Необычностью темы притягивают страницы, повествующие о восточных экспедициях Снесарева. Вообще Азиатский вектор - один из краеугольных камней книги. Читателю предоставляется возможность увидеть научную лабораторию учёного, который дал миру образец многофакторного анализа проблемы, основанного на историческом, этнографическом и политическом материале. Взять те же исследования Снесарева по Афганистану, ведь он ещё век назад писал: Афганистан - "очень бедная, примитивная, без техники, без культуры" страна, которой "если и можно овладеть, то удержать её в руках очень трудно". А ещё одна мысль: "Азиатский мир не уничтожен, и его физиономия осталась прежней, усиление и будущая роль его должны быть признаны несомненными" - разве она не актуальна именно сегодня?
Вопросы, вопросы[?] За их замалчивание заплачено человеческими жизнями, и велико число этих жизней. Неравнодушие Виктора Будакова, его сердечное кипение при описании событий давно минувших лет могут иной раз больно задеть современного читателя, привыкшего к вошедшей ныне в моду толерантности. В книге - весьма уничижительные оценки дореволюционной русской прессы и партий, звучит гимн консерватизму, обличаются повсеместные происки Британии. В то же время вслед за своим героем Снесаревым современный писатель признаёт, что промышленность и менеджеры в дедовской России были слабые, элита корыстна, назначения на посты происходили неправильно, а лучшие люди спивались и гибли. Впрочем, только ли истории принадлежат эти горькие наблюдения и выводы? Где же выход? - вместе с царским генералом и сегодня спрашивает себя современный писатель. И здесь, мне кажется, метод мысленного перенесения в прошлое, метод слияния с героем в его размышлениях превращается в довольно рискованное занятие. К примеру, не могу согласиться с жесточайшим неприятием автором либералов и леворадикалов, как будто не было в России кричащих проблем начала XX века: голода, эпидемий, стачек, боёв на баррикадах. И почему надо делать вывод о том, что революции, по мнению автора, носили непременно криминальный характер? Можно ведь привести в пример немало имён русских писателей и историков, которые имели другое мнение.
И можно ли предполагать, что если бы Россия победила в Первой мировой войне, то "всё было бы хорошо"? Так и осталась бы Россия с императорской властью до конца Второй мировой войны, чем-то напоминая устройство Японии?
В книге приводится очень подробное описание будней Первой мировой войны, на фронтах которой Снесарев командовал полком, а затем дивизией. Чем объяснить подобный авторский метод? Стремлением привлечь внимание нынешней публики к теме той войны? Или попыткой в документальной форме создать что-то подобное романному повествованию? И, напротив, скороговоркой (обзорно, пунктиром) речь идёт о 1920-х годах. Почему? Потому что в 1920-е годы нельзя быть героем? Но ведь и Первая мировая война - это ужас, грязь и, как подчёркивается в книге, громадное кладбище в итоге.
Автор книги без обиняков показывает разнузданность, превращение армии в фактическое стадо накануне революции. И тут же повторяет банально известные слова: "Народ не ошибается". На мой взгляд, предстоит всё же глубже вникнуть в вопрос: почему Снесарев перешёл на сторону большевиков? Ведь он прекрасно видел панику интеллигенции от того, что кончилось вечное обилие России, её долготерпение. А так желанна и, казалось, близка была победа в мировой войне!
В целом же в описании судьбы опального генерала и профессора видится некий итог русской мечты. Она завершается революцией, тиранией и началом, как ни удивительно, мечты новой. Андрей Снесарев оставил нам огромное количество предвидений в своих трудах, уже на склоне лет он признавал: надо знать свой народ, ведь народ и для новой элиты остался сфинксом. Золотые слова Снесарева: "Пронёсшаяся буря над Россией, да и над миром, не научила никого ничему" (май 1923 года, из дневника).
Труды А.Е. Снесарева заслуживают самого пристального изучения в XXI веке, его взгляды и позиция имеют самое непосредственное отношение к сегодняшнему мироположению России. Крайне ценна мысль о том, что в мировой политике Россия должна соблюдать нейтралитет: "Наша Родина нуждается в самом глубоком покое, её границы должны быть совершенно надёжны, и потому всё внимание общественных сил должно быть приковано к внутренним реформам". Но мир на международной арене покупается не "политикой бесконечного великодушия и постоянных уступок". В сфере международных дел нельзя защищать свои интересы приёмом "отступить, отдать, бросить".
Алексей КОНДРАТЕНКО, ОРЁЛ
Доживём до счастья?
КНИЖНЫЙ РЯД
Владимир Королёв, Валерий Цыркунов. Печаль моя, деревня. Фотостихоэссе. - Смоленск: Маджента, 2012. - 500 экз.
Начинается эта удивительная книга словами Александра Твардовского: "Можно всё понимать - что, к чему и чем оправдывается в конечном счёте, но, когда твоя бедная живая память накоплена картинами обезлюдения, одичалости и уныния в том краю, с которым связано, может быть, всё самое лучшее, золотое и чистое в сердце, - это ужасно, чтобы только не искать других слов". Эта запись из рабочей тетради великого смоленца настраивает сразу на особый лад. Листаешь книгу, рассматриваешь фотографии, читаешь стихи[?] И понимаешь логику авторов, родившихся в деревне и всю жизнь работающих в родном краю. "Деревня-кормилица, деревня-страдалица, деревня-труженица останется теперь только на фотографиях, газетных строчках и экспонатах в музеях (редких!) крестьянского быта".
Всматриваешься в замечательные лица деревенских стариков-старух и представляешь, какими они совсем недавно были молодыми и красивыми. Теперь вся их надежда только на внуков, которые хотя бы каникулы проводят на малой родине с бабушками-дедушками.
Жанр фотостихоэссе выбран Королёвым и Цыркуновым удачно, снимок плюс строки поэтические действительно выглядят органично.
Понятно и их желание сделать сборник "Счастье моё, деревня!". Вот только доживём ли?
Анна АРТЁМОВА
Распишитесь в получении
ДИАЛОГИ "КЛУБА ДС"
- Кто там?
- Откройте, мы из военкомата!
- С каким ещё автоматом?
- Да не с автоматом мы, не с а-вто-ма-том!
- А, так вы с матом? Нет, не пустим, у нас матом не ругаются.
- Да кто ругается? Никто не ругается! Откройте, мы из военного комиссариата!
- Откуда, откуда?
- Да из военкомата же!
- А из военкома-а-та! Так бы и говорили. А что вам нужно?
- Да не что, а кто. Куфайкин И.С. здесь проживает?
- Ну здесь.
- Так откройте, мы к нему.
- Зачем это?
- Так ему повестка!
- Какая ещё поездка?
- Да не поездка, а повестка! Хотя правильно: сначала повестка, потом поездка.
- Какая ещё поездка?
- Ну в армию же.
- Не, никуда он не поедет.
- Как это не поедет? Все поедут, а Куфайкин И.С. не поедет?
- Таки не поедет!
- Это почему?
- А его нет дома.
- А где он?
- За хлебом пошёл.
- А когда будет?
- Через неделю.
- Точно через неделю?
- Точно, точно.
- Ну, ладно, мы придём через неделю.
Прошла неделя. Снова:
- Кто там?
- Мы из военкомата, откройте!
- А, проходите, проходите, гости дорогие!
- Спасибо! Что вы это нам с порога водку предлагаете?
- А выпейте за здоровье нашего дорогого внука, сына и брата Куфайкина Ибрагима Соломоновича!
- Нет, мы на службе! Вот вам повестка, уважаемый Иб[?] Ибрагим Соломонович.
- Оставьте себе, товарищ прапорщик! Вот вам мой паспорт.
- Зачем? У нас в военкомате сдадите. А пока распишитесь в получении повестки.
- Нет уж. Сначала вы посмотрите в паспорт!
- Ну и что там?
- Да вы на дату моего рождения смотрите.
- Да чего мне смотреть? Я и так знаю, что тебе пока двадцать шесть лет. Ещё не поздно долг Родине отдать!
- Да нет, товарищ прапорщик, вы число и месяц рождения видите?
- Ну и что?
