Сурово глянув, мне ответствовали:
– Читать умеете? Здесь принимается почта только от юрлиц и организаций.
Так как я представлял некую организацию (а именно – редакцию «Литературной газеты»), то и решил, что письмо в её адрес отправить как бы должны.
Думаете, моё письмо приняли? Нет.
Диалог с «почтовицей» был напряжённым и продолжался до тех пор, пока я не попросил явиться старшую по смене. После долгой дискуссии на тему «Прав клиент или нет?» письмо всё же приняли. Правда, для этого пришлось «подняться» аж до помощника начальника почтамта. На рабочее место вернули куда-то исчезавшую приёмщицу – и проблема, порождённая привычным наплевательством клерков на нужды клиентуры, была решена. Письмо пошло по адресу, но каких нервов мне это стоило?
Да разве только на почте ожидает нас миловидное (или не миловидное) – а хамовитое личико? Нет, куда ни сунься – оно там. В окошечке жилищной конторы, в «предбаннике» любого начальствующего прыща, в пенсионном фонде, в маршрутке… И даже в магазине и больнице.
Почему я выделяю последние два учреждения? Да потому, что в одном из них хамство должно быть нейтрализовано материальной заинтересованностью; а в другом – клятвой Гиппократа и милосердием. Невозможно представить себе, чтобы, скажем, где-то в Европе с тобой обошлись неучтиво продавец или медсестра. У нас, к сожалению, всё несколько иначе. Вот две картинки с натуры.
Привезли в больницу мою знакомую. Рассказывает, как с ней обошлись:
– Доставили меня на «скорой помощи» в кардиологию. В приёмном покое оформляли умопомрачительно долго. Задыхаюсь, в глазах темнеет. Прошусь: побыстрее бы к врачу… В ответ из-за конторки слышу: «Куда торопишься? Все там будем!» Регистраторша куда-то убегает, через несколько минут возвращается…
Лифт не работает. Оказывается, в двенадцать ночи выключают – экономят электричество. Ползу пешком на третий этаж. Следом поднимается ещё одна женщина. Дежурная медсестра встречает нас такими словами: «Куда все прут и прут? Местов нет, куда я вас дену?» Через силу отвечаю: «Ну, раз так – ставьте к стенке. Расстреливайте…»
…И это – в больнице!
А вот что произошло со мной в маленьком магазинчике с вывеской «Молоко».
Захожу. Никого в помещении, только две продавщицы за прилавком.
– Сыр есть?
– Вот же, перед тобой.
– А какой?
– Цену называй.
– Кто производит?
– Россия.
– А конкретнее, город?
– Первый раз вижу такого покупателя.
Это уже на помощь «моей» продавщице торопится другая. Поняв, что один против двоих не устою, покидаю «гостеприимную» торговую точку…
Пора вроде бы привыкнуть. Но сколько живу, сколько себя помню – всегда натыкаюсь на нечто подобное. Проходят годы, десятилетия, а хамство, грубость, неотёсанность, самоуверенное чванство, пустопорожняя горделивость во всех закоулках российского бытия никуда не деваются. Ничто их не истребляет: ни жалобы по начальству, ни механизмы рыночной экономики. Даже в своё время «Моральный кодекс строителя коммунизма» ничего не изменил!
Российский неокапитализм последнего двадцатилетия не прибавил ни гражданину, ни обществу уважения к личности, элементарной вежливости. Разве что всеобщая хамовитость стала изощрённее, куда-то в недра человеческого существа упряталась. Но всегда готова оттуда явиться и показать любому из нас «кузькину мать».
Впрочем, извините. Есть одна подвижка: власть призывает пандусы для инвалидов сооружать. Дальше пока не продвинулись.
И возникает вопрос: откуда берётся это беспрерывное самовозрождение хамства?.. Хамства бытового, чиновничьего, корпоративного – и вообще любого… Где его истоки?
Мне приходилось этот вопрос обсуждать с разными людьми. Родители ссылались на улицу: «Она наших деток портит!» Школа кивала на семью: «Дома не уделяют должного внимания!» Представители так называемой интеллигенции винили во всём телевидение: «Эту клоаку надо прикрыть! Сплошной мат на экране; низменные нравы и инстинкты!»
Я пытался эти суждения как-то разложить по тарелочкам.
Школа… Вот, скажем, неподалёку от корпункта «ЛГ» в Ульяновске есть так называемый «Гуманитарный лицей». На фронтоне горделиво обозначено, что существует он аж с 1919 года, что стал победителем какого-то конкурса в системе образования, что стал чуть ли не образцовым ещё в 2006 году… Казалось бы, уж его воспитанники-то далеки от вульгарщины, сквернословия и прочих плебейских привычек. Тем более что за детками по окончании занятий приезжают сплошь крутые иномарки. Но! Как только вывалятся сии «гуманитарии» из лицейских дверей – такой мат повисает в воздухе, что уши вянут…
Упрёки в адрес телевидения тоже вполне разделяю.
Семья, дом, родной подъезд… Есть над чем призадуматься, есть. Тут уровень обыденных отношений, условий существования, закоренелых привычек таков, что мерзости «вороньей слободки» вспоминаются на каждом шагу. Пьют на детских площадках, мочатся за углом или в подъезде, орут не стесняясь, ходят в чём попало… Опрятностью или чинностью не пахнет – тут иные ароматы, иная лексика.
А далее этот «букет» распускается, обретает новые формы, становится затейливее, прорастает во всех порах нашего бытия подобно плесени – и мы имеем то, что имеем. С чем трудно смириться.
Так что же делать? Сослаться на некий мифический «российский менталитет» и продолжать пребывать «во всём этом»? Думаю, изменить ситуацию всё же можно. Не сразу, конечно, но общественная атмосфера может стать иной.
Конечно, прежде всего надо просто-напросто материально обустраивать страну. Не может человек, выросший на погрязшей в нечистотах улице, не знавший по утрам тёплой воды или ватерклозета, встречающий в подъезде своего дома крыс, не принявший после работы на ферме душ, стать эдаким джентльменом. Это аксиома, ибо до нас сказано было, что бытие определяет сознание.
Однако и надеяться только на рост самосознания не стоит. Вот была же ещё недавно общероссийская беда: водители не пропускали пешеходов даже на «зебре». Но стоило увеличить штрафы в разы – и пожалуйста, тормозят!
А если за брошенный окурок начать штрафы брать? За брошенную мимо урны бутылку? За хамский ответ клерка посетителю? За плевок на тротуар (вспомним Пекин накануне Олимпиады)? За мат в общественном месте? Начнём исправляться помаленьку, ей-богу! Если к тому же ограничить вседозволенность чиновничества, милиции и вообще любой административной структуры? Короче, ужесточить требовательность и наказания по всем направлениям – может, сработает?
Конечно, только страхом проблему не решить. Воспитание интеллигентности, отказ от грубости, отторжение бесцеремонности (не здороваюсь с хамами и их не знаю…) – всё это должно сопровождать гражданина от пелёнок до похорон. И тогда…
О, что будет тогда! Мы станем уважать друг друга не в подпитии, а каждодневно. Мы будем улыбаться друг другу (сперва через силу, а потом по привычке и, возможно, даже с удовольствием). Нас будут встречать в присутственных местах не «через губу», а приветливо. Кондуктора и милиционеры станут обращаться с нами на «вы». Тщеславие и надутость исчезнут, а естественность и расположение утвердятся… А если ещё власть найдёт пути поднять уровень жизни народа!.. Помечтаем?.. Вдруг да удастся и нам пожить «в эту пору прекрасную»!..
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Портфель "ЛГ"
Языку учился у народа
ИНТЕРТЕКСТ
В 1971 году Василий Белов прислал не известному ещё никому автору повести «Белая горница» телеграмму, где назвал его «настоящим русским писателем» Севера.
Эти слова оказались пророческими.
Сегодня Владимир Личутин – один из крупнейших, самобытных прозаиков России, писатель-словотворец, автор многих повестей и романов – отмечает свой юбилей.
– Видишь на картине моего брата Василия дом, запуржённый снегом. Это наш дом. А вот сюда, под гору, я ходил с вёдрами на коромысле за водой. Метрах в восьмистах от дома вытекал этот родник. Это моя родина, окраина города Мезени.
– Что для тебя сегодня значит родина?
– Родина для меня неразделима и незабытна. Она встаёт передо мной в самые неожиданные моменты и в раздумьях, и наяву, и во снах. Родина растворена в моей крови. Без неё жить невозможно, как без солнца, воды, воздуха… Это душа моя.
