Многие пишущие живут памятью, не включая воображение. Это тупик. Подробности в основном бытовые, их хорошо помнят и описывают.
РАЙ
ПРОШЛОЕ — БУДУЩЕЕ Все уравновешено, все взаимосвязано.
АД
Герцен за границей вдруг обнаружил, что столько видел всего: если умру — пропадет, и стал восстанавливать — “Былое и думы”. Восстанавливают детские года писатели. “Детство. Отрочество. Юность” Толстого — с точки зрения взрослого. Аксаков “Детские годы Багрова-внука” — воссоздал по памяти и воображению, глазами ребенка. Одной памятью не возьмешь! Взрослый забывает видения ребенка до 7 лет. Лев Толстой ценил и восхищался поэтичностью перевоплощения в восточных верованиях, это противоречит христианству, но поэт не должен ограничивать себя, должен черпать поэзию отовсюду в пределах добра.
Взрослый человек не помнит видения ребенка, так взрослый человек забывает прошлое жизни, отсюда — “Иван, не помнящий родства”. На это надо смотреть с птичьего полета, чтобы был большой кругозор, не сужать. В XIX веке дворяне, когда ездили за границу и жили там, высказывали мысль, что на европейцев давит груз прошлого: всё помнят. А русский — легко открыт, мало что помнит. Прошлое — мертвый груз (все кладбища, священные камни и т. д.) для мыслящего европейца — давит. В 1917 году произошел поворот, сбросили весь груз, чтобы идти налегке. Но ничего не возникает на пустом месте, всё идет от чего-то. Память — история. Историзм дает человеку понятие традиции, непрерывности. Искажение истории всегда опасно для будущего и настоящего.
Мемуары создают обычно великие люди, которым есть что вспомнить. В XIX веке в Европе К. Леонтьев писал: “Возможно, какой-то жулик пишет мемуары. Пошло! Как нравственность упала — интересно читать “Похождения Феликса Круля” или шлюхи, просто развлекательно”.
В центр угла тему памяти поставил А. С. Пушкин. “Воспоминание”:
Когда для смертного умолкнет шумный день
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья;
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья,
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
(После ссылки, 1828 г.)
Великое стихотворение, поступь, ритм, идет со значением: “Когда для смертного умолкнет шумный день”, “мечты кипят” — воображение. Вывод: “Но строк печальных не смываю”. Потом написал: “Что пройдет, то будет мило”.
К воспоминаниям относятся юбилеи, явление снижения темы. Есть большие юбилеи — 1000-летие христианства на Руси — это память, в 1947 году — 800 лет Москве, потом выродилось, профанация — 1 год демократии и т. д. Юбилеи человека — 50, 60, 70 и 100 лет.
А. Передреев — жил в прошлом, не глядел в будущее, жил воспоминаниями.
М. Лермонтов:
Гляжу назад — прошедшее ужасно,
Гляжу вперед — там нет души родной.
А. С. Пушкин: “Воспоминания в Царском Селе”.
В прозе эта тема размыта. Есть писатели, которые в силу роковых обстоятельств обречены на воспоминания: это эмигранты 1-й волны, как Бунин. Если Лермонтов, Есенин могли сказать: “И не жаль мне прошлого ничуть”, то для эмигрантов — жаль, дорого. Бунин много написал, когда лишился видимого материала, в душе жил по памяти. Он, художник слова, действовал воображением, расставлял детали по закону воображения, а не по закону памяти (что-то убрать, что-то прибавить, чего не было, а могло быть). “Что-то с памятью моей стало” — профанирующие строки Р. Рождественского. М. Пруст — все воссоздал: половину жизни прожил, вторую — вспоминал, воссоздавал, не жил.
Память, когда мертвеет, застывает, похожа на смерть или летаргический сон, подобна смерти. В таком сне находится фронтовое поколение: мало чего достигли, все вспоминали, весь лексикон окопный. (Позже “битва за урожай” — профанация.) Ю. Друнина, когда очнулась — все рухнуло, покончила с собой. С. Наровчатов незадолго до смерти написал стихотворение: “Дождь льет в окопе, проклинаем все, серенький рассвет”, а потом оказалось, что нет ничего выше в жизни, чем этот серый рассвет, и в бой идти — лучшее, что было.
Кроме малой памяти отдельной личности есть большая память народная. У людей с повышенной чувствительностью, воображением возникают образы, видения, куски воспоминаний о людях и местах, которые человек не видел — прорывы в прапамять, память других людей.
Нарушение памяти — ее разрушают алкоголь, наркотики, они дают соблазнительные картинки, невероятные, но память разрушают: провалы в памяти, преждевременная старость, склероз. Хорошо человек помнит ранние годы, а то, что десять лет назад, неделю назад — плохо. Притуплена впечатлительность. Так у стариков. Своеобразная цикличность памяти.
У языка тоже есть память и провалы в памяти из языка.
Что в памяти моей чужие люди
Твое лицо стирают каждый день.
Память языка стирается, и долг поэта оживить, воскресить язык, чтобы обнажились свежие, древние корни слов. Раньше всё удивляло — обнимал мир свежим словом, потом стиралось, превращалось в машинальное употребление слова, а под давлением газетных штампов, сленга и жаргона корни забывались. Например: словосочетание “говоря приблизительно” — не выражает ничего, надо точно называть вещи своими именами, эвфемизмы сглаживают речь. Существуют исконно русские слова:
ПОДВИГ — нет в других языках — поверх движения (святости, героичности). Александр Матросов лег на амбразуру, им двигала высшая сила — спасти ребят своих — героический подвиг. Святые люди в уединении — подвиг духа. Надо отличать поступок от подвига. Подвиг как явление не ушел из русской жизни.
РЕКА — РЕЧЬ — один корень. Когда это чувствует поэт, он выпрямляет душу читателя. У Г. Успенского — “Выпрямила” (о Венере Милосской).
Воскрешение корней языка — область памяти, потом воображения. Но память опошляется, смыкаясь со славой на самом низу, когда возникает жажда увековечить себя и на древних руинах пишут: “Здесь был Петя”.
В противоположность памяти — забвение: летейские воды, река забвения, травы забвения. Но спускаться в мертвые воды можно только воображением. Ю. Кузнецов написал на 60 лет Наровчатова стихотворение, где есть образ памяти-забвения:
Расскажи, как взрывала мосты
Твоя юность над Стиксом и Летой.
(Это мосты воображения.)
Межиров: “Пороховые погреба моих воспоминаний” (опасно входить).
Есть проклятие — через 7 гробов, через 7 поколений — так прошлое мстит. В. Стефаник “Бессарабы” — новелла о таком проклятии.
Память иных людей — антиквариат, “лавка старьевщика”, хлам и ценные вещи — все перемешано, нет системы. Есть эрудиты, у них механические знания, не могут из них извлечь ничего.
Творчество преобразует, дает систему и выстраивает накопленное памятью, здесь самое главное — интуиция, она выберет нужное и оставит в памяти, сделает частью души, остальное — мусор, который не стоит помнить.
Есть тоска по прошлому, в старости: “Богатыри — не вы”. Фильм “Воспоминание о будущем”. Нимб — это скафандр. Армянский поэт написал: идет своим путем, там, где-то впереди, встретятся его предки.
ПА-МЯТЬ: па — приставлено к -мять (иметь, уметь) — поверх того, что имею. Словарь Фасмера дает изыскания соответствующих корней.
Отрицание. Бес-конечность — бес приставил отрицание. Когда меньше употребляется отрицательных частиц — лучше. Рассказ Ю. Кузнецова “Два креста” — нет отрицательных частиц, отсюда ощущение светлости, хотя страшные вещи. Немец попросил, чтобы слепой казак играл на бандуре; чтобы избежать отрицания, найдена лаконичная форма: “Перед врагом моя бандура отдыхает”. Если проследить по великим стихотворениям — стихи чище и лучше воспринимаются, если нет отрицательных частиц. НЕТ — тьма в высшем смысле, ДА — свет. Писали бы прозу без отрицательных частиц — выправились бы мозги, но кто так сумеет, будет святой человек.
Образ камня в мировой поэзии
Из словаря: камень — символ бытия, прочность и гармония примирения с собой, примирение со смертью. Округлый камень — здоровье и сила, раздробленный — немощь. Падающие с неба камни — образ жизни. Эпоха анимизма — шаг к камню, он становится предметом культа. Метеорит — черный камень Абиссинии. Множество легенд, связанных с камнем. Создание людей из камней: мужчина и женщина бросали через голову камни, получались люди. Отсюда оборотничество. Возможность обращать в камень — задержать, запереть, задержка души. Взгляд Горгоны обращал в камень. Жена Лота — соляной столб. Камень, который втаскивал Сизиф на гору. Сцилла и Харибда есть в меморандских легендах. Циклоп Полифем затыкал пещеру камнем. В Индии и Иране есть качающиеся камни. Качается, но его не сдвинуть с места, именно в этой точке. Можно найти определенную точку, и яйцо будет стоять. Есть камень, катящийся по равнине. В Ирландии курган, разрытый. Утром солнце всходит и, попадая в глубину камня, освещает письмена. Священное место. Но осело, и сейчас только узкой полоски достигает луч. Статуя на острове Пасхи. Моисей принес два плоских камня с горы, на них написаны Законы. На первом — скрижали — закон позитивный. На втором — то же, но наоборот. Из славянских сказок: камень на распутье трех дорог и камень — могильная плита. Это устойчивые образы и в поэзии у разных народов.
