Для некоторых создание палестинского государства параллельно с еврейским само по себе было первым тактическим шагом на пути к ликвидации Израиля. В период с 1880 по 1967 г., похоже, ни один арабский или палестинский лидер не призывал к созданию палестинского государства. Вместо этого они требовали, чтобы вся территория, которую римляне относили к Палестине, была присоединена к Сирии или Иордании. Как говорил в 1937 г. комиссии Пиля видный палестинский лидер Ауни Бей Абдул-Хади: «Такой страны нет… Слово „Палестина“ придумали сионисты… Наша страна многие века была частью Сирии». В соответствии с этим палестинцы отвергли проект независимого национального очага, предложенный комиссией Пиля, потому что он подразумевал также параллельное создание крошечного еврейского национального очага. Цель всегда оставалась той же самой: уничтожить еврейское государство и изгнать большинство евреев из этого региона.
Реалисты из числа арабов теперь признают, что эта цель недостижима — по крайней мере, в обозримом будущем. Остается только надеяться, что прагматизм возьмет верх над фундаментализмом и палестинский народ и его лидеры придут наконец к пониманию того факта, что аргументы в пользу палестинского государства только усилятся, если они признают еврейское государство. Когда палестинцы захотят иметь собственную страну больше, чем они хотят разрушить еврейскую страну, большинство израильтян будет приветствовать мирное палестинское государство как доброго соседа. Соглашение о принятии «Дорожной карты», рукопожатия и обещания, которыми стороны обменялись в Акабе 4 июня 2003 г., дают основания надеяться, что идея создания двух государств — давно принятая Израилем — в конце концов воплотится в реальности.
Я приветствую решительные дискуссии в ответ на то слово в защиту Израиля, которое я хочу произнести в этой книге. Я действительно надеюсь подтолкнуть людей к честному и доказательному спору о той проблеме, которая оказалась поляризованной экстремистскими аргументами. Безусловно, возникнут разногласия по поводу выводов, к которым я пришел, и умозаключениям, которые я делаю на основании исторических фактов. Но не может быть серьезных разногласий по поводу базовых утверждений: европейские евреи, которые объединились со своими братьями из числа евреев-сефардов на территории нынешнего Израиля в конце XIX в., имели полное право искать убежища на земле своих предков; они потом и кровью добились провозглашения еврейского национального очага в тех частях Палестины, которые они честно приобрели у не заинтересованных в этой земле владельцев; они переместили очень небольшое число местных феллахов (арабов, трудившихся на земле); они приняли предложения, основанные на международном праве, о признании еврейским национальным очагом того региона, где евреи составляли большинство населения; и, наконец, до недавнего времени практически все палестинские и арабские руководители категорически отвергали любое решение, подразумевавшее наличие еврейского государства, еврейского национального очага или еврейское самоопределение. Эти непреложные факты заложили основание для конфликта, который сопровождал провозглашение Израиля и продолжается по сей день. Чрезвычайно важно представить эти исторические факты как часть сегодняшней речи в защиту Израиля, поскольку искажение этой болезненной истории или недоговорки в ее изложении — это главный элемент столь часто звучащих выступлений против Израиля.
Я решил написать эту книгу вскоре после окончания мирных переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000–2001 гг., после того как увидел, сколько людей по всему миру с яростью обрушились на Израиль, когда переговоры провалились и палестинцы вновь вернулись к терроризму. Я читал лекции в Хайфском университете в Израиле летом 2000 г., и я стал свидетелем энтузиазма и душевного подъема, с которым многие израильтяне ожидали исхода мирного процесса, начавшегося с соглашений, заключенных в 1993 г. в Осло. Они ожидали принятия решения о провозглашении двух государств, чтобы Израиль и Палестина наконец зажили в мире после долгих лет ожесточенного конфликта.
Когда процесс приблизился к подписанию резолюции, премьер-министр Эхуд Барак поразил весь мир, предложив палестинцам практически все, чего они добивались, в том числе государство со столицей в Иерусалиме, контроль над Храмовой горой, возвращение примерно 95 % территории Западного берега и всего сектора Газа, и 30 млрд. долларов компенсации беженцам 1948 г. Как мог Ясир Арафат отвергнуть такое роскошное предложение? Саудовский принц Бандар, который выступал в роли посредника между сторонами, уговаривал Арафата «принять эту сделку». «Вам когда-нибудь предлагали сделку лучше? — спрашивал он. — Или вы хотите вести переговоры с Шароном?» Арафат колебался, и Бандар мрачно предупредил его: «Я надеюсь, сэр, что вы помните, что я вам говорил. Если мы упустим эту возможность, это будет преступление»[9].
Я в ужасе смотрел, как Арафат совершил это преступление, отверг предложение Барака и ушел с мирных переговоров, даже не сделав встречного предложения. Принц Бандар впоследствии называл решение Арафата «преступлением против палестинцев — а на самом деле против всех мусульман». Он считал, что Арафат несет личную ответственность за последовавшие за этим смерти израильтян и палестинцев[10]. Президент Клинтон тоже возложил всю вину за прерывание мирного процесса на Арафата, такого же мнения придерживалось большинство участников этих переговоров. Даже многие европейцы сердились на Арафата за то, что он отказался от столь щедрого предложения. В конечном итоге все выглядело так, будто мировое общественное мнение отвернулось от палестинцев, которые вновь отвергли предложение о двух государствах, и обратилось к израильтянам, которые предложили выход из кровавого тупика.
Но промчалось всего несколько месяцев, и международное общественное мнение вновь отвернулось от Израиля и пошло навстречу палестинцам, на сей раз исполнившись жажды мщения. Внезапно Израиль стал парией, злодеем, агрессором и нарушителем мира. В университетских кампусах во всем мире именно Израиль — страна, которая только что предложила так много, — стала единственным объектом разоблачений и петиций о бойкоте. Как могли все эти разумные люди так быстро забыть, кого нужно винить в прерывании мирного процесса? Как мог мир так быстро превратить Арафата, кемп-дэвидского злодея, в героя, а Израиль, который сделал героически щедрое предложение, превратить в злодея? Что случилось за этот короткий период, что привело к такому драматическому перелому в общественном мнении?
Я считаю, что случилось именно то, что по предсказанию принца Бандара должно было произойти, если Арафат отвергнет мирное предложение Барака: «У вас есть только два варианта. Или вы примете эту сделку, или мы будем воевать». Арафат предпочел воевать. Как говорил его собственный министр связи, «власти ПА [Палестинской автономии] начали готовиться к началу этой интифады с момента возвращения с переговоров в Кемп-Дэвиде, в соответствии с требованиями президента Ясира Арафата»[11].
Предлогом для эскалации самоубийственных бомбардировок послужил визит Ариэля Шарона на Храмовую гору. Но министр связи похвалялся: «Арафат… предсказал начало интифады как дополнительного этапа непреклонности Палестины в переговорах, а не как протеста против конкретного визита Шарона на аль-Харам аль-Шариф [Храмовую гору]». На самом деле эскалация терроризма началась на несколько дней раньше, чем Шарон поднялся на гору, став частью «инструкций палестинских властей», направленных «политическим силам и фракциям, чтобы те задействовали все средства интифады». Другими словами, вместо того, чтобы продемонстрировать «непреклонность в переговорах», выдвинув контрпредложение в ответ на щедрый план Барака, Арафат решил сделать свое контрпредложение в виде взрывов террористов-смертников и эскалации насилия. Принц Бандар возложил на Арафата ответственность за развязавшуюся кровавую баню: «Я все еще не оправился… от масштаба упущенной возможности», — говорил он репортеру. «Тысяча шестьсот палестинцев уже погибли. И семьсот израильтян погибли. По моему убеждению, не оправдана смерть ни одного из этих израильтян и палестинцев»[12].
Так как же человек, несущий ответственность за эти смерти, которых можно было избежать, принявший решение отвергнуть мирные предложения Барака и давший указание своим подчиненным вновь начать жестокую интифаду в рамках «дополнительного этапа» переговоров, смог так быстро перетянуть мировое общественное мнение на сторону палестинцев и против израильтян? Этот вопрос приводил в недоумение и требовал ответа, и именно страшный ответ на него побудил меня написать эту книгу.
