Поэтому в разных областях и весях российские граждане и их дети периодически продолжают падать в колодцы, а жители посёлков и деревень сидеть без света.
Да, наверное, мало кого нынче испугаешь, тем более удивишь гибелью одного ребёнка. И гибелью двух. И трёх… В терактах гибнет больше, объясняет себе обыватель. Ведь душа обывателя зачехлена от боли за чужую смерть. Когда в метро раздаётся взрыв, обыватель, конечно, начинает звонить по телефону близким и, узнавая, что с ними всё в порядке, испытывает ощущение счастья от того, что среди разорванных тел не придётся опознавать никого из близких.
А дальние как же? Они ведь тоже люди! Соотечественники!
Да и кто может поручиться, что в следующий канализационный люк не провалится твой ребёнок, а очередной террористический взрыв не накроет тебя самого?
Борис РУДЕНКО
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии: 15.04.2010 09:10:17 - Вера Александровна данченкова пишет:
lда. эти пункты приёма краденого - одно из мест проявления работы государственной машины против большинства граждан.
Квинтэссенция женственности
Общество
Квинтэссенция женственности
КНИЖНЫЙ РЯД
Искра Божия : Сборник рассказов для девочек, девиц и жён. – Институт экспертизы образовательных программ и государственно-конфессиональных отношений, 2010. – 336 с.
Современные девчонки в возрасте от шести до шестнадцати лет на вопрос, кем они станут, когда вырастут, скорее всего, ответят: «Дизайнером, режиссёром, исследователем, врачом, учителем…» Уже много десятков лет женщина представляет себя в будущем в первую очередь в роли работницы, а не жены и матери. Она, конечно, хочет выйти замуж. Но когда появляется ребёнок, главная, как правило, проблема для молодой мамы: «А когда и на каких условиях я смогу вернуться к работе?»
Имело ли смысл сейчас, когда женщина всё больше стремится играть мужскую роль, переиздавать сборник «Искра Божия», составленный священником, магистром богословия, протоиереем Григорием Дьяченко и впервые выпущенный в свет в 1903 году? Сборник стал первым в истории российской педагогики изданием, знакомящим именно юных читательниц, опять же по словам Григория Дьяченко, «со всеми светлыми и идеальными сторонами женской богато одарённой Творцом природы», проявляющимися в первую очередь в семье, материнстве, воспитании детей. Так будет ли сейчас востребована такая книга?
Каждый раздел – собрание легенд, сказок, мифов, поучительных и любопытнейших историй, выбранных составителем из российских журналов того времени, стихотворений и поэм, колыбельных, отрывков из произведений русских и зарубежных писателей, тематических подборок пословиц и поговорок.
«В одной стране был обычай отрубать руки всякому, кого уличат в краже. Попался раз в воровстве знатный вельможа…» Так начинается быль «Любящая дочь». Маленькая девочка, дочка вельможи, отправляется к царю с просьбой отрубить руки ей, но помиловать отца. И… царь прощает отца «за любовь великую твою!». Вот такая история. Совсем не похожая на случившуюся с Павликом Морозовым.
Или ещё один рассказ, П.И. Мельникова «Груня Богоданная»: «Испокон века народ говорит: «Жена добрая, домовитая во сто крат ценней золота, не в пример дороже камня самоцветного». Правдиво то русское известное слово: а правду его Иван Григорьевич на себе познал. Хозяйка у него молодая, всего двадцати двух лет, но такое сокровище, что дай Бог всякому доброму человеку... любит седого мужа всей душой…» Родители Груни умерли во время эпидемии холеры, и приютил её добрый человек, воспитал в своей семье как родную. Как-то заехал к ним в гости вдовец, оставшийся с тремя детьми. Пожалела Груня сирот и стала им матерью. «Растит Груня чужих детей, растит и своих: два уж у неё ребёночка. И никакой меж детьми розни не делает, пасынка с падчерицами любит не меньше родных детей… И пошла слава по Заволжью про молодую жену вихоревского тысячника. Добрая слава, хорошая слава…» Современная статистика сиротства затмевает и эту историю.
Вряд ли из многочисленных современных изданий и литературных произведений можно составить настолько богатый живописным художественным словом и настолько цельный по мысли сборник… Вот, собственно, и ответ на вопрос, насколько необходимо переиздание этой книги. Необходимо! Именно так: со старинными фотографиями на обложке и внутри, с фотографиями уникальных кружев, выполненных кружевницей Т. Жердевой, обрамляющими страницы, с замечательными иллюстрациями М. Кузнецовой и Ю. Киргизова. Ведь как иначе рассказать современным девочкам, какой любящей, терпеливой, самоотверженной, трудолюбивой была создана Богом женщина – дочь, жена, мать. И как иначе сохранить эталон, квинтэссенцию женственности, благодаря которой продолжается человеческий род?
Ведь из реальной жизни она ускользает с каждым днём.
Наталья ГАМАЮНОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Честь и совесть, взывающие к уму
Общество
Честь и совесть, взывающие к уму
ЦСК (ЦИТАТА С КОММЕНТАРИЕМ)
Лев АННИНСКИЙ
«…Лев Аннинский, напрасно вы с Дмитрием Быковым нащупывали связь между «дворянским кодексом чести и интеллигентским кодексом совести»… Нет её, этой связи. Эти два явления – разного порядка. Дворянские понятия о дворянской чести полностью идентичны бандитско-воровским понятиям о воровской чести; изучайте братков – тогда и поймёте дворян; то есть братки – это будущие наши дворяне (многие уже и стали ими и бурно становятся уже 20 лет). Интеллигент же – явление совсем другое. Это – резонёрствующий моралист, беспомощный в реальных обстоятельствах, ничтожество, ведущее постельно-диванный образ жизни, впрочем, кипящее злобой и источающее чёрную желчь, но, увы, бессильное. Дело в том, что Россия – континентальная территория, покрытая вечной мерзлотой; интеллект здесь не находит применения, не конвертируется в прибыльные виды деятельности, русские прозябают в сугробах, спиваясь от безысходности. На выходе получаем пассивного мечтателя, желчно-злобного субъекта в очках и в футляре, с губами, сжатыми в куриную гузку, с лицом, покрытым апоплексическими красными пятнами… Разве не так?
Алеко, Форум «ЛГ»
Так, Алеко, так!
«Там люди в кучах, за оградой. Не дышат утренней прохладой…»
Простите мне эту игру, но Вы сами подсказали её своим псевдонимом. А рискнул я включиться в подобную имитацию связи «явлений разного порядка», поскольку и Вы оттолкнулись в Вашем письме от эпизода, который имел к дискуссии об интеллигенции (в программе Александра Архангельского) значение частной поправки, и эту поправку мой собеседник принял. Дело в том, что он назвал интеллигентами декабристов периода их ссылки, а я заметил, что в тот период на первый план выходили уже не дворяне с их кодексом чести (к ним тогда пристало клеймо «лишних людей»), а интеллигенты с апологией совести (клеймо «интеллигентов» к ним пристало чуть позднее, а тогда это были «разночинцы», то есть люди, не получившие дворянского достоинства по наследству или по личному соизволению Государя, – а получившие на выбор веер нижних чинов, не суливших никаких особых прав, так что оставалось им уповать на неопределённо-благодатную «совесть»).
Никакого отношения к нынешним россиянам этот сюжет уже не имеет. Но для второй половины XIX века определял всё! Вместе с XX подступала перемена народной самоориентации, проба народничеством, вызревание революционности. Недаром же полвека спустя (то есть сто лет назад) этот сюжет – о чести и о совести – стал предметом анализа у самых умных русских философов-идеалистов (я с увлечением изучал его по Бердяеву, Федотову, Флоренскому ещё полвека спустя, в 1960-е годы, выискивая их труды в тамиздате и восполняя пробелы моего марксистско-университетского образования).
Но мы же не за тем тревожим с Вами эти тени теперь, уважаемый Алеко, чтобы уточнять историю, мы хотим понять теперешнее время, разве не так?
Вы правы, к кодексу дворянской чести наше теперешнее время имеет не бóльшее отношение, чем круговая порука братков-уголовников, выработавших свои секретные законы, потому что массе русских людей «закон не писан», закон в их понимании – «дышло», а живут наши люди по «благодати», по интуиции, по ситуации или, как теперь говорят, «по понятиям». Если дворянское достоинство котируется, то просто как мода, как товар на ярмарке, как щегольское пёрышко на шляпе… если дело в шляпе, конечно.
