— Ни козленков, ни козлов я не знаю и знать не хочу! Ко мне, как и к любому руководителю, можно отнести все, что делалось и делается в государстве. Но если кто-то попытается куда-то пристегнуть Черномырдина — бесполезно. Сколько я работал, столько и был под колпаком разных проверок, видимых и невидимых… В России меня никем не запугать — ни козлом, ни козленком. Я не из пугливых. А если кто-то попытается, так сразу в зубы получит. И как следует. Уж это я умею делать — я здесь профессионал.
В последнем утверждении экс-премьера сомневаться не приходится. А вот его слова о том, что никакого Козленка он не знает и знать не желает, — эти слова вызывают, мягко говоря, изумление. Дело в том, что примерно за год до этого высказывания Виктор Черномырдин принял самое живое и непосредственное участие в судьбе алмазного афериста.
Происходило это летом 1997 года, когда Козленок был арестован бельгийскими правоохранителями. И российский премьер счел необходимым обратиться со специальным посланием к бельгийскому премьеру. Приводим это письмо с некоторыми купюрами.
«Его Превосходительству Премьер-министру Королевства Бельгия господину Ж.-Л. Деану.
Генеральной прокуратурой России расследуется уголовное дело в отношении гражданина России Козленка Андрея Борисовича, 26.10.1959 года рождения, обвиняемого в присвоении путем мошенничества государственных средств на сумму свыше 180 миллионов долларов США.
Объявленный в международный розыск А. Козленок скрывался на территории Бельгии. В настоящее время он арестован правоохранительными органами Вашей страны. Вместе с тем принятие решения о его депортации в Россию затягивается из-за отсутствия между нашими странами договора о правовой помощи. Понимая исключительную значимость этого обстоятельства, просим Вас, господин Премьер-министр, принять во внимание особую общественную опасность факта мошенничества, совершенного А. Козленком, и в интересах борьбы с транснациональной организованной преступностью найти возможность его выдачи российской стороне. Правительство и правоохранительные органы нашего государства по достоинству оценят этот шаг и в дальнейшем будут неукоснительно соблюдать принцип взаимности в вопросах розыска лиц, совершивших тяжкие преступления.
Примите заверения в моем искреннем к Вам уважении.
В. Черномырдин».
Одно из двух: или премьер сам не знает, что подписывает, или, напротив, он был очень хорошо информирован обо всех обстоятельствах этой аферы и очень хотел, чтобы Козленок не давал показаний в бельгийском суде, а поскорее оказался в российской тюрьме. При этом на публике Виктор Степанович упорно делал вид, что «не в курсе».
Мог ли премьер-министр не знать об операциях с «Голден АДА», если они — об этом неоднократно сообщала печать — в середине 90-х обсуждались на комиссии Гор-Черномырдин как пример сотрудничества между нашими странами?
Как бы там ни было, на допросе в Генпрокуратуре Черномырдин утверждал, что об этой сделке узнал, будучи в командировке, из средств массовой информации. При этом осталось неясно, о какой из операций — 1993 или 1994 года — премьер узнал из газет и во время какой именно стадии аферы находился в командировке. (Помнится, именно на «отсутствие в командировке» ссылались и замминистра финансов Головатый, и замминистра финансов Вавилов.)
В связи с такой противоречивой позицией премьера высказывается еще одна версия о тайных целях алмазной авантюры.
Авторы этой версии справедливо указывают на то, что к началу 1992 года запас алмазов, накопленный более чем за 30 лет интенсивного изъятия камушков из якутских недр, неофициально оценивается в 7–8 миллиардов долларов. В какой-то момент, остро нуждаясь в «живых» деньгах, правительство решило этот неприкосновенный прежде запас где-нибудь тиснуть. Однако легальным образом это было сделать нельзя. Ведь Россия входит в картель стран — производителей алмазов, в котором музыку заказывает «Де Бирс». В этой международной системе сдержек и противовесов каждому участнику отведена своя роль, от которой нельзя отойти ни на шаг. Если точнее, у каждого есть своя экспортная квота, которую невозможно превысить. У России эта квота составляет 26 процентов от общего объема продаж картеля. Однако эту квоту наша страна с лихвой покрывала текущей добычей. Реализовать же залежи, накопленные в Госфонде, мы никак не могли. То есть официально не могли — без того, чтобы не рассориться с «Де Бирс».
Поэтому решили действовать по тайным, теневым каналам. Авторы этой версии утверждают, что по этим каналам с 1992 года из России вывозилось алмазов почти столько же, сколько по официальным. Способы нелегального вывоза были самые разные — вплоть до примитивного вывоза в саквояжах. Для более крупномасштабной переброски наших драгоценностей за кордон правительство решило использовать «Голден АДА». Однако авантюра рассекретилась — то ли из-за сообщений иностранных таможенников, то ли благодаря расследованию ФБР, то ли потому, что партнеры российского правительства решили его элементарно «кинуть».
Благодаря авантюре с «Голден АДА» и другими подобными, — о которых мы меньше информированы — на мировом рынке возник период дестабилизации и падения цен на алмазы, — особенно на низкие категории. Не случайно после завершения российских поставок в «Голден АДА», в марте 1995 года, «Де Бирс» констатирует по итогам года падение курса своих акций, объясняя это «воздействием российского фактора».
Впрочем, есть сведения, что решение торговать алмазами, минуя каналы «Де Бирс», было принято еще до того, как правительство возглавил Виктор Черномырдин. В одном из интервью Андрей Козленок заявил: «Моим предложением заинтересовался тогдашний глава правительства Егор Гайдар и одобрил его. Решение о создании в США фирмы разрабатывалось при тесном участии главы Роскомдрагмета Евгения Бычкова и одобрялось необходимыми правительственными инстанциями».
Так или иначе, публика находится в перманентном ожидании громких разоблачений. Фигура Козленка кажется слишком мелкой для того, чтобы на него одного можно было списать разбазаривание национальных сокровищ в таких невероятных количествах. Масла в огонь добавляют и намеки, которые время от времени позволяют себе руководители правоохранительных органов. Так, во время своего визита в Афины в декабре 1998 года Генеральный прокурор Юрий Скуратов, рассказывая о деле «Голден АДА», намекнул, что нас ожидает серия очередных сенсационных разоблачений чиновников самого высокого уровня.
— Сейчас, после того как мы собрали дополнительные доказательства, его (Козленка, — А. М.) роль для нас ясна, и в принципе дело развивается успешно и без его показаний, — сказал Юрий Скуратов. — Козленок был пешкой в руках других лиц. Это абсолютно точно уже сейчас выявляется.
К сказанному Генеральный прокурор добавил, что стоявшие за Козленком лица до сих пор действуют в России, и пообещал, что разоблачения непременно последуют.
Однако прошли недели, а имена тех, кто «стоял за Козленком», мы так и не узнали…
Кругосветное путешествие следователя Тамаева
С 1996 года в российском расследовании алмазной аферы века произошло, если применимо здесь это понятие, некоторое ускорение. Глава следственной бригады Руслан Тамаев колесил по всему свету в поисках мошенников и их соратников.
Любопытная история произошла с Давидом Чернисом, занимавшимся отмывкой денег «Голден АДА» в Москве. Сотни тысяч долларов тратились на покупку квартир в пределах Садового кольца, евроремонт и «упаковку» их антикварной мебелью. Чернис был задержан и охотно начал давать показания. Оценив его согласие сотрудничать со следствием, Давида выпустили под подписку о невыезде. И он тут же ударился в бега. Его объявили в международный розыск и в итоге нашли в Израиле. Говорят, что Чернис был в состоянии, близком к обморочному, когда оказался лицом к лицу со следователем Тамаевым, от которого так ловко улизнул. В итоге Чернис назвал все имена и фамилии, необходимые правоохранителям на этом этапе расследования.
Разыскал Тамаев и Давида Шегиряна, который долгое время успешно скрывался и от Генпрокуратуры, и от ФБР: американцы хотели судить его за неуплату налогов. Следователю удалось выяснить, что Шегирян обосновался в Доминиканской Республике. Как это ни странно, Тамаеву удалось уломать Давида на встречу. Руслан Сугаипович вылетел в Санто-Доминго.
— Там возникли сложности, — рассказывал впоследствии Тамаев. — Давид отказывался прийти туда, куда я его приглашаю, а мне совсем ни к чему идти туда, куда ему удобнее. Выбрали нейтральное место. Условились: у него два охранника и у меня два. Без диктофона и видеокамер.
