В 1963 году один из членов «Антимафии» спросил у генерального прокурора Палермо Меркаданте, не являются ли некоторые судьи родственниками «лиц, подозреваемых в связях с мафией», и Меркаданте ответил, что он не допустил к участию в открытом конкурсе на должность судьи одного молодого человека, сына или ближайшего родственника человека, «попахивающего мафией».
В городском суде Палермо шел крупнейший процесс против 76 мафиози, на многих из которых висело обвинение, минимум на 90 % основывавшееся «на восьми с половиной томах записей перехваченных телефонных разговоров». Среди них имелись записи многочасовых обсуждений членами мафии своих дел, которые можно было бы обнародовать. Но 8 апреля 1974 года итальянский парламент принял новый закон, согласно которому прослушивание телефонных разговоров должно было вестись с соблюдением особых правил, а имеющими силу доказательств считались только те записи, которые были произведены в соответствии с этими новыми правилами. Но парламент должен был учитывать, что до 1974 года ни один итальянский судья не мог себе представить, каким окажется закон о подслушивании телефонных разговоров. В Палермо же сразу применили этот закон, и восемь с половиной томов обвинительного материала пошли в макулатуру. Сицилийский суд не напомнил «Антимафии» о том, что депутатами парламента, принявшего этот закон, были также и известнейшие адвокаты, защищавшие обвиняемых на этом процессе.
Два государственных закона — № 1423 от 1956 года и № 575 от 1965 года — предусматривают, что все «подозреваемые в связях с мафией» независимо от того, что сами они, возможно, преступлений и не совершили, должны быть высланы в места, отдаленные от постоянного места жительства. Решение об этом может вынести только суд. Издание этих законов означало возвращение к старой практике монархистско-фашистского режима. В связи с их применением Европейская комиссия при Европейском совете в Страсбурге 3 сентября 1977 года заявила решительный протест итальянскому правительству. В соответствии с этими законами сицилийский суд до 1973 года отправил в Северную Италию 928 мафиози, за что в печати его обвинили в пособничестве «экспорту мафии» на север.
Ради справедливости следует сказать, что «вину» сицилийских судей должен разделить и министр внутренних дел, поскольку по закону только он имеет право указать суду место принудительного жительства мафиози.
Сицилийские судьи просто удовлетворились тем, что на заседаниях «Антимафии» их признали в качестве самостоятельной судебной власти, но они не стали выяснять у других органов государственной власти, что именно те в свою очередь сделали, делают или собираются делать в борьбе с мафией.
Сколько же необъяснимых постановлений о снятии обвинений с мафиози было вынесено в процессе полицейских расследований, основанных на «слухах о Тицио и Кайо»[59]. И ни разу ни один генеральный прокурор Палермо, являющийся главой полиции на Сицилии, не выступил в Комиссии с критикой правительства, отказывающего в увеличении количества и проверке личных качеств полицейских, призванных вести борьбу с мафиози.
Возможно, из нежелания нарушать добрые отношения с правительством, сицилийские судьи также не стали вступать в конфликт с «Антимафией».
Но отказ проводить политику, направленную против мафии, обернулся против самих же сицилийских судей. Их бюрократический способ отправления правосудия явно ставит их в подчиненное положение по отношению к политической власти, — власти, которая нигде не фигурирует, но которая с помощью политических партий объединяет и контролирует исполнительную и законодательную власть и, таким образом, представляет угрозу власти судебной. Но поскольку и в Палермо и в Риме политическая власть в сильной степени заражена мафией, сицилийские судьи-бюрократы независимо от их личной честности и заслуг, как правило, попадают из-за мафии за решетку.
«Антимафия» вела себя весьма уклончиво, когда 15 июля 1974 года ей сообщили о наличии мафии в Милане, а миланские судьи открыто заявили депутатам парламента, что ни суд, ни силы полиции не являются эффективными органами борьбы с мафиози и другого рода преступниками.
Множество процессов, возбужденных против мафиози после 1970 года, и связанных с преступлениями, совершенными уже на Севере, подводят нас к проблеме, которая только кажется юридико-технической, на самом же деле касается внутренней структуры мафии.
Как северные суды рассматривают дела сицилийских мафиози?
Этот вопрос впервые возник перед миланским судом на процессе Лучиано Лиджо и еще трех десятков сицилийских мафиози, обвиняемых в многочисленных преступлениях, среди которых выделялись первые в Ломбардии и Пьемонте похищения людей с целью получения выкупа.
Адвокат Джулиано Спаццали, отличный знаток своего дела, связанный с «внепарламентскими левыми», защищал на этом процессе некоторых мафиози.
Спаццали исключал, что новая мафия — явление, характерное для всего итальянского народа, а также то, что его подопечные каким-то образом связаны с политикой. Он также не признал, что обвиняемые связаны с мафией.
Адвокаты Валерио Маццола и Витторио Кьюзано, пользующиеся широкой известностью, представляли интересы потерпевшего Росси ди Монтелеры, похищенного мафиози. Оба адвоката потребовали, чтобы обвиняемым был вынесен приговор с учетом их принадлежности к мафии, о делах которой трудно судить со стороны, а это приводит к тому, что многие факты определяются лишь суммой вероятностей. Миланский суд (а некоторое время спустя и апелляционный суд) отклонил как аргументы Маццолы и Кьюзано, так и противоречащие им доводы Спаццали.
Он отказался дать определение мафии, сославшись на то, что в итальянском уголовном кодексе в редакции 1976 года слово «мафия» вообще не фигурирует, так же как нет там и ни одной статьи о мере наказания за принадлежность к ней. В результате обвиняемых судили, согласно обычной процедуре, как если бы речь шла о любом другом гражданине Италии.
Миланский суд осудил Лучиано Лиджо и подавляющее большинство других сицилийских мафиози за участие в преступных организациях.
Таким образом, благодаря приговору, вынесенному миланским судом, впервые было сказано, что «связь с Сицилией» не является решающим фактором при определении понятия мафии.
Враждебное отношение миланских судей к мафии еще более усилилось из-за того, что после 1970 года полицейские не имели права допрашивать арестованных и судьи вынуждены были проводить расследование самостоятельно. «Миланский дух», требующий исследовать прежде всего факты, а не личные качества обвиняемых, в 80-е годы серьезно повлиял на исход процессов против мафии на Сицилии, когда в Палермо судьи Фальконе и Шаккитано, проследив путь каждого банковского счета, установили источники миллиардных доходов мафии. И в этом расследовании, которое справедливо отмечалось как значительный успех, «сицилианство» превратилось в такой исторический факт, который следовало каждый раз проверять.
В 1974 году Каицци (государственный обвинитель на миланском процессе, который подвел итог многим годам уклонения от ответственности Лиджо) метко заметил на заседании в «Антимафии», что судьи, расследующие преступления мафии, могут добиться лишь «подобия результатов, но не самих результатов».
Но верно также и то, что в последние годы итальянские судьи все же дали определение новой мафии.
Вопрос о том, является ли мафия обычной преступной организацией, рассматривается на всех процессах против мафиози. Это объясняется желанием установить, является ли преступлением принадлежность к мафии сама по себе, независимо от других преступлений обвиняемого. По традиции этим вопросом занимались суды Юга, но результаты их работы не всегда можно было обнародовать.
В 1977 году кассационный суд Рима четко и ясно заявил, что новая мафия в отличие от старой — это типичная преступная организация. После этого высший совет магистратуры исключил из своего состава некоторых служащих, связанных с мафией.
С уверенностью можно сказать, что к 1970 году мафия уже довольно долгое время действовала по всей территории Италии, а не только на Сицилии. В ходе одного из судебных процессов против сравнительно небольшой группы мафиози (около 30 человек) в 1976 году миланский суд установил, что:
— мафиози оперировали на территории всей Италии от Милана до Катании и от Турина до Палермо, постоянно оказывая поддержку друг другу, и представляли, таким образом, «весьма мобильную силу»;
— мафиози четко разделили между собой обязанности. Одни занимались угоном автомобилей, другие добывали оружие, третьи прятали «пушки» в определенных местах, откуда пулеметы, пистолеты и обрезы (фабричной марки) изымались для определенных целей, а затем вновь перепрятывались. Кое-кто собирал интересующие мафиози сведения, другие занимались «чернухой» и выполняли обязанности тюремщиков при похищенных лицах. Были люди, доставлявшие в Турин письма похищенного России ди Монтелеро, которые он писал семье «между строк некрологов» в газете, и те, кто переправлял их в Палермо. Остальные занимались постройкой подземных темниц для содержания похищенных. Эти темницы были наполовину заполнены водой или делались по типу типичных для всего Юга «кессонных» могил под каким-нибудь заброшенным колодцем. Еще кое-кто помогал в организации побегов арестованных из старинных тюремных помещений, которых еще достаточно в Италии, другие принимали у себя и укрывали уклоняющихся от судебной ответственности. Некоторые занимались изготовлением фальшивых денег, назаконной продажей бриллиантов и алмазов, другие — покупкой и перепродажей вина. Кое-кто разрешал записать на свое имя приобретенное недвижимое имущество, другие оформляли на собственное имя номер устанавливаемого телефона, чтобы потом продать его в исключительное распоряжение других лиц. Занимались и изготовлением фальшивых документов;
