуке я вижу перепост новости — видео с умирающими детишками на полу какого-то лечебного учреждения. Это страшная картина. Ее нельзя передать словами, потому что там — не кино, там реально умирающие дети. Которым никто не может помочь. Единственное, что делает медицинский персонал, — они льют воду на разгоряченные лица и оголенные торсы детишек. В судороге изогнутая девочка, лет десяти. Мальчишка чуть постарше уже без движения, только шевелятся губы…
И я считаю лайки под этой новостью — более 300. Вот здесь мне уже немножко не по себе: что думал человек, о чем думал, когда под таким видео с умирающими детьми он нажимал на кнопочку с надписью «Мне нравится»?
Вы говорите, это не чудовищно?
Вот вам последний случай. Недавно в ленте встречаю сообщение из одной из республик СНГ. Там несколько дней искали молодую женщину, мать малолетних детей. Известную лучницу, спортсменку, действительно — красавицу, руководителя клуба стрелков-лучников. И вот — последние новости: ее части тела стали находить вдоль берега одной из рек. Арестован ее муж, который сознался в том, что убил и расчленил супругу, части тела выбросил в реку…
Под этой новостью — около сотни лайков.
И мне хочется кричать: люди, вы думаете, что вы делаете?!
Человек — думает. Сетюля думать уже разучился. Он просто пользуется тем набором инструментов, который ему подсунули. Новость показалось ему важной, интересной — он лайкнул. Он так выразил свое отношение к ней. Он, с его пониманием окружающего, с его психологией, показал небезразличие — вот его главное оправдание. Но я же не виноват, визжит в углу сетюля, что там нет других кнопок! Я искал, но не нашел!
Действительно, как я уже сказал, кнопки «Сочувствую» в Фейсбуке нет.
У нас сейчас отнимают не просто возможность выразить одним нажатием свое истинное чувство — нас отучают от таких эмоций. Нам кричат, нас призывают: «Ребята-сетюли! Какое сострадание, какое сочувствие, какое негодование! «Мне нравится» — вот формула жизни в сети. Или тебе нравится — или ты этого не видел будто, прошел мимо, оно тебя не взволновало. Так проще!»
Действительно, так проще.
А теперь вспомните наш небольшой с вами договор: когда слово исчезает из лексикона, исчезает и то, что это слово означало. Если в Фейсбуке нет слово «Соучастие», если там нет «Сострадания», если вместо них есть лишь «Мне нравится», это значит, что в самом скором времени все сетюли, все пользователи Фейсбука потеряют эти самые человечные чувства: сострадание, сожаление по поводу чужой беды, соучастие. Их уверенно заменяет сейчас, а дальше заменит окончательно безличный, ни к чему не обязывающий вашу душу в этот момент лайк. Бездуховность — вот что стоит за лайком под новостями о смертях, о бесчинствах, о беспределе бандитов и чиновников. И безразличие. Лайкнул — как отбыл повинность, как выполнил труднейшую работу: ну как же, я почитал, нажал кнопку. Работа, да. Тяжелая и изнурительная: лента новостей у меня большая, пока всю прочту, пока расставлю лайки…
Не осуждайте в данном случае меня за излишние эмоции. Попробуйте сами взглянуть трезво на сообщение об изнасиловании восьмилетней девочки ее отчимом и на лайки под ним.
Кем нужно быть, чтобы нажать «Мне нравится»? Скажу, кем нужно быть: или таким же грязным педофилом, или — сетюлей. Тупым и уродливым подобием человека прямоходящего.
Вы сегодня еще выходите в сеть человеком, вы еще стремитесь донести туда свою нравственную оценку происходящего. Но сеть нещадно ломает вас, ввергая раз за разом в пучину депрессии, вынуждая приходить сюда снова и снова и искать здесь самоудовлетворения от будто бы достижения некоего авторитета. А тот авторитет достигается в первую очередь похожестью на всех остальных.
Проходит не так и много времени, и человек смиряется, устает брыкаться и барахтаться, привыкает, все более концентрируясь на своей роли в Фейсбуке, приняв правила игры системы. Все дальше и дальше от него жесткие рамки понимания нравственности и духовности, все жиже границы дозволенного, все меньше слов для выражения своих чувств. И однажды приходит время…
