Но поскольку выкресты уже евреями не считались, то, несмотря на настороженное к ним отношение, могли все же существовать относительно свободно и некоторые из них даже занимали видные государственные должности. Примером служить может один из таких выкрестов, впоследствии вице-канцлер барон Петр Шафиров, статский советник и кавалер высшего российского ордена — Андрея Первозванного. Женат он был на крещеной же еврейке Анне Копьевой, имел одного лишь сына. Но дочерей имел в достатке, и вот они-то собственно (чистокровные этнические еврейки) повыходили замуж за представителей старейших аристократических родов, потомство дали многочисленное, и в числе их были и галахические евреи, являвшиеся видными военачальниками: генерал-лейтенант П.А.Строганов, который в войне 1812 года командовал дивизией и корпусом, и полный адмирал С.С.Лесовский — управляющий военно-морским министерством.
Однако первым известным нам военным деятелем высокого ранга в России был португальский еврей, марран во втором поколении, как его звали в Росиии — Антон Мануйлович Дивьер, нанятый Петром Первым на службу в Голландии в 1697 году. Служа честно и с великой доблестью, он уже вскоре произведен был в звание генерал-адъютанта, а после провозглашения Санкт-Петербурга столицей империи был назначен первым его генерал-пол ицмейстером. В 1726 году возведен в графское достоинство и назначен сенатором. Против воли всесильного фаворита Петра, светлейшего князя Меншикова, Дивьер женился на родной его сестре. После смерти Петра Меншиков сослал Дивьера в Якутск, где, впрочем, тот стал генерал-губернатором. Однако в 1743 году Дивьер с почетом возвращен в столицу и восстановлен во всех своих должностях и владениях, возведен в чин генерал-аншефа. Еще один крещеный еврей, Василий Алексеевич Вагнер, был принят в Преображенский гвардейский полк, дослужился до звания генерал-адъютанта и состоял при фельдмаршале А. Разумовском, морганатическом супруге императрицы Елизаветы.
Известным исследователем истории Одессы Оскаром Судаковым раскрыта подлинная биография основателя этого города адмирала Иосифа Михайловича де Рибаса. По происхождению он еврей, точнее — испанский марран. Предков де Рибаса в свое время пригласил на службу король обеих Сицилий, назначивший Мигеля де Рибаса, отца Иосифа, военным министром.
Иосиф де Рибае родился в Сицилии в 1750 году, имя его Хосе. В Россию он попал по приглашению графа Алексея Орлова в Ливорно, где помог ему вывезти в Петербург пресловутую княжну Тараканову. Молодой испанский еврей весьма понравился императрице Екатерине и какое-то время состоял у нее в любовниках. Впоследствии она женила его на своей фрейлине Соколовой. Имя ему сменили, и стал он Иосифом Михайловичем. Был де Рибае направлен в Тавриду, участвовал в русско-турецких войнах, под командованием Суворова штурмовал Измаил.
В 1794–1797 годах руководил сооружением порта в Хаджи-бее, а затем и возведением нового города — Одессы. За военные заслуги произведен в чин адмирала, и, таким образом, Иосиф де Рибае является первым евреем, который стал российским адмиралом. Он был кавалером многих высших российских орденов, в том числе Александра Невского, Георгия Победоносца, князя Владимира. Скончался адмирал Иосиф де Рибае 1 декабря 1800 года.
Необходимо, хотя бы коротко, остановиться на судьбах евреев, которые в солдатчине или кантонистами принуждены были принять христианство. Даже и после крещения их доля солдатская была тяжкой. Многие и умерли в солдатчине. Есть в г. Пушкине старинное надгробие с надписью: «Фельдфебель Лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии батальона, кавалер знаков ордена св. Георгия полного банта Шимон Черкасский 1840–1896 гг.». На оборотной стороне плиты — та же надпись на еврейском языке. Надпись на двух этих языках сохранилась и на одном из памятников старинного петербургского кладбища. Она гласит: «Здесь покоится прах фельдфебеля Кавалергардского Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка Абеля Ароновича Ашанского. Вступил в службу в 1846 году, умер на службе же в году 1899». Таким образом, прослужил этот еврей 53 года, вместо положенных даже при Николае Первом 25! А после Александром Вторым срок ее снижен был до пяти. Был он кавалером полного банта всех солдатских наград России и всеобщим любимцем в Кавалергардском полку, сформированном исключительно из аристократов. Верный был гвардеец, за товарища готов был и в огонь и на смерть постоянно. Да еще и умелец был на все руки, печник — непревзойденный. Уважали его все, не исключая и офицеров. Когда уж старый посиживал он в погожий день на лавочке перед воротами полка, любой проезжавший офицер считал своим долгом спешиться и пожать руку этому ветерану. Символом верности воинскому долгу для кавалергардов был старый служака-еврей. И когда хоронили фельдфебеля Ашанского — всего лишь фельдфебеля! — то гроб несли все бывшие командиры Кавалергардского полка, при которых довелось ему служить.
Очень немногим кантонистам-евреям удавалось дослужиться и до офицерских чинов. Смог пробиться Герцель Янкелевич Цам, который в 1852 году восьмилетним был сдан в кантонисты и из-под Ровно отправлен в Томск, дослужился там до фельдфебеля и ходатайствовал о производстве в военные чиновники. Последовало разъяснение: «Если фельдфебель Цам выдержит экзамен по программе юнкерских училищ и начальство признает его настолько достойным по нравственным и служебным качествам и пойдет с ходатайством о производстве, то ходатайство это может быть подвергнуто на Высочайшее соизволение».
Когда он сдал установленный экзамен, главный штаб обратил внимание на то, что евреи-офицеры нигде не должны составлять более трех процентов (хотя дело происходило в 1874 году и легко представить себе, сколько в те времена таких евреев-офицеров было вообще-то!). Далее указывалось, что офицерский состав батальона так невелик, что ни один офицер-еврей по процентной норме в батальоне служить не может. Поэтому разрешение такого вопроса зависит от общества офицеров. Общество это во главе с полковником выразило согласие принять Цама своим товарищем, и только после этого в 1876 году состоялся Высочайший приказ о производстве Цама в прапорщики. Дальнейшее производство Цама в чины шло обычным порядком. Но в 1887 году, когда Цам был в чине штабс-капитана, военный министр Ванновский, не находя удобным, чтобы еврей занимал должность старшего адъютанта при губернском воинском управлении, потребовал перевода Цама в строй, после чего он был назначен ротным командиром.
Согласно официальным документам, Цам поставил свою роту, до него признаваемую неудовлетворительной по строевой подготовке и по стрельбе, на должную высоту — она стала лучшей в полку. Тем не менее представления ближайшего начальства о производстве Цама в чин капитана не удовлетворялись и он, прослужив 35 лет, подал в 1893 году в отставку, когда и получил чин капитана.
Были, однако, случаи, когда из кантонистов выходили и военные в весьма больших, генеральских, чинах. Об одном таком случае стало мне известно из книги известного художника XIX века Моисея Маймона «История одной картины». В ней он рассказывает, как в 1893 году писал на академический конкурс картину «Марраны», на которой изображено вторжение инквизиции в дом испанских марранов во время пасхального седера. Маймон искал типаж для главного действующего лица изображаемой сцены, которого он задумал как волевого мощного старика еврея, ведущего ритуал этого седера.
И однажды в Петербурге на светском приеме он увидел выдающегося военного того времени, генерала от артиллерии (соответствует российскому званию генерал-полковника) Михаила Арнольди. Это был тот именно типаж, который Маймон и замыслил изобразить. С трепетом обратился молодой художник к генералу, объяснил свой замысел и попросил его попозировать. На удивление, маститый генерал охотно согласился, стал часто наезжать в студию. И на последнем сеансе рассказал художнику, почему сделал это. Был он из кантонистов, крещеный еврейский мальчик. Генерал объяснил: «Я потому и согласился сразу же на ваше предложение, что не знаю народа своего, но вы угадали во мне еврейскую мою душу. Ее я уже восьмой десяток лет ношу в своей груди, а крест — он только болтается на шее…»
