В этом сталинском замысле нельзя выделять и брать отдельно одно только ядерное оружие. Здесь все три элемента были тесно взаимосвязаны и обеспечивали победу Советского Союза в условиях ядерной войны. Сталин сформулировал главную мысль в советской доктрине ядерной войны: прикрыть Москву от удара и самим нанести ответный ядерный удар. Он настаивал на реализации этого замысла, несмотря на то что ракетная техника первоначально была далека от минимальных требуемых характеристик, несмотря на сопротивление некоторых видных руководителей, военных и конструкторов. Сталин не дожил до первого успешного перехвата зенитной ракетой самолета-мишени, который состоялся 25 мая 1953 года, и до принятия всей системы на вооружение в мае 1955 года.
Воплощение плана… уже после Сталина
Но чтобы претворить идею Сталина в жизнь, потребовалось провернуть много работы. В те годы аббревиатура «ТГУ» расшифровывалась острословами как «тяжелое главное управление», а «ПГУ» – как «полегче главное управление». Перед каждым этим главным управлением стояли свои задачи.
Спецкомитету № 1, или 1-му Главному управлению, требовалось создать целую промышленность по получению обогащенного плутония и урана. Хотя советская разведка добыла секретные сведения об американской атомной программе, это еще мало что значило. Сведения нужно было проверить, а потом реализовать. В отличие от США, где еще до начала Второй мировой войны собрались лучшие физики Европы, советский урановый проект мог рассчитывать только на свои кадры. Нужно было решить те же самые технические задачи переработки урановой руды, наработки плутония, его выделения и получения в металлическом виде, его обработки, добиться требуемого изотопного состава. Все это была неизведанная территория, каждый шаг по которой требовал многочисленных научно-исследовательских изысканий. Все работы нужно было сделать как можно быстрее, поскольку отставание в ядерной гонке грозило началом новой крупномасштабной войны. Работа с плутонием требовала риска. Так, при прессовании полусфер из плутония для РДС-1 5 августа 1949 года участники процесса не были уверены, что не произойдет ядерного взрыва. Риска и жертв потребовала эксплуатация реактора-наработчика, переработка плутония, в ходе чего сотрудники получили высокие дозы облучения.
Успех уранового проекта потребовал колоссальных затрат. По данным Н. С. Симонова, на создание ядерной бомбы в 1947–1949 годах было затрачено 14,5 млрд. рублей, или 2,7 млрд. долларов[171]. Сроки создания бомбы и затраты на нее оказались в СССР и США примерно одинаковыми. 2 года и 7 месяцев в США и 2 млрд. долларов затрат; 2 года и 8 месяцев и 2,7 млрд. долларов затрат в СССР. Несколько большие затраты советского уранового проекта были связаны с тем, что ПГУ было разрешено выполнять все работы без проектов, смет, по фактической стоимости и по рабочим чертежам, что иногда приводило к многочисленным переделкам оборудования и даже к бесполезной работе. Кроме того, в эту сумму также входит строительство целых закрытых городов и обеспечение строжайшего режима секретности.
Кроме того, что был создан и испытан первый советский ядерный боеприпас РДС-1, была также создана целая отрасль промышленности, занимающаяся переработкой урана. Если в 1945 году СССР добывал 18 тыс. тонн урановой руды, или 14,6 тонны металлического урана, то в 1950 году добыча составила 2056,8 тыс. тонн руды, или 416,9 тонны металла. Большая часть этой добычи, правда, приходилась на страны Восточной Европы, где имелись давно разрабатываемые месторождения урановой руды: Чехо-словакия, Польша, Болгария, а также советская оккупационная зона Германии (с 1949 года – ГДР). Добыча за пять лет составила 1072 тонны урана, что давало до 100 кг обогащенного плутония в год. Это 16 зарядов типа РДС-1, а переработка урана давала 7,6 тонны высокообогащенного урана, чего хватило бы на 600 зарядов типа РДС-2. Пока использовались европейские ресурсы урана, в СССР были открыты новые месторождения в Средней Азии, на Кавказе, на Украине, в Забайкалье, а также на Колыме (рудник Бутугычаг, дававший золото, стал урановым рудником), которые позволили обеспечить развитие советского ядерного потенциала собственным сырьем.
Появился производственный комплекс полного цикла, обеспечивающий переработку урана и изготовление всех компонентов ядерного заряда. В состав отрасли входили не только профильные предприятия, вроде знаменитого комбината № 817 в Челябинской области, но и многочисленные машиностроительные, химические, приборостроительные, электровакуумные, металлургические предприятия, которые обеспечивали атомную отрасль необходимым оборудованием, материалами, приборами, химикатами, инструментами. В основной своей массе все это изготовлялось с очень высокими требованиями к качеству, часто по технологиям, ранее не применявшимся, и, конечно, в обстановке строжайшей секретности.
Вся эта большая, сложная и разнообразная промышленная инфраструктура была построена в считанные годы, в основном в 1947–1951 годах. Тут чувствуется опыт войны. Под строительство предприятий атомного комплекса передавали военные и гражданские предприятия, они подвергались коренной реконструкции, переоборудованию. Новостройки проектировались целиком, со всеми необходимыми сооружениями, оборудованием и коммуникациями (последнее было особенно важно, поскольку многие предприятия атомной отрасли требовали расхода колоссального количества воды. Так, переработка одной тонны облученных урановых блоков требовала около 2 тыс. кубометров воды). Быстрое строительство атомной промышленности объясняется тем, что этими работами руководили самые опытные кадры, прошедшие суровую военную закалку, способные справляться с невыполнимыми задачами.
После испытания РДС-1 советский атомный комплекс пополнился двумя новыми комбинатами: № 816 в Томске-7 и № 815 в Красноярске-26. В ноябре 1951 года на комбинате № 817 был запущен тяжеловодный реактор-наработчик, для обеспечения которого было создано новое производство тяжелой воды. Советская атомная промышленность встала на ноги, и 6 октября 1951 года Сталин заявил, что испытания атомных бомб будут проводиться и впредь по плану обороны страны.
Развитие ракетной техники поначалу базировалось на изучении немецких разработок. Несмотря на то что немецкий научный центр и испытательный полигон Пенемюнде и подземный завод по производству ракет Фау-2 в Нордхаузене оказались в советской оккупационной зоне, тем не менее американцам досталась большая часть секретной документации, образцов техники и большая часть немецких специалистов во главе с Вернером фон Брауном. Спецкомитет № 2 собрал сравнительно немногочисленные трофеи: 8 жидкостных ракет, 8 твердотопливных ракет, 41 ракетный двигатель, 32 прибора управления, 186 образцов ракетного топлива и 80 образцов твердого ракетного топлива. Это ничтожные крохи, если учесть, что завод в Нордхаузене в месяц производил до 1000 ракет Фау-1 и Фау-2, а также 200 реактивных двигателей Jumo. Однако трофейные образцы демонстрировали развитие основных типов новейшего ракетного вооружения: крылатых ракет, баллистических ракет и зенитных ракет. Также были реактивные и кумулятивные снаряды.
К 1950 году, в результате изучения и переработки немецкого опыта, было создано три образца ракет, поступивших на вооружение, и велась отработка 12 других типов ракет и реактивных снарядов. Среди них доводилась до кондиции зенитная ракета С-25, потом ставшая основным оружием системы ПВО Москвы (этими ракетами были вооружены 56 ЗРК в составе двух колец противовоздушной обороны столицы), а также крылатая ракета «Буря» с дальностью полета до 8 тыс. км. Хотя в 1960 году работы по «Буре» были прекращены, тем не менее эта ракета оставила после себя технологию обработки титана и титановых сплавов, сыгравшую потом исключительную роль в развитии советского вооружения.
На основе Фау-2 С. П. Королев создал баллистическую ракету Р-1, испытанную в 1947 году и поступившую на вооружение в 1949 году. Хотя ее дальность полета была не более 300 км, Сталин распорядился продолжать работы. После того как ОКБ-1 Королева уже завершило работы над баллистической ракетой Р-2, в феврале 1952 года было принято решение перепрофилировать Днепропетровский автомобильный завод, построенный в четвертой пятилетке и выпускавший грузовые автомобили и амфибии. Завод успел произвести только 2 тыс. грузовиков. Автомобильное производство передали на ЗиС, а завод стал вместо наземной техники делать ракетную. Решение вполне в духе военных лет: взять более или менее подходящий завод и переделать его на выпуск военной продукции.
Для развития радиолокации пришлось с очень низкого уровня создавать радиоэлектронную промышленность, создать производство электровакуумной техники (на что особое внимание обращал Сталин), радиодеталей. В августе 1949 года было принято решение о реконструкции и достройке 54 заводов и 19 НИИ по радиолокационной тематике. Эта промышленность должна была за пятилетку 1951–1955 годов произвести радиолокационного оборудования на сумму 33,4 млрд. рублей, а годовое производство должно было увеличиться в 10 раз. Даже во время войны не выдвигалось столь жестких и напряженных задач для военной промышленности. В список намеченных к выпуску входило 28 радиолокационных станций дальнего обнаружения, 1995 подвижных радиолокационных станций, 23 440 наземных запросчиков радиолокационного опознавания, 312 станций радионавигации и слепой посадки. Для флота должно было быть выпущено 2141 береговая и корабельная радиолокационная станция, 2550 приборов радиолокационного опознавания и для авиации 13 415 бортовых радиолокационных станций и 2604 прибора навигации и опознавания[172].
