Еще два решения Политбюро касались «социально чуждых элементов», высланных из Ленинграда после убийства Кирова. В постановлении от 28 февраля указывалось: «Предложить НКВД и Прокуратуре Союза ССР в отношении учащихся высших учебных заведений или занимающихся самостоятельно общественно-полезным трудом, высланных в 1935 г. из Ленинграда в административном порядке вместе с родителями в связи с социальным происхождением и прошлой деятельностью последних, но лично ничем не опороченных, – высылку отменить и разрешить им свободное проживание на всей территории Союза ССР».
Сталин последовательно и неуклонно проводил демократические преобразования, направленные на гражданскую консолидацию всего общества. 23 июля 1936 года Политбюро приняло очередное решение: «Предложить ЦИК СССР и ВЦСПС лиц, высланных из Ленинграда, но невиновных в конкретных преступлениях, на время высылки не лишать избирательных прав и права на пенсию».
Реабилитационная оживляющая волна примирения докатилась и до отдаленных уголков ГУЛАГа. Еще 4 апреля лиц, осужденных в годы первой пятилетки по делу «Промпартии» на десять лет, не только помиловали, но и восстановили «во всех политических и гражданских правах». В их числе были Л.К. Рамзин, В.А. Ларичев, В.И Огнев и другие инженеры. Создавший конструкцию промышленного прямоточного котла, профессор Рамзин в 1943 году получил за изобретение орден Ленина и Сталинскую премию. Таким образом, действительные факты опровергают легковесное утверждение, будто бы убийство Кирова стало предпосылкой для развертывания репрессий. Все происходило по принципу – наоборот. Сталин последовательно и целеустремленно гасил пожар экстремизма, вызванный катаклизмами гражданского противостояния.
Признание общественной полезности Сталин закрепил и за армией. 23 сентября «Правда» опубликовала постановление ЦК и Совнаркома «О вводе персональных званий начальствующего состава РККА и о прохождении службы командным и начальствующим составом». Накануне Штаб РККА переименовали в Генеральный штаб. Новая система обеспечивала для военнослужащих перспективы продвижения по службе и укрепляла авторитет вооруженных сил. Одновременно в армии восстанавливались воинские звания старой русской армии, за исключением генеральского.
Вместо этого 20 ноября пяти военачальникам – Блюхеру, Буденному, Ворошилову, Егорову и Тухачевскому присвоили вновь введенное звание маршала. Через два дня был образован Военный совет при наркоме обороны; в армии была введена новая форма, со знаками различия на петлицах и рукаве. Возвращение воинских званий царской армии вызвало вспышку злобных филиппик в адрес Сталина со стороны троцкистов, обвинивших его в «измене» делу революции, и крики о возврате к царизму у «старых большевиков».
Но еще больший шок вызвала реабилитация казачества. Постановление ЦИК гласило: «Учитывая преданность казачества советской власти, а также стремление широких масс советского казачества со всеми трудящимися Советского Союза активным образом включиться в дело обороны страны… отменить для казачества все ранее существовавшие ограничения в отношении их службы в рядах Рабоче-крестьянской Красной Армии, кроме лишенных прав по суду». В армии восстанавливались казачьи части с их традиционной формой – «цветными (красные для донцов, синие для кубанцев) околышами фуражек и лампасами, с папахами, кубанками и бешметами».
Возвышение военных вызвало ревностную зависть соперничавших в славе с армией «чекистов». По просьбе Ягоды 7 октября 1935 года персональные звания были введены и в ОГПУ. С 26 ноября Ягода стал именоваться Генеральным комиссаром безопасности, что соответствовало званию маршала. Для умиротворения политической ситуации Сталин употребил не кнут, а пряник.
Он отчетливо осознавал, что для реального и эффективного управления народным хозяйством, основанном на фундаменте социалистической собственности, требовалось широкое привлечение к управлению страной новых свежих людей. Деловых, грамотных и преданных народу работников, способных осознанно и с полной отдачей сил осуществлять как политическую, так и административную власть.
В это время он придавал особое значение и стахановскому движению как тенденции, ломавшей прежние стереотипы, настраивавшей огромные массы на поиски рациональных способов организации технологических процессов и вносившей в обычную жизнь элементы творчества и дух соревнования. Начавшийся 14 ноября 1935 года в Москве съезд стахановцев продолжался четыре дня. Сталин выступил в день завершения съезда. Обращаясь к трем тысячам делегатов, он говорил: «Перед вами люди вроде товарищей Стаханова, Кривоноса, Пронина, Виноградовой… люди новые. Рабочие и работницы, которые полностью овладели техникой, оседлали ее и погнали вперед. Таких людей у нас не было, или почти не было, три года тому назад». Именно в этом выступлении он произнес знаменитые слова: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда – высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом, прежде всего, корень стахановского движения».
На состоявшемся 21–25 декабря Пленуме ЦК было утверждено постановление: «Считать чистку партии законченной и не проводить ее в тех областях, где она не проходила». Провести с 1 февраля по 1 мая 1936 года обмен партийных документов «всем прошедшим и не прошедшим чистку». В многозвенную цепь преобразований попала и наука. 7 февраля было заявлено о прекращении деятельности Коммунистической академии. Право руководства наукой осталось за АН СССР.
Жить действительно стало лучше. Коллективизация уже приносила свои плоды. Еще 1 октября 1935 года, после отмены карточной системы, была восстановлена свободная продажа мяса, рыбы, жиров, сахара и других продуктов питания, а с января следующего года и промтоваров. В феврале ликвидировали Торгсин – сеть магазинов, торгующих товарами только за валюту. В ночь с 31 на 1 января 1936 года, впервые за годы Советской власти, во дворцах и клубах страны прошли новогодние балы и торжества. И казалось, что наступивший 1936 год обещал только радостные и оптимистичные перспективы.
Однако самым важным решением вождя, завершавшим первоначальный этап социалистического строительства, стала конституционная реформа. Впервые вопрос об изменении советской Конституции он поднял на совещании Политбюро и правительства еще 10 марта 1934 г. Но целенаправленно он вернулся к этой проблеме только в 1935 году, когда 10 января заместитель председателя ЦИК Енукидзе представил Сталину записку, в которой отмечалось:
«Основываясь на Ваших указаниях о своевременности перехода к прямым выборам органов советской власти (от райисполкомов до ЦИК СССР), представляю на обсуждение следующую записку… Признать целесообразным и своевременным переход к выборам районных, областных и краевых исполкомов, ЦИКов союзных и автономных республик и ЦИКа Союза ССР прямым и открытым голосованием (курсив мой. – К.Р.) избирателей непосредственно на избирательных собраниях, на которых избираются члены городских и сельских советов…»
Однако такой вариант реформы не удовлетворил вождя. Уже при чтении документа он дважды изменил слово «открытые» выборы на «тайные», а 14 января перепоручил подготовку постановления ЦИК Молотову. 25 января Сталин писал в обращении к членам и кандидатам в Политбюро: «Рассылая записку Енукидзе, считаю нужным сделать следующие замечания.
По-моему, дело с конституцией Союза ССР обстоит куда сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Во-первых, систему выборов надо менять не только в смысле уничтожения ее многостепенности. Ее надо менять еще в смысле замены открытого голосования закрытым (тайным) голосованием. Мы можем и должны пойти в этом деле до конца, не останавливаясь на полдороге…
1. Предлагаю через день-два после открытия VII съезда Советов созвать пленум ЦК ВКП(б) и принять решение о необходимых изменениях в Конституции СССР».
VII съезд Советов начал свою работу 28 января 1935 года. В завершение его работы прошел Пленум ЦК, который постановил: «Принять предложение т. Сталина об изменениях в конституции СССР в направлении: а) дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многоступенчатых – прямыми, открытых – закрытыми…».
Смысл намечаемой Сталиным конституционной реформы был сформулирован на съезде в докладе Молотова. В разделе, озаглавленном «Демократизация советской избирательной системы», указывалось, что «дальнейшее развитие советской системы» завершится «выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоюзного советского парламента». Это заявление было расценено иностранными журналистами, аккредитованными в Москве, как сенсация. В своих сообщениях они выделяли слова: «общесоюзный парламент», «советский патриотизм».
