Уже цитированный С. В. Тухачевский дал художественную картину начала новой войны: «В день объявления войны тысячи самолетов вступят в воздушный бой. Победившие спокойно полетят в страну противника и своими бомбами будут уничтожать войска, все живое, разрушать города, сооружения, железные дороги и морской флот и даже высадят отряды в тылу. Но такую победу сразу выиграть трудно, найдутся резервы самолетов.
Тогда начнется сухопутная война всеми средствами.
До наступления будет выслана техническая конница и тысячи танков и броневиков для разведки. Произойдут сильнейшие бои, и победивший быстро подвезет пехоту (на грузовиках) и вышлет сотни тяжелых танков, и все они с помощью пехотных самолетов внезапно нападут на армии противника.
Если армии сблизятся – начнется химическая война газами и снарядами. Автоматный и артиллерийский огонь будет сметать все живое. Война будет всеуничтожающей»[13].
Еще раз подчеркну, что эта работа издана в 1924 году, за 17 лет до нападения Германии на СССР. Но в ней начало войны обрисовано исключительно точно. Этот прогноз почти полностью подтвердился, за исключением лишь применения химического оружия. Поразительной адекватности этого прогноза не помешало даже отсутствие некоторых терминов, и автор вынужден был называть штурмовик иносказательно – «пехотным самолетом».
Уже в начале 1930-х годов многие авторы стали серьезно задумываться о создании таких видов вооружений, которых в Первой мировой войне не было. В 1932 году безымянный автор упоминал в своей большой брошюре ракетный самолет, развивающий большую скорость в верхних слоях атмосферы, применение звукового и инфракрасного пеленгаторов самолетов, телемеханику, а также управляемые инфракрасным лучом снаряды[14].
Таким образом, можно сказать, уже в конце 1920-х годов военные эксперты в целом довольно хорошо себе представляли боевую технику, вооружение и тактику грядущей мировой войны. Хотя многие авторы имели разные склонности, некоторые из них преувеличивали значение авиации и химического оружия, шли споры по поводу ручного стрелкового оружия и предпочтения ручного пулемета, автоматической винтовки или пистолета-пулемета, тем не менее общий образ войны был теоретически предсказан. Эти предсказания можно было положить, в силу их ясности и определенности, в основу оборонной политики и программ перевооружения армии.
Характер будущей войны и подготовка к ней
Безусловно, что всех военных экспертов занимал также вопрос о том, каким будет военное хозяйство в пору грядущей мировой войны. Опыт Первой мировой войны показал, что обеспечение армии в условиях такой крупномасштабной войны потребует напряжения всего хозяйства, мобилизации гражданской промышленности и транспорта. Эти положения были уже в работе Бернгарди, а потом они были дополнены и развиты.
В СССР внимание к военно-хозяйственным вопросам было еще сильнее, чем за рубежом, и не только в силу экономической отсталости страны и последствий послевоенной разрухи. Причиной этому было особое положение СССР на мировой политической арене в межвоенный период.
Конечно, цель войны для Антанты состояла в том, чтобы установить свое полное экономическое и политическое господство в мире. Цели этой достигнуть полностью не удалось по двум причинам. Во-первых, напряжение Великобритании и Франции оказалось столь велико, что им пришлось прибегнуть к американской помощи и кредитам, что выдвинуло США на роль весьма весомого и влиятельного заправилы послевоенного мира. Европейские победители оказались в долговой зависимости от США.
Во-вторых, внезапно, когда уже господство Великобритании и Франции казалось прочно установленным, в созданном после Первой мировой войны миропорядке возникла огромная пробоина. В России произошла революция, к власти пришли большевики, которым удалось отбить натиск Антанты и ее союзников, разгромить белогвардейцев, за спиной которых стояли все те же колониальные державы – Великобритания и Франция. Огромная страна с большим рынком и колоссальными ресурсами вышла из-под контроля мировых колониальных держав. И не просто вышла, а противопоставила себя Версальскому миропорядку. Ленин говорил, что война с Польшей была еще и войной против Версальского мира. Он подчеркивал в своем выступлении в октябре 1920 года: «Красная Армия показала, что этот Версальский договор не так прочен… Весь мир увидел, что есть сила, для которой Версальский договор не страшен, и что никакие Версальские договоры не сломят силы рабочих и крестьян, если они умеют расправляться с помещиками и капиталистами»[15]. Ленин особо подчеркнул в своем выступлении: «И Советская Россия летом 1920 года выступила не только как сила, обороняющаяся от насилия, от натиска польских белогвардейцев, она выступила на деле как всемирная сила, способная разрушить Версальский договор и освободить сотни миллионов людей в большинстве стран мира»[16].
Советский Союз, таким образом, самим своим существованием и своей социальной политикой угрожал самому существованию капиталистического мира и послевоенного миропорядка. Это обстоятельство делало неизбежным столкновение империалистических держав и Советского Союза. Из этого были сделаны важнейшие выводы.
Первым, кто основательно проанализировал перспективы обороны СССР в грядущей войне, был М. В. Фрунзе. Все последующие оценки положения так или иначе основывались на его высказываниях и аргументах. Знаменитый военачальник еще в начале 1920-х годов теоретически сформулировал все основные принципы подготовки СССР к обороне.
В начале первой пятилетки, в 1929 году, была издана книга М. Пермского «Будущая война и оборона СССР», в которой давался всесторонний анализ перспектив грядущей войны и давались рекомендации по поводу обороны страны. Это было вовсе не упражнение в рассуждениях. Книга была написана для гражданского партактива, то есть выражала взгляды партии на вопросы обороны и давала директивы, которые каждый член партии должен был выполнять.
В ней были сделаны такие ключевые выводы. Во-первых, неизбежность войны вытекает из классовой борьбы и политики империалистических держав: «Если с этой точки зрения подойдем и к будущей войне против СССР, то мы увидим, что эта война явится результатом империалистической политики господствующих классов капиталистических стран против пролетарской революции и ликвидации тем самым преград для экономической экспансии капитализма на обширную, обладающую огромными естественными богатствами и стопятидесятимиллионным населением, территорию пролетарского государства»[17]. Фрунзе исходил из того, что война является частью политической деятельности, а военная стратегия является частью политической стратегии, причем рассматривал эти положения в неразрывном их единстве, хотя большинство военных специалистов тогда следовали этому принципу больше формально. Взгляды Фрунзе были обобщены так: «Война в конечном счете вытекает из внутренней политики страны, а следовательно, и из ее внутреннего состояния. Внутренняя политика определяет и внешнюю, они в основном определяют характер стратегии и ведение операций воюющим государством»[18].
Из этого марксистского тезиса следовало, что империалистические державы, чьи экономика и общества базировались на эксплуатации трудящихся, а внешняя политика базировалась на захвате внешних рынков и ограблении других стран, не могут не вести агрессивных, захватнических и грабительских войн. Советский Союз, по мнению партии, был костью в горле капиталистов, желавших пограбить весь мир (этот тезис не требовал тогда доказательств, достаточно было посмотреть на то, как грабили репарациями Германию), и эту преграду они желали бы устранить: «Разгром Советского Союза развязал бы руки мировой контрреволюции, дал бы возможность империалистической буржуазии во сто крат увеличить гнет народов колониальных и зависимых стран, неимоверно усилить эксплуатацию рабочих, окончательно разгромить все политические и экономические организации рабочего класса и установить во всем мире жестокий режим буржуазно-фашистского террора»[19].
Из этого вытекал вывод, что война против СССР не будет определяться какими-то случайностями или текущими противоречиями, следовательно, не будет скоротечной и легко разрешимой. Это будет война за существование, которая будет жестокой и упорной. Фрунзе сформулировал этот тезис ясно и четко: «Это не будет столкновение из-за пустяков, могущее найти быстрое разрешение. Нет, это будет война двух различных, исключающих друг друга общественно-политических и экономических систем. Откуда это вытекает? Из этой же классовой природы нашего государства»[20].
