Был ли секс в политбюро?
Секса в СССР не было. Во всяком случае, так думала и даже в телевизионном мосте между СССР и США 17 июля 1986 года заявила Людмила Николаевна Иванова (в то время администратор гостиницы «Ленинград» и представительница общественной организации «Комитет советских женщин»). Её фраза была растиражирована всеми мировыми агентствами. И хотя в диалоге говорилось совсем не об отсутствии секса как такового, а о том, что у нас в то время не было проблемы с сексуальными образами в рекламе, фраза осталась. И стала частью нашей истории.
На самом деле у нас была и своя сексуальная революция, и радикальные течения (взять хотя бы идеи Клары Цеткин или теорию «стакана воды»). Но всё это очень быстро сгинуло под тяжким железобетонным грузом коммунистической морали. В студенческие годы мне довелось познакомиться с забавной брошюрой Арона Борисовича Залкинда «Революция и молодёжь», изданной в 1924 году. В ней этот видный педолог (была в те времена такая наука – педология) выделил «двенадцать половых заповедей революционного пролетариата». Чтиво это чрезвычайно забавное. Приведу цитату из вводной части:
Рабочий класс должен быть чрезвычайно расчётлив в использовании своей энергии, должен быть бережлив, даже скуп, если дело касается сбережения сил во имя увеличения боевого фонда. Поэтому он не будет разрешать себе ту безудержную утечку энергетического богатства, которая характеризует половую жизнь современного буржуазного общества, с его ранней возбуждённостью и разнузданностью половых проявлений, с его раздроблением, распылением полового чувства, с его ненасытной раздражительностью и возбуждённой слабостью, с его бешеным метанием между эротикой и чувственностью, с его грубым вмешательством половых отношений в интимные внутриклассовые связи. Пролетариат заменяет хаос организацией в области экономики, элементы планомерной целесообразной организации внесёт он и в современный половой хаос… Половая жизнь для создания здорового революционно-классового потомства, для правильного, боевого использования всего энергетического богатства человека, для революционно-целесообразной организации его радостей, для боевого формирования внутриклассовых отношений – вот подход пролетариата к половому вопросу.
Далее следовало ещё два десятка страниц откровенной галиматьи, подробно регламентирующей то, как жители СССР, особенно относящиеся к рабочим массам, должны были жить, любить, заниматься сексом и так далее. И хотя педология была подвергнута критике в постановлении ЦК «О педологических извращениях в системе Наркомпроса», Залкинд был снят с должности главного редактора журнала «Педология» и с должности директора Института психологии, педологии и психотехники, многие её постулаты были взяты коммунистами на вооружение. И стали внедряться в массы. В результате даже советские и партийные руководители (включая первых лиц) получили основательную деформацию сознания, которая выражалась в неадекватном восприятии, казалось бы, совершенно невинных вещей.
О ленинском и сталинском восприятии упомянутых проблем мы рассуждать не будем. И по одной лишь причине: литературно-публицистическое наследие двух этих вождей было в своё время настолько тщательно препарировано, выхолощено и прилизано, что в нём не находилось места даже человеческим эмоциям. Тем более связанным с сексом. Разве что отдельные письма Владимира Ильича могли быть историческим источником, но из них до нас, благодаря тщательному отбору, дошли только те, в которых вопрос обсуждался лишь в теоретическом плане.
Единственные воспоминания об отношении Сталина к «вольностям» в женской одежде оставила его дочь Светлана Аллилуева:
– Отец обычно не донимал меня нотациями или какими-нибудь нудными придирками. Его родительское руководство было самым общим – хорошо учиться, больше бывать на воздухе, никакой роскоши, никакого баловства. Иногда он проявлял по отношению ко мне какие-то самодурские причуды. Однажды, когда мне было лет десять, в Сочи отец, поглядев на меня (я была довольно «крупным ребёнком»), вдруг сказал: «Ты что это голая ходишь?» Я не понимала, в чём дело. «Вот, вот!» – указал он на длину моего платья – оно было выше колен, как и полагалось в моём возрасте. «Чёрт знает что!» – сердился отец. «А это что такое?» Мои детские трусики тоже его разозлили. «Безобразие! Физкультурницы! – раздражался он всё больше. – Ходят все голые!» Затем он отправился в свою комнату и вынес оттуда две своих нижних рубашки из батиста. «Идём!» – сказал он мне. «Вот, няня, – сказал он моей няне, на лице которой не отразилось удивления, – вот, сшейте ей сами шаровары, чтобы закрывали колени; а платье должно быть ниже колен!» – «Да, да!» – с готовностью ответила моя няня, вовек не спорившая со своими хозяевами. «Папа! – взмолилась я. – Да ведь так сейчас никто не носит!» Но это для него был совсем не резон… И мне сшили дурацкие длинные шаровары и длинное платье, закрывающее коленки, – и всё это я надевала, только идя к отцу.
Дочь Сталина росла, но его претензии к слишком «сексуальному виду» не прекращались:
– Он не раз доводил меня до слёз придирками к моей одежде: то вдруг ругал, почему я ношу летом носки, а не чулки, – «ходишь опять с голыми ногами!», то требовал, чтобы платье было не в талию, а широким балахоном…
Позже я узнала… что старики в Грузии не переносят коротких платьев, коротких рукавов и носков. Даже став взрослой, идя к отцу, я всегда должна была думать, не слишком ли ярко я одета, так как неминуемо получила бы от него замечание. «На кого ты похожа?!» – произносил он иногда, не стесняясь присутствующих.
Отметим в скобках, что Светлана своеобразно «отомстила» отцу: будучи ещё 17-летней школьницей, она закрутила бурный роман со сценаристом и режиссёром Алексеем Каплером (это стоило ему 10 лет ссылки и лагерей), а потом в 18 лет вышла замуж за одноклассника Василия Сталина Григория Морозова, человека совсем не той национальности, которая устроила бы вождя.
Всё начало потихоньку меняться после смерти Сталина. Но наши лидеры, воспитанные в твердокаменно-коммунистическом духе, довольно долго не могли прийти к нормальному восприятию того, как живёт весь мир: от Нью-Йорка до Катманду и от Рио-де-Жанейро до Парижа. И продолжалась их адаптация никак не меньше тридцати лет…
Первым из наших государственных лидеров, кто столкнулся с проявлениями «секса» в капиталистических странах и «дал им решительный отпор», оказался Никита Хрущёв. В 1959 году во время визита в США он был приглашён посетить Голливуд. И хозяева решили удивить высокого советского гостя феерическим зрелищем. Сначала Фрэнк Синатра и Морис Шевалье спели для Хрущёва песню «Живи и дай жить другим», а потом ему показали настоящий канкан. Причём не какой-нибудь там кабацкий или опереточный, а канкан в исполнении профессиональных актрис, в том числе и кинозвёзд во главе с Ширли Маклейн. Этот в общем-то невинный номер (кому интересно, может посмотреть американский фильм 1959 года «Канкан») вызвал более чем бурную реакцию советского руководства. Сопровождавший Хрущёва министр иностранных дел Андрей Громыко в своих воспоминаниях писал:
– Исполняющие канкан были какими-то полураздетыми существами, кривлявшимися и извивавшимися на сцене.
А группа журналистов и политологов, написавшая о визите Хрущёва книгу «Лицом к лицу с Америкой», характеризовала зрелище так:
– Было ясно, что актрисам стыдно и перед собой, и перед теми, кто видит их. Они танцевали, не понимая, кому и зачем пришло в голову заставлять их делать это перед Никитой Сергеевичем Хрущёвым и перед другими советскими гостями.
Переводчик Хрущёва Виктор Суходрев вспоминал, что поначалу Хрущёв ещё как-то держался. Во время танца своего отношения не выражал, даже поаплодировал актрисам, а потом пообщался с ними, пожимал им руки, благодарил за шоу. Но когда на выходе к нему прорвались корреспонденты, он нахмурился и сказал, что с его точки зрения и с точки зрения советских людей это просто аморально.
– Правда, он добавил, что зря хороших девушек заставляют делать плохие вещи на потеху пресыщенной, развращённой публике. «В Советском Союзе мы привыкли любоваться лицами актёров, а не их задницами». С этими словами он и покинул Голливуд.
Конечно, эти слова Хрущёва, которые для американцев показались проявлением ханжества и косности, были растиражированы местной прессой. В результате Первый секретарь ЦК КПСС и глава Правительства СССР просто взбесился. Виктор Суходрев вспоминал:
– В Сан-Франциско Хрущёв продолжил тему, сказав, что советские люди никогда не захотят смотреть то, что ему показывали в Голливуде. «Хорошие честные девушки вынуждены исполнять похабные танцы, задирать юбки, показывать свои зады на потребу развращённым вкусам богатых потребителей такого товара!» При этом Хрущёв отодвинул стул и, повернувшись спиной к присутствующим, нагнулся и задрал полы своего пиджака. Так он изображал «честную девушку, танцующую канкан». Кто помнит фигуру Хрущёва, может себе представить эту впечатляющую картину. «Нет! – доказывал он. – Не пойдут советские люди на такие фильмы!»
