Александр Гуц - Подлинная история России. Записки дилетанта

«Важнейшим принципом современного изучения источника является требование рассмотрения его в той исторической среде, где он возник, в сопоставлении с источниками (и их сведениями) того же времени, но принадлежащими другим традициям» (Щапов, 1978, с. 8). Но кто знает, что было той исторической средой, в которой возник источник? Видимо, знают историки, воссоздавшие эту среду на страницах своих трудов и отождествляющих эту модель-среду с «подлинной» и, в общем-то, неизвестной. Возникает вопрос: не является ли упомянутый принцип подгонкой найденного источника под искусственную модель? Тем более, что в этой модели конкретному моменту времени приписан некоторый набор ранее обработанных историками источников.

Технология построения исторической среды такова. Определенная группа источников по какому-то принципу объявляется документами конкретной эпохи, которую описывают по этим источникам. Затем новую находку относят к той или иной эпохе, если эта находка в чем-то соотносится с теми документами, которые уже приписаны историками рассматриваемой эпохе.

Ну а если те исследователи, которые определились с эпохой по первой группе источников ошиблись? Допустима ли смена модели исторической среды? Казалось бы, да. Что здесь такого — нужно, так уточним, исправим, перенесем что-то куда надо. Но не все так просто. Дело в том, что историческая среда конкретной эпохи привязана в рамках хронологии, т. е. посредством указания даты эпохи, к моделям-средам историй других стран и народов в рамках всемирной истории. Следовательно, временные перенесения документов чреваты сменами датировок, не моментов создания списка (копии) документа, а подлинника, и тем самым пересмотром дат исторических событий. Последнее чревато разрушением всей хронологической схемы мировой истории, и, значит, всего представления об исторических процессах. Иначе говоря, придется выкинуть на мусорную свалку все те горы учебников истории, монографий, диссертаций и т. д., которыми наполнены библиотеки. Кто же на такое решится!

Полезно окунуться в терминологию, которой пользуются историки.

Летопись — рукописное произведение, в котором повествование ведется по годам. Рассказ о событиях в летописи обычно начинался словами «в лето». Большинство летописей дошло в виде летописных сводов, в которых соединены в единое целое повествования отдельные летописные записи, акты, повести, жития святых и пр. (МСЭ, 1959. Т. 5). Летописи многократно переписывались различными монахами — так появлялись многочисленные списки летописи.

Основным источником для написания истории древней России является летопись, а точнее летописный свод, носящий название «Повесть временных лет, черноризца Федосиева монастыря Печерского, откуда есть пошла Русская земля, и кто в ней почал первое княжение» (в дальнейшем для краткости — ПВЛ). Автором ее считается некто Нестор, родившийся якобы в середине XI века. Доходит летопись Нестора до событий 1113 года. Оригинал (подлинник) не сохранился.

Вся древняя русская история, т. е. все учебники с названием «Древняя история Россия» или аналогичным данному — просто-напросто литературные обработки ПВЛ с добавлением комментариев авторов и с незначительной, ничтожной и несущественной долей вставок или ссылок на иностранные источники. Это не является открытием. Об этом знает каждый грамотный историк. Более того, они смирились с тем, что источник единственный в своем роде (Полевой, Т. 1. С. 589; прим.(231)). Интересно было бы знать, как обстоят дела с числом первоисточников у других народов?

Летопись Нестора затем переписывалась другими грамотеями, как правило монахами. Так появлялись многочисленные различные списки ПВЛ. По этому поводу С. М. Соловьев пишет: «…древнейшие списки более или менее расходятся друг с другом в подробностях. Все они содержат в себе летопись общую всероссийскую, или, лучше сказать, княжескую летопись, ибо главное, почти исключительное содержание ее составляют отношения Рюрикова княжеского рода…» (Соловьев, 1993. кн. 2, т. 3–4. с. 126). Самый древний список ПВЛ Соловьев относил к XIV веку.

Затем списки ПВЛ дополнялись описанием более поздних эпох, т. е. ПВЛ (в виде списка) включалась в летописные сборники, которые часто становились известными как самостоятельные летописи.

Не всегда историки при описании древней русской истории основывались только на ПВЛ. «Начиная изложение истории Киевской Руси, историк (Ключевский. — А. Г.) берет в качестве основного источника „Русскую правду“» (Чумаченко, с. 130). Однако «…следует отметить…, что историк пользовался в основном печатными изданиями „Русской правды“ и „Псковской судной грамоты“…» (Там же, с. 146).

Одним из важных источников по истории России должны быть записки иностранцев, посетивших Россию в разное время. Первой крупной научной работой В. О. Ключевского стала его кандидатская диссертация «Сказания иностранцев о Московском государстве» (1865), изданная в виде монографии. Но как констатируется в 1970 году (Чумаченко, с. 213): в ней «… историк предстает как автор первого в историографии и до сих пор единственного специального источ-никоведческого труда о памятниках подобного рода». Удивительное заявление. При этом при изучении рукописей В. О. Ключевского обнаруживается, что «в известном смысле монография В. О. Клю-чевского беднее по содержанию в сравнении с тем материалом, который был проработан и подготовлен автором» (Чумаченко, с. 214).

С чего бы это В. О. Ключевский приберег более богатый материал? Может быть, можно найти объяснение этому в следующей черте его характера: «В это время в Московской Академии преподавал знаменитый историк Василий Осипович Ключевский, вышедший из ду-хов-ного звания. Вопреки общему перед ним преклонению о. Антоний относится к нему сдержанно, он считал его ученым не вполне искренним и ставил ему в укор то, что он, заботясь о своей попу-лярности, обнаруживает себя то как патриот и друг Церкви, то наоборот, как сторонник материалистических начал жизни, в зависимости от среды, для которой ему приходилось действовать» (Епископ Никон. Жизнеоп. Блаженнейшего Антония, митр. Киевского и Галицкого, Т. 1. с. 119).

«Богатейшим источником по истории России в XVI в. являются московские летописи, в составлении которых участвовали правитель Алексей Адашев и царь Иван IV. Особое место среди сводов занимает „лицевая“ (с иллюстрациями) летопись в десяти томах. Два последних тома — „Синодальный список“ и „Царственная книга“ — посвящены времени правления Ивана IV. Изучение этих томов породило обширную литературу. А. Е. Пресняков был первым, кто подверг сомнению традиционное в XIX в. мнение, будто грандиозные лицевые летописи были составлены во второй половине XVII в. и тогда же использовались для обучения царевичей. Известный палеограф Н. П. Лихачев на основании изучения водных знаков (филиграней) впервые доказал, что названные своды были составлены в XVI в. и, более того, при жизни Ивана IV» (Скрынников, 1996, Т. 2. С. 363).

То, что Н. П. Лихачев был первым в установлении более ранней датировки московских сводов, узнать было полезно, но кто еще с использованием современных методов перепроверял эти датировки?

«Летопись Нестора не дошла до нас отдельно. Великое множество списков с нее находится в России, и все летописи русские начинаются одинаково; следовательно, все летописцы списывали сначала Несторов временник, и он был единственным памятником древнейших времен. Но ни в одном списке сказания Нестора не отделены от продолжателей…» (Полевой, Т. 1, с. 42). Если нет подлинника ПВЛ, то каков самый древний из имеющихся ее списков, или, с учетом слов Н. А. Полевого, какова самая древняя летопись? Вопрос достаточно важный, т. к. естественно предположить, что более поздние списки в большой мере основываются на более древних.

С. А. Бугославский разбил списки ПВЛ на три группы: «1) Списки новгородского извода; 2) Группа Ипатьевского, Хлебниковского, Погодинского и родственных им списков; 3) Группа Лаврентьевского, Троицкого, Академического и родственных им списков» (Черепнин, 1948. С. 298–299).

Историки выделяют следующие четыре «школы» летописания.

Сохранилось в Ипатьевской летописи. Ипатьевская летопись состоит из ПВЛ, продолжения, составленного из киевских известий до 1200 г., галицо-волынской летописи до 1292 г. (МСЭ, 1959, Т. 5. С. 527)

Лаврентьевская (Пушкинская) летопись состоит из ПВЛ, продолжения, составленного из владимиро-суздальских известий до 1305 г.