Когда именно произошло это, из опубликованных материалов не видно, можно лишь отметить, что в 1992 г. на заседании Конституционного суда по «делу КПСС» А. Н. Яковлев сообщил: «С третьего захода я работал в Центральном Комитете с 1985 года до начала марта 1990 года. В марте 1990 года, когда я был утвержден членом Президентского совета, на другой же день подал заявление об освобождении меня от обязанностей секретаря ЦК и члена Политбюро»[191]
Президентом СССР М. С. Горбачев стал 15 марта 1990 г., Президентский совет был создан 23 марта того же года[192]. Следовательно, заявление об освобождении его от обязанностей секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлев подал 24 марта.
Между тем, как явствует из дневника А. С. Черняева, вопрос об уходе А. Н. Яковлева из аппарата ЦК КПСС возник, как минимум, на месяц раньше.
25 февраля 1990 г. А. С. Черняев записал: «Яковлев все меня спрашивает, когда ему подавать в отставку из ПБ… Об отставке Яковлев говорил и с М. С. Сначала Яковлеву предназначалось вице-президентство. Но даже Президиум Верховного Совета саму эту должность не принял. Значит, максимум — член кабинета президента… «В партии (т. е. в аппарате, пусть высшем) я не останусь», — твердил мне Яковлев»[193].
А поскольку предшествующая запись в дневнике А. С. Черняева была сделана 28 января и к этому времени вопрос о своем намерении уйти из аппарата ЦК КПСС Александр Николаевич еще не поднимал[194], можно утверждать, что вопрос о его отставке возник не ранее 28 января — не позднее 25 февраля[195].
Но дело не ограничилось переходом А. Н. Яковлева из аппарата ЦК в аппарат президента.
«Я не склонен думать, что Горбачев верил доносам Крючкова о моих «несанкционированных связях» (читай — «несанкционированных госбезопасностью») с иностранцами, — писал Александр Николаевич, — но на всякий случай начал меня остерегаться… Если раньше мне приносили до 100–150 шифровок в сутки, то теперь 10–15. В сущности, он отдал меня на съедение Крючкову и ему подобным прохвостам. Если бы я знал об этих играх…»[196].
Как мы видели, знал.
Об этом же свидетельствует и дневник А. С. Черняева. 12 мая 1990 г. он записал: «…Яковлев… Вечером приходил, жаловался. «Не знаю, что и делать, уходить что ли»…А.Н. считает, что Крючков шлет на него Горбачеву «направленную» информацию»[197].
Показательна и другая деталь.
Не позднее 23 апреля 1990 г. А. С. Черняев обратился к М. С. Горбачеву с письмом, в котором напомнил, что Д. Рокфеллер настаивает на участии СССР в Трехсторонней комиссии и предлагает назначить туда своего представителя.
Как явствует из этого письма, первоначально на этот пост рассматривалась кандидатура А. Н. Яковлева (который, как мы знаем, не только принимал в январе 1989 г. представителя Трехсторонней комиссии Г. Киссинджера, но и участвовал тогда же во встрече советского руководства с членами этой комиссии).
В 1990 г. М. С. Горбачев отклонил кандидатуру А. Н. Яковлева для участия в деятельности названной комиссии. В связи с этим А. С. Черняев предлагал рассмотреть кандидатуры Е. М. Примакова и Н. Я. Петракова[198].
Через полгода общественный статус А. Н. Яковлева опустился еще ниже. Осенью 1990 г., когда Президентский совет был ликвидирован, а его преемником стал Совет безопасности, А. Н. Яковлев в него включен не был[199]. «Резко изменилось отношение и ко мне, — сетовал позднее Александр Николаевич. — Ни звонков, ни встреч, ни просьб»[200].
В конце июля — начале августа 1991 г. А. Н. Яковлев сам подал в отставку с поста руководителя группы консультантов при президенте, и М. С. Горбачев принял ее[201]. Правда, после августовских событий он снова пригласил А. Н. Яковлева к себе на должность советника по особым поручениям[202], в каковой он и оставался до конца года[203].
По утверждению А. Н. Яковлева дело не ограничилось этим. За ним было установлено негласное наружное наблюдение[204], и поставлена под контроль его телефонная связь[205]. Его воспоминания на этот счет подтверждаются обнаруженными после крушения СССР документами КГБ[206].
Можно было бы допустить, что В. А. Крючков установил наблюдение за А. Н. Яковлевым на свой страх и риск. Однако поскольку материалы этого наблюдения были обнаружены в сейфе В. И. Болдина[207], есть основания думать, что, переместив А. Н. Яковлева из аппарата ЦК КПСС в Администрацию президента, М. С. Горбачев все-таки дал согласие по крайней мере на частичную разработку А. Н. Яковлева.
Это свидетельствует, что определенные выводы из обращения В. А. Крючкова к М. С. Горбачеву все-таки сделаны были. Однако полностью расстаться с А. Н. Яковлевым М. С. Горбачев не пожелал.
Эта до сих пор не проясненная до конца история лежит темным пятном и на биографии А. Н. Яковлева, и на биографии М. С. Горбачева.
По свидетельству А. Н. Яковлева, уже после ликвидации СССР бывший председатель КГБ СССР В. М. Чебриков сказал ему: «Давай встретимся. Я расскажу тебе такое, что тебе и в страшном сне не привидится». Речь шла о нем, Чебрикове, Крючкове, Горбачеве и обо мне». Однако встреча не состоялась. «Не успели мы встретиться, — констатировал Александр Николаевич, — умер Виктор Михайлович»[208].
А Виктор Михайлович Чебриков знал многое, в том числе и по поводу выдвинутых против А. Н. Яковлева обвинений.
Удастся ли когда-нибудь получить в этом вопросе полную ясность, не известно. Поэтому попробуем, хотя частично, приблизиться к раскрытию этой тайны.
Говоря о существовании в КГБ криминальных сведений на А. Н. Яковлева, В. А. Крючков писал: «Впервые подобные сведения были получены еще в 1960 году. Тогда Яковлев с группой советских стажеров, в числе которых был и небезызвестный ныне Олег Калугин, в течение одного года стажировался в США в Колумбийском университете»[209].
Оперативные документы КГБ на этот счет пока неизвестны. В нашем распоряжении имеются лишь воспоминания О. Д. Калугина[210] и А. Н. Яковлева[211] и подборка документов, размещенных на сайте «Архив А. Н. Яковлева» — «А. Н. Яковлев. 1956–1960: Учеба в Академии общественных наук при ЦК КПСС и стажировка в Колумбийском университете (США)»: а) Американские заметки (1958–1959 гг., Колумбийский университет); б) Пресс-релиз Бюро информации Колумбийского университета об окончании стажировки советских студентов; в) Записка А. Н. Яковлева в ЦК КПСС о некоторых итогах стажировки в Колумбийском университете (США); г) Очерк А. Н. Яковлева «10 рассказов об Америке», подготовленный для публикации в литературно-художественном журнале «Стрелка»; д) Письмо А. Н. Яковлеву от профессора Массачусетского технологического института Лорена Грэхема (США); е) Воспоминание о стажировке в Колумбийском университете в 1958–1959 гг.[212]
Следует отметить, что в советские времена на стажировку за границу обычно посылали: а) по родству, б) по блату или в) по службе. Поскольку у А. Н. Яковлева к этому времени не было ни первого, ни второго, остается только одно — на стажировке в США он оказался «по службе».
«…По первой программе студенческого обмена между СССР и США» в 1958 г. в Колумбийский университет была направлена группа стажеров из четырех человек (Г. Бехтерев, О. Калугин, Ю. Снежков, А. Яковлев)[213]: два из них являлись офицерами КГБ, один — офицером ГРУ[214]. Единственным «студентом» был А. Н. Яковлев[215].
Показательно не только то, что он был удостоен такого доверия, но и то, что к 1956 г. почти не знал английского языка.
Какой язык Александр Николаевич изучал в школе, мы не знаем, но даже если это и был английский, то с 1941 по 1956 г. он его, конечно, забыл. Что же касается пединститута, то здесь он не столько учился, сколько заведовал военной кафедрой. Данное обстоятельство и состав «стажеров» дают основание думать, что цель командировки заключалась не в стажировке.
Выбор университета был неслучайным, так как при нем существовал Русский институт. По одним данным, он был создан Фондом Рокфеллера[216], по другим А. Гарриманом[217] и занимался подготовкой кадров для Госдепартамента и разведывательных служб[218]. «От Колумбийского университета, — вспоминал О. Д. Калугин, — к нам прикрепили Стива Видермана»[219].
Касаясь этого эпизода в жизни А. Н. Яковлева, В. И. Болдин вспоминал, что позднее Александр Николаевич «рассказывал, что во время учебы в Колумбийском университете, роясь в библиотеках, встречаясь с американскими учеными, добывал такую информацию, за которой наша агентура охотилась не один год».
