Итак, договоренности Сталина с Гитлером имели непосредственным результатом, что Советский Союз вел агрессивные войны против Польши и Финляндии, что он в союзе с Германией уничтожил суверенитет и независимость Польского государства, что Румыния под угрозой войны была вынуждена пойти на огромные территориальные уступки и что при косвенном или прямом применении силы была ликвидирована самостоятельность прибалтийских республик — Эстонии, Латвии и Литвы и эти страны были включены в советскую империю. Польша выдавалась советским руководством за вопрос, касающийся исключительно Советского Союза и Германии, а право западных держав — Великобритании и Франции на вмешательство в польские дела принципиально оспаривалось. Ведь, как распространялись в Москве, Англия и Франция, «безраздельно господствующие над сотнями миллионов колониальных рабов», вообще не имеют морального права говорить «о свободе народов». Поэтому обоснование западными державами объявления войны Германии характеризовалось как простой предлог для затушевывания подлинных мотивов и целей, которые, дескать, следует искать не в чем ином, как в сохранении прежнего, установленного западными державами в Версале и выгодного лишь для них равновесия в Европе, именно ликвидация которого, согласно словам Сталина, и являлась подлинным смыслом советско-германского договора. Мол, им было нужно лишь устранение усиливавшейся Германии как опаснейшего конкурента на мировом рынке.
Англия и Франция клеймились советским правительством как зачинщики империалистической войны, и на них возлагалась ответственность за ее продолжение и расширение. Поэтому и Молотов в своей речи перед Верховным Советом 31 октября 1939 г. охарактеризовал выдвинутый западными державами мотив продолжения войны с Германией — борьбу с «фашизмом», против которого до 1939 г. и вновь с 1941 г. всеми средствами боролись и в Советском Союзе, как бессмысленную и преступную глупость и жестокость или, как писала «Правда» 30 сентября 1939 г., «преступление провокаторов и бесчестных политиков против народов». И Сталин, подытоживая официальное мнение, заявил в интервью «Правде» 29 ноября 1939 г.: «1. Не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию и тем самым взяли на себя ответственность за нынешнюю войну; 2. После начала военных действий Германия сделала Франции и Англии мирные предложения, и Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, поскольку полагал и все еще полагает, что быстрое завершение войны в корне облегчило бы положение всех стран и народов; 3. Правящие круги Франции и Англии в оскорбительной форме отвергли мирные предложения Германии и усилия Советского Союза по быстрому завершению войны. Таковы факты».
Партнерство и пособничество Сталина и Гитлера проявилось не только в том, что Советский Союз был активным соучастником насильственного преобразования межгосударственных отношений в Восточной Европе, но и в том, что он оказал активную политическую, экономическую и военную поддержку Германскому рейху в его борьбе с западными державами. Помощь немцам в ведении морской войны против Англии, саботаж военных усилий Франции, предпринятый по указке Москвы Французской коммунистической партией, безоглядное стремление советского руководства санкционировать с позиций международного права положение, созданное в Европе успехами оружия Германии, и, наконец, гигантские стратегические экономические поставки Рейху — все эти события уже достаточно известны, и о них нет нужды еще раз говорить в этом месте. Приведем лишь некоторые примечательные высказывания, чтобы охарактеризовать позицию Советского государства.
Поскольку, с советской точки зрения, продолжения войны желали одни западные державы, то оккупация Дании и Норвегии немецкими войсками весной 1940 г. была расценена как оправданный контршаг против распространения Великобританией и Францией войны на Северную Европу. 9 апреля 1940 г. Молотов по всей форме выразил правительству Рейха понимание Советским Союзом, как он выразился, навязанных Германии «оборонительных мер» и пожелал ей в этом «полного успеха». Самые многотиражные газеты СССР, партийный орган «Правда», государственный орган «Известия» и профсоюзный орган «Труд», комментируя события в Скандинавии, писали, что Англия и Франция «вторглись» в нейтральные воды скандинавских стран, чтобы подорвать военное положение Германии. Мол, перед лицом того факта, что западные державы «нарушили суверенитет скандинавских государств», «распространили военные действия на Скандинавию», дискуссия о правомерности «навязанных» Германии действий «смехотворна». Дескать, Англия и Франция «возложили на себя всю тяжесть ответственности за распространение военных действий на Скандинавию». В своей речи перед Верховным Советом 31 июля 1940 г. Молотов заявил со всей открытостью, что без косвенной поддержки со стороны СССР Германия не смогла бы распространить сферу своей власти на Скандинавию и Западную Европу.
Советское руководство нашло лишь слова понимания и защиты также для немецкого нападения на нейтральные страны Голландию и Бельгию. «Правда» и «Известия», инструктируемые лично Сталиным, указывали на то, что в планы англо-французского блока уже давно входило «втягивание в империалистическую войну» и Голландии с Бельгией. Дескать, Германия в результате встала перед необходимостью нанести контрудар против запланированного западными державами вторжения на территорию Рейха. Мол, не Германия, а Англия и Франция тем самым втолкнули «в пламя империалистической войны еще две малые страны». Точно так же немецкое западное наступление против Франции было расценено в Москве в 1940 г. вовсе не как «нападение фашистских войск», а как мастерски спланированная и проведенная стратегическая операция. Когда Франция была повержена, Молотов выразил немецкому послу графу фон дер Шуленбургу «самые теплые поздравления советского правительства с этим блестящим успехом германского Вермахта». Советский Союз видел себя в роли «ценного секунданта» Германии, и посол граф фон дер Шуленбург доложил в Берлин, что сообщения советского аппарата печати и пропаганды во время операций во Франции соответствовали «наилучшим ожиданиям» немцев. Молотов неоднократно — например, в своей речи от 31 июля 1940 г. и в своих беседах с Гитлером в ноябре 1940 г. — напоминал о том, что советско-германские договоры 1939 года «остались не без влияния на великие немецкие победы».
Пособничество Сталина и Гитлера на пути ко Второй мировой войне и в первой стадии войны, как упоминалось ранее, резко оборвалось 22 июня 1941 г. Без собственного содействия Советский Союз внезапно оказался в кругу государств, которые должны были бороться с Германией и находились в состоянии войны с Рейхом, что, как отметил Сталин уже в своей речи от 3 июля 1941 г., являлось чрезвычайно благоприятной ситуацией, «серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией». Германия, говорил Сталин, «разоблачила себя в глазах всего мира, как кровавый агрессор», вследствие чего, согласно Сталину, «лучшие люди Европы, Америки и Азии… сочувственно относятся к Советскому правительству, одобряют поведение Советского правительства и видят, что наше дело правое…» Отныне существовали лишь две четко отделенные друг от друга воюющие стороны — агрессоры во главе с Германией и жертвы агрессии, самой очевидной из которых теперь, по иронии судьбы, стал Советский Союз. Советское руководство с первого дня войны сумело воспользоваться этой благоприятной политической ситуацией с еще небывалой разнузданностью, полностью поставив теперь на службу военным усилиям и оружие пропаганды.
Советских журналистов и литераторов, деятелей искусства, а также историков призвали по-своему внести вклад в победу Советского Союза. Они должны были использовать всю свою находчивость и все свое умение, чтобы в испытанной черно-белой манере начертать образ врага, для расписывания которого годилось любое, даже самое недостойное средство, лишь бы оно только служило одной цели — исполнить Советский Союз и военнослужащих Красной Армии чувством ненависти ко всему немецкому. На «ни о чем не подозревающий, мирный Советский Союз», гласит историческая легенда, распространяемая поныне и, видимо, неискоренимая, «коварно и вероломно напали фашисты». Если следовать легенде, то советское руководство оказалось в шоке от этого неожиданного вероломства своего прежнего союзника, сообщника и партнера. Однако шок обычно влечет за собой паралич, а не, к примеру, целенаправленные ясные действия. Тем временем советская военная пропаганда еще в тот день, 22 июня 1941 г., смогла преподнести программу, явно разработанную заранее, и начать действовать. Ведь уже в этот первый день войны известных советских писателей созвали под эгидой ведущего функционера Союза писателей и сталинского фаворита Фадеева, чтобы воспринять директивы по радикальному повороту в пропагандистском освещении Германии, удивительным образом уже утвержденные. В «поразительной спешке» они, как отмечается, получили задание поставить отныне все свои силы на службу начинающейся теперь «Священной войне», как это и пообещал автор советских массовых песен Лебедев-Кумач в своем одноименном гимне, обнародованном несколько дней спустя, 24 июня 1941 г. На деле низверглась хорошо управляемая пропагандистская лавина, которая затмила все, что было доселе, прошлась по всей сфере советского господства и оставила глубокие следы также в несоветских странах. А немцы имели слабое представление о том, что здесь надвигалось на них.
