Одновременно возникнут нехватки воды, а медикаментов попросту не будет. Вообще.
На протяжении считаных недель и месяцев умрут сотни миллионов человек. Все ужасы Второй мировой войны, голода 1930-х, голода в Поволжье в 1921–1922 гг. покажутся просто пикником, развлекательной прогулкой по сравнению с этим выплеском безнадежного кошмара.
А после катаклизма уцелевшие окажутся на бесплодной, уставшей родить земле, где даже вся зеленая трава и листья сожраны голодными, с вычерпанными недрами, истребленной фауной, без домашних животных и без запасов посевного зерна.
О таких случаях сказано в Священном Писании — насчет живых, которые завидуют мертвым.
Только не надо обвинять меня в попытках кого-то пугать или в «крайних преувеличениях». Во-первых, я опираюсь на очень серьезные документы, в том числе документы ООН и данные аналитиков с самой высокой квалификацией. Например, на расчеты и оценки Люксембургского института европейских и международных исследований, Центра по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций при Бенгемптонском университете, школы мирсистемного анализа и т.д. Все это — не моя выдумка, не сон после слишком плотного ужина и не бредни садиста.
Во-вторых, это еще не самый устрашающий сценарий, есть и гораздо пострашнее.
Мировая империя: с большими деньгами и без сил
Ситуацию Запада сейчас можно описать отрывком из одной фантастической книги Александра Бушкова... В ней есть народ небожителей, живущих на летающих островах. Они ни в чем не нуждаются, живут в 10 раз дольше остальных и проводят время в развлечениях.
А под ними, на поверхности планеты Талар, живут... все остальные. Живут, конечно, совсем иначе, чем небожители-лары. «Представьте остров, населенный полудикими жителями. Посреди — гора, откуда простреливается любой уголок. И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы — он и в самом деле может перестрелять всех поголовно. А дальше-то что? Как он ими будет управлять?... Он владыка, он король на горе, — сам по себе, а его подданные — сами по себе.
— Но он же может цивилизовать, вести к прогрессу?
— А если ему этого не хочется? Если в этом случае его со временем лишат и пулемета, и власти? Если туземцы, научившись наукам и ремеслам, превзойдут своего короля — в прежней жизни не более чем недалекого боцмана?»[83]
Примерно так оно все и есть. И теория войны цивилизаций не помогает.
Глава 7. МЯТЕЖНЫЕ СОЮЗНИКИ
Если король не способен решить ваши проблемы и защитить вас от врагов... Для чего вам нужен такой король?
Д. Льюис
Европа давно пыталась объединиться. Идея «Соединенных Штатов Европы» носилась в воздухе в конце XIX — начале XX вв. Ее прервала Первая мировая война.
С идеей европейской интеграции носился премьер-министр Франции Брайан в 1920-е... К нему уже начали было прислушиваться, но процесс пресекла Великая депрессия (1929–1933).
Видимо, для объединения нужен некий уровень богатства...
Американцы хотели европейской интеграции. Но понимали ее совсем не так, как европейцы. США вполне устроило бы, если бы все страны Европы убрали таможенные барьеры, но оставались бы политически обособленными. Пусть каждый союзник живет сам по себе, решая свои внтуренние проблемы и цапаясь с соседями. Главное, чтобы по Европе свободно передвигались товары и капиталы: тогда союзники будут надежно привязаны к Америке.
В какой-то степени американцам удалось добиться и того, и другого.
1) Появились сильные международные организации.
2) Появились свободно конвертируемые валюты.
Уже на Парижском совещании министров иностранных дел Великобритании, Франции, США и СССР (июнь — июль 1947 г.) Великобритания и Франция предложили создать в Европе руководящий комитет, который выяснял бы, в чем нуждаются разные страны.
Комитет стремительно перерос в Организацию европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС). под руководством бельгийского премьер-министра Поля-Анри Спаака. Эта организация была заменена впоследствии Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Сначала организация только помогала американцам составлять «программу восстановления Европы».
В 1957 г. появился Римский договор о создании Европейского экономического сообщества, а иначе говоря — Общего рынка. По форме эта схема экономической интеграции была первоначально гораздо менее радикальна, чем требовали американцы еще в 1949 г. Американцы даже «мудро» покивали: мол, вот, европейцы медленно, но идут в нужную сторону.
Действительно, с Парижской конференции и Римского договора началась экономическая интеграция Европы, которая продолжается и по сей день.
Но интеграция и рост богатства очень быстро стали делать европейцев все более независимыми от американцев.
Можно долго рассказывать о появлении международных надгосударственных организаций в Европе. Евратом, Европейское производственное агентство, Европейский инвестиционный банк (ЕИВ)... Долго перечислять. Эти организации создавали или сами европейцы, или с ними получалось, как с Банком международных расчетов (БМР).
БМР организовали в Базеле эмиссионные банки Англии, Франции, Италии, Германии, Бельгии, Японии и группа американских банков во главе с банкирским домом Моргана.
Важнейшей задачей БМР было облегчить расчеты по репарационным платежам Германии и военным долгам. Теперь он объединяет центральные банки 30 стран, главным образом европейских, совершает операции по поручениям стран Общего рынка.
С 1979 г. БМР производит расчеты между странами — участницами Европейской валютной системы, накапливает средства Европейского объединения угля и стали (ЕОУС).
Так банк, созданный американцами для решения своих собственных задач, превратился в европейский международный банк, выполняющий совершенно другие задачи.
Так же получается с Международным валютным фондом, с Международным банком реконструкции и развития, с его дочерними организациями типа Международной ассоциации развития, региональными банками развития числом до 5.
Создавалась эта грандиозная банковская система с целью контролировать дорогих союзников. Давать им щедрой рукой, но одновременно удерживать в орбите влияния США. А роль европейцев в них так возросла, что теперь уже непонятно, кто кого контролирует.
Это выглядит так же, как если бы на площади народного собрания Афин «союзники» из Мегар ставили бы условия, как именно ими нужно управлять.
Американцы с самого начала правили через деньги. Давая или не давая деньги, они управляли и дорогими союзниками, и всем миром. Тут, конечно, нужно уточнить — какие именно деньги имеются в виду? Деньги бывают очень разные. Ракушки каури на Новой Гвинее и коровы у африканского племени масаи — тоже деньги.
Для большинства современных людей деньги — это такие бумажки.
В Китае бумажные деньги известны с XIII или с XIV в. Их нашел И. П. Козлов в мертвом городе Хара-Хото в пустыне Гоби. В Китае до XVIII–XIX вв. такие деньги — обычное дело. На них даже писали: «обеспечивается всеми запасами риса и бронзы».
Европейцы отстали — до конца XVIII в. у них не было бумажных денег. Деньги были только золотые и серебряные. Во время Войны за независимость в США в 1772–1776 гг.
Джордж Вашингтон впервые в истории начал печатать бумажные деньги и платить ими зарплату своим офицерам: ведь «настоящих» металлических денег у него не было.
С тех пор многие правительства стали вести эмиссию денег, т.е. выпуск ассигнаций — бумажных денежных знаков. Правительства обязывались по первому требованию разменять бумажные ассигнации на золотые монеты... В действительности они не всегда могли это сделать, суммы бумажных денег были больше, чем золотых. Устанавливался курс — соотношение: сколько бумажных денег дают за золотые? Скажем, в 1830-е годы в Российской империи за 100 бумажных рублей давали 30 золотых.
В эту эпоху никому и в голову не пришло бы возить бумажные деньги из страны в страну. Везли золото, разумеется. И никаких законов, устанавливающих правило ввоза и вывоза ассигнаций, тоже не было.
Государства регулировали ввоз и вывоз товаров или продуктов, контрабанда была увлекательным и не очень опасным, но доходным занятием части жителей побережий. Киплинг написал весьма романтические стихи по этому поводу:
Если вдруг услышишь стук копыт в ночи —
Спи спокойно, крошка, а не спишь — молчи.
