«Из всех губернаторских демаршей этот налёт более всего заслуживает названия „истерика“. Никаких более-менее компрометирующих материалов при обыске найдено не было. Более того, по словам потерпевших, никакого обыска и не было по сути. Был разгром офиса, в умеренных, правда, масштабах, и демонстрация силы. Данное спустя некоторое время милицейским начальством объяснение было откровенно анекдотичным. Якобы искали некоего чечена, угнавшего машину аж в 1996 году! Будто бы поступила оперативная информация о том, что он в тот день находился по адресу, который — кто бы мог подумать! — одновременно является адресом общественной приёмной Быкова. Чечена (а был ли мальчик!), конечно же задержали. /…/ Губернатор также недвусмысленно намекал на связь Лужкова и Быкова. /…/ В разгар позиционных боев за Бородинский разрез Лебедь анонсировал второй визит Лужкова в Красноярск (первый состоялся во время борьбы за губернаторское кресло, когда Лужков активно агитировал против Лебедя). Лужков действительно приехал. Но не в Красноярский край, а в соседний Алтайский».
Я уже упоминал, жаловался, что даже историю двух-трёхлетней давности трудно бывает восстановить. Люди путаются в годах, не то что в месяцах или днях. Ошибка в несколько лет — нормальное явление. Менты лучше помнят даты, чем обыватели. Появилась уже не раз, мелькала в расследовании, в показаниях свидетелей по делу Быкова фамилия Чубайса. Сидел в приёмной Ельцина с Путиным, где встретил Лебедя, сопровождаемого Березовским. Газета «Комок», неплохо информированная, всё же изобразила Чубайса случайно пришедшим на помощь Лебедю, пытавшимся прийти на помощь в случае с Бородинским разрезом. На самом деле они были естественные союзники, поскольку Быков стал косвенным врагом Чубайса ещё в ноябре 1994 года, когда Быков временно изгнал «иностранных инвесторов» Черных с КрАЗа. За них тогда заступились Сосковец и Коржаков, прислали самолёт с отставниками «Альфы», и заступился Чубайс. Злейшим же врагом Чубайса Быков стал в 1997 году, когда дерзко увёл из системы РАО «ЕЭС России» Красноярскую ГЭС. Хотя сам Чубайс ещё не был тогда во главе РАО «ЕЭС России». Был Анатолий Дьяков. А потом был юный друг Немцова, вывезенный им из Нижнего Новгорода, некто Бревнов.
Вовсе не из тщеславия Быкову нужна была в его империи Красноярская ГЭС. Сейчас, когда Быкова с небольшими интервалами гноят в СИЗО Будапешта, Красноярска и Москвы, новые владельцы КрАЗа также воюют с паразитической организацией, с посредником «Красноярскэнерго», как воевал и Быков. Суды, иски, победы и поражения можно наблюдать ежедневно на местных каналах телевидения. Дело в следующем: что при Быкове, что при Дерипаске и Абрамовиче, для выплавки алюминия требуется колоссальное количество электроэнергии. 14 миллиардов киловатт/часов ежегодно. Среднего размера городу такого количества хватило бы на десять лет жизни. Потому ясно, что владельцам КрАЗа всегда будет небезразлично во сколько обходится киловатт/час. Алюминий иногда называют «консервами из электричества». Ясно?
В это время, то есть в 1997 году, когда Быков увёл ГЭС, себестоимость киловатт/часа, вырабатываемого на Красноярской ГЭС, была 7 рублей (старыми, до деноминации деньгами). ГЭС продавала её «Красэнерго» по 22 рубля. А «Красэнерго», в свою очередь, продавала КрАЗу по спекулятивной цене, в восемь раз выше: 187 рублей. Быкову, который, как мы знаем, стремился целенаправленно к восстановлению интегрированной экономики, в которую КрАЗ входил при советской власти, это всё очень не нравилось. И в 1997 году КрАЗ купил 17 % акций второй по величине гидроэлектростанции в стране за скромную сумму в 3 миллиона долларов.
«Затем на ГЭС была проведена дополнительная эмиссия акций, и ГЭС стала первым частным производителем электроэнергии в России», — пишет Латынина в «Совершенно секретно», № 5 за 2000 год «Трудно сказать, на каких условиях Быков договаривался с прежним главой РАО „ЕЭС России“ Анатолием Дьяковым. Беда в том, что Дьякова скоро сменили. На Бревнова. А потом на Чубайса. „Да что ты хочешь! — сказал мне один из собеседников. — Дьякову дали, ещё дали, а Чубайса им стало западло умасливать, всех не накормишь“. Чубайс начал войну за ГЭС, и с Чубайсом обошлись, как с ларёчником. Спустя некоторое время Анатолий Чубайс в полном изумлении рассказывал, что на РАО „ЕЭС России“ „наехали“. Кто? Ребята из Красноярска».
Вот так вот. Дальше у Латыниной, видимо, не хватило материала, потому никаких подробностей о наезде красноярских ребят на РАО «ЕЭС России» она не сообщает. Или тогда наездом следует считать сам увод ГЭС. Мне не удалось узнать ничего о наезде, а то бы я с удовольствием о нём поведал. Очевидно, это легенда. С удовольствием рассказанная Латыниной местными ребятами, которые не упускают случая как-нибудь опустить нелюбимую здесь никем Москву, пусть и словесно. Быков же поступал ну абсолютно правильно, любой нормальный хозяин на его месте попытался бы заполучить электроэнергию по наиболее низкой цене и делал бы всё для этого возможное. Может, у Толи Быкова, «физрука из Назарова», как презрительно его именуют столичные журналисты (можно подумать, что сами они вышли из семей лордов и принцев крови!), и не хватало знаний, чтобы не въезжать в электролизный цех завода на «мерседесе», так утверждают злые языки, но хватило на то, чтобы отколоть Красноярскую ГЭС от империи Чубайса.
Из этого объяснения понятно, конечно, что это нормально, что Чубайс выступал союзником Лебедя в борьбе против Быкова.
В феврале 1999 года в Красноярск приехала 2-я комиссия Колесникова.
Олег Пащенко:
«Красноярцы с неодобрением произносят имя милицейского генерала Колесникова. Это он привёз сюда полтора года назад комиссию „копать“ под Быкова, раздражённо выступал на сессии (Законодательного собрания), стараясь глядеть поверх головы сидящего среди нас Быкова. А когда я тут же, перед телекамерами, по поручению депутатской комиссии передал лично в руки Колесникову папку синего цвета с документами о злоупотреблениях команды Лебедя, лицо у Колесникова слегка перекосилось. Папка где-то пылится. Есть и другая папка — с оригиналами документов о предположительно чудовищных финансовых превышениях кандидата Лебедя на губернаторских выборах весной 1998 года. Наверное, есть третья, четвертая… Не в ожидании ли сигнала из Москвы „копать“ под Лебедя? На Руцкого папки тоже, небось, накапливали, чтобы вышибить в одночасье. /…/ Нынче Колесников снова в край приезжал, стучал кулаком, уверял, что „Быков сядет“. И вдруг арестовывают Быкова не за „страшные эпизоды насилий над конкурентами“, а всего лишь за приготовление к убийству. Мои читатели посмеиваются: „И кого у убить-то хотел? Лебедя? Касьянова или Сергея Иванова? Тогда, конечно, он волк, и его надо изолировать. Но тут выясняется, что хотел Быков „замочить“ фигуру более крупную, чем все наши правители вместе взятые: Пашу Цветомузыку…“ Это цитата из письма минусинского инженера. Хотя и Паша — человек, его тоже жалко. Но ведь он живой, здоровый, дома, а Быков под стражей. Местные деляги вообще разворачивались при губернаторе Зубове, пользуясь его мягкостью и доверчивостью, а сейчас — самодовольством и некомпетентностью Лебедя. Неспроста в крае зациклились на деле Быкова — это „дымовая завеса“. Можно, похохатывая, воровать, пока основные силы гончих сосредоточены на идее компрометации Анатолия Петровича… А край вымирает и беднеет на глазах».
В конце марта открыли уголовное дело на Быкова по трём статьям. В первых числах апреля Быков уехал за границу, разумеется, предупреждённый дружественными ему ментами. Таких в крае хватает и помимо Петрунина. (По моим наблюдениям, таких гораздо больше.) Комиссия Колесникова наоткрывала невозможное количество дел, от 50 до 60, не имеющих к Быкову никакого отношения. Да и дело против Быкова грозило развалиться со дня на день.
Что же делал в отсутствие Быкова Лебедь? То же самое, что и в присутствии. Боролся с Быковым. Осенью 1999 разразился скандал на Ачинском глинозёмном. Лебедь ввёл туда ОМОН, который вышвырнул управляющего, назначенного арбитражным судом, и два месяца охранял комбинат от законного руководства. В октябре Александр Иванович вышел на пресс-конференцию, показал журналистам планы захвата Быковым власти.
«Комок», Юрий Чигишев, «Нарушитель конвенции Быков», 24.11.1999 г.:
«На одном листке четвертного формата квадратик краевой администрации бился в судорогах, со всех сторон охваченный зловещими чёрными стрелками. /…/ Лебедь показывал копию, вероятно, с огромным трудом, если не ценой жизни, выкраденную из самого логова. План захвата власти в Красноярском крае предполагал организацию кампании по дискредитации действующих чиновников, критические выступления в средствах массовой информации, а затем — инициирование отзыва губернатора. Ксерокопии странных бумаг были представлены как раскрытие страшного заговора против человечности. В смысле, против губернатора. Заговор был сильно разветвлённым, исполнители были законспирированы, пришлось отстреливаться, но логическим путём каждый дебил мог понять, что в середине паутины сидит Анатолий Быков. Народ выпучил глаза сверх меры. По-видимому, такое выражение народного лица, с выпученными глазами, Лебедю наиболее симпатично. Потому что он тут же вынул из рукава следующую партию /…/ — план захвата Кремля. Криминально-коммерческие отряды при поддержке СМИ и депутатов… Да что же они делают-то? Там охраны всякой немеряно, подводные лодки и самолёты всё бороздят… Однако против фактов не попрёшь — вот тут Кремль, а к нему опять стрелки, в самое сердце, в печень и куда попало. „Да не может быть“. Резонно. „Не сам же я нарисовал“. Вероятно. /…/ Лебедь простыми человеческими словами, не повышая голоса и не делая страшное лицо, поведал всему миру, что он в очередной раз предотвратил государственный переворот».
