Вроде бы и немало: построен цех гнутых профилей, реконструированы доменная печь № 2 и стан «2500» горячего проката; вошла в строй коксовая батарея 8-бис, огромный коксохимический завод мощностью в миллион тонн остродефицитного сырья в год и стоимостью в 23 миллиона рублей.
Новая коксовая батарея — это высокомеханизированный агрегат, оснащенный специальными устройствами, которые обеспечивают бездымную загрузку, беспылевую выдачу продукции. Впервые на комбинате печь оборудована нижним подводом газа. Это позволяет с большой точностью регулировать температуру обжига кокса, а значит — повышать его качество, экономно расходовать тепло. Новый агрегат намного облегчает труд коксохимиков. Он оснащен необходимым оборудованием для защиты окружающей среды.
Сделано немало другого, перечислить все невозможно. Словом, для любого иного предприятия подобный размах строительства и реконструкции был бы колоссальным. Но не для Магнитогорского металлургического комбината, который сам колосс из колоссов. Генподрядчик комбината трест «Магнитострой» реализовал за прошлую пятилетку на нужды реконструкции около 250 миллионов рублей. А ведь вся программа лишь строительно-монтажных работ по утвержденному правительством плану стоит два миллиарда рублей. Что же — сорок лет вести реконструкцию Магнитки?
Трест «Магнитострой» тут упрекать нельзя. Его программа работ огромная и очень напряженная. Он осваивает за пятилетие 650–700 миллионов рублей, ведет многопрофильное строительство. Тут и мощности на комбинате, на других заводах города, тут и соцкультбытовое строительство, и сельское.
Комбинату он отдает львиную долю своих сил и забот, осваивая по 50–60 миллионов рублей в год. В нынешней пятилетке предстоит осваивать в два раза больше — по 100 миллионов рублей в год. Но и этого сейчас мало.
Выход — иметь в городе два строительных треста, чтобы один из них, скажем, нынешний «Магнитострой», специализировать только для нужд комбината. Так было когда-то, в дни юности Магнитки. Тогда трест входил в состав ММК и дело шло куда успешнее.
— Не надо забывать еще об одной проблеме, — возвратил беседу на землю Михаил Григорьевич. — Представим себе, что дела строительные идут удовлетвори-
♦
РОССИЙСКОМУ ДРУГУ
Единая доля у нас и земля.
И во поле общем стоят обелиски.
Над ними березы грустят по-российски,
по-украински шумят тополя.
Идут наши думы дорогой одной.
И солнце большое в безоблачной сини
на Украину идет из России…
Умывшись в Днепре,
возвратится домой.
Перевод Г. Суздалева
ПОКЛОН КРАСНОДОНУ
Красное место,
поклон мой тебе.
Низкий поклон твоей доле высокой
и тополям, что над полем далеким
думают думу
о светлой судьбе.
Розам, цветущим
в шахтерских садках,
низкий поклон, твоей крепкой породе,
детям твоим, что любимы в народе
подвигу их,
что бессмертен в веках.
Перевод Г. Суздалева
♦♦♦
Не спится тракторам:
выходят под звезду…
И журавлям…
Одна у них потреба:
прокладывать под небом
и по небу
прямую
к горизонту борозду.
Два мира
пусть она соединит
под музыку
вселенской тишины:
один дарит
надеждами весны,
другой труды
плодами одарит.
Налево и направо —
борозда,
как крылья середины
золотой,
а середина —
сеятель простой.
В руке его зерно
или звезда.
Перевод Г. Суздалева
♦♦♦
Ты опять приснился мне, Донбасс.
Просыпаюсь,
вскакиваю резко.
В темноту вонзаю угли глаз,
на окошке сдернув занавеску.
Воспаленно край карниза сжал.
Сердце так
еще не билось сроду.
То ли грузовик прогрохотал,
то ли в бункер ссыпали породу.
Грохочи, Донбасс, в моей судьбе.
Кровью связан я с тобой навечно.
Даже от тебя иду к тебе —
преданно,
влюбленно,
бесконечно!
В РАЗДЕВАЛКЕ
Лишь над поселком
зорька занялась —
лизнул окно
туман косматый робко.
Вошел шахтер
с морщинками у глаз,
стал надевать
спецовку неторопко.
Его окликнул
весело сосед
(он тоже встал
сегодня спозаранку):
— Остерегись!
Побитым будешь, дед.
Гляди — надел
рубаху наизнанку.
Дед сумку взял
слесарную свою
и так ответил,
открывая двери:
— Я сам еще
кого захошь побью,
а в ту примету,
извини, не верю.
Но я-то знаю
(я-то с ним знаком):
в укромном месте,
по дороге в клети,
он все ж переоденется тайком,
хоть не боится
ничего на свете!..
♦♦♦
Не балует
Пейзажами Донбасс.
Бесснежная зима
Привычнее у нас.
Но этот снег
…В начале февраля…
Бела округа.
Кажется земля
Такой, как в песне,
Где просторы голубые,
Такой же светлой,
Как душа твоя,
Россия…
♦♦♦
День осенний,
дым осенний.
На костер восходит лето,
Продолжая представленье
С нескончаемым сюжетом.
Время кружит,
ветер веет,
Снова смена декораций.
Только небо голубеет
Да беспечно зеленеют
Листья легкие акаций.
♦♦♦
Копили воду небеса —
И вот пробито дно копилки…
Уже, наверно, с полчаса
Дождь тараторит без запинки.
Уже, наверно, с полчаса
Висят натянутые нити,
И освежаются леса,
И тучи властвуют в зените.
И поезд — как из-за кулис —
Выходит к станции Диброва,
Где каждый тополиный лист
Слепым дождем отлакирован.
♦♦♦
С лугов пригнали стадо пастухи,
По листьям ветер пробежал с трещоткой,
Уселись на насесте петухи,
И солнце в горизонт уткнуло щеки.
Задело отсыревшее весло,
Что возле хаты старенькой висело,
В последний раз взглянуло на село
И где-то за подсолнечниками село…
♦♦♦
Могильный холм, как террикон седой.
Сюда приходят вдовы вечерами.
И каждый раз у них над головой
Закат склоняет розовое знамя.
И в памяти опять встают бои —
Окопы, дот, простреленные каски…
И не поют, а плачут соловьи
Над братскими могилами Донбасса.
♦
РЕЧИТАТИВ ПОБЕДЫ
Уж матушка хату белит,
Уж батюшка ворота чинит,
Уж сестрица двор метет…
А я себе —
на качелях!
А птица себе —
на груше!
А ветер себе — на дороге!
А дед — на кладбище,
А дядья — на войне,
А тетки — в горе…
Полно!
Пахнет весною поле,
Матушке — хату белить,
А планете — учиться любить…
И мы
Никак не напьемся этого —
Мир!
Перевод Т. Дейнегиной
♦♦♦
Прозрачные дожди несли
На землю праздничные зори,
И трав зеленые узоры,
И птицы — из дождей росли.
В дыму зеленом был жасмин,
В тугой земле звенели соки,
Был каждый день таким высоким,
И каждый миг был — целый мир.
Перевод В. Гридасовой
♦
ПРЕДВЕСЕНЬЕ
Густой туман ложится ватой
на сквер, дорогу и дома…
В одежде мокрой, дыроватой
уходит в прошлое зима.
Опять скворцы веселым пеньем
зовут весну и к нам, в Донбасс.
Опять такое ощущенье,
что мне все это — в первый раз:
и этот снег поникший, серый,
и пенье этих милых птах,
и поцелуй твой на устах,
