Но и здесь не будем замыкаться в рамках схемы, ибо явление переходов, смен «прародин» надо, вероятно, рассматривать лишь в совокупности с прочими не менее значимыми и сложными явлениями в жизни как этого этноса или общности, так и окружающих его соседей, да и всей системы в целом — мы знаем, что в многосложных, непростых по части взаимодействия системах начинают действовать свои законы, которые никак нельзя сбрасывать со счетов. То есть, хотим мы того или не хотим, но опять будем вынуждены сказать чётко — нет схематизму!
И ещё. Находятся сторонники и у теории компактного проживания отдельных индоевропейских народов в древности и соответственно параллельного развития их языков, взаимоизменяющихся в пограничных районах. И было бы заманчиво пойти по этому пути. Тогда сама собой отпала бы проблема древних индоевропейцев, их прародины и всего прочего. Тогда бы мы сказали: нет и не было никаких общих предков, нет никакой загадки. И всё. Но слишком уж это простое решение. И не выдерживающее критики. По той причине, что сколько бы времени ни развивались родственные языки параллельно, но где-то в глуби времён, пусть и в доиндоевропейских потёмках, должны же были быть у них общие корни, хотя бы частичные. Должны, иначе они и родственными не могли бы стать.
И другой момент, важный момент. Он состоит в том, что родственны у народов, вышедших из индоевропейского лона, не одни языки. Родственны, имеют общие корни традиции, обряды, легенды, сказания, предания.
Вот тут мы подобрались к главному в нашей работе — к родству мифологий народов индоевропейской языковой семьи, мифологий, уходящих корнями в единую, богатую и неоднозначную прамифологию древних индоевропейцев. И зародилась эта прамифология именно в пору общности, иначе бы и не смогли её побеги развиться у народов, расселившихся по всему свету, ушедших за тысячи километров от прародины, но хранивших и обогащавших унесённое с родной земли.
Сейчас в достаточной мере изучены, обобщены и представлены читателю сведения о мифологиях греческой и римской, германской и скандинавской, кельтской и древнеиндийской. Проводятся наконец-то, после долгих десятилетий забвения, работы по исследованию мифологий балтской и славянской. Последняя была практически насильственно вырвана из сферы интересов отечественных учёных. После фундаментальных работ А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева и некоторых других выдающихся русских учёных дореволюционного периода, подлинных подвижников, в отечественной мифологической школе образовался страшный, зияющий провал. Он начал заполняться в какой-то мере лишь в последнее десятилетие благодаря появившимся после долгого вылёживания под прессом цензуры работам академика Б. А. Рыбакова и других современных исследователей. Но, несмотря на то что и западный научный и околонаучный мир по тем или иным причинам притормаживал развитие славянской мифологической школы, совсем остановить научный процесс оказалось не под силу даже объёдиненному «концерну» отечественных бюрократов-перестраховщиков и их единомышленников по ту сторону границ, разделявших мифологии народов на разрешённые и запрещённые. Вдаваться в подробности титанической борьбы русской исторической школы за своё существование мы не будем. У нас цель иная.
И цель эта сводится к тому, чтобы понять самим и по мере способностей и возможностей довести до читателя тот факт, что на протяжении долгих тысячелетий в Европе и во всех местах расселения индоевропейцев не существовало ни границ, ни «железных занавесов», что народы свободно, охотно и энергично контактировали друг с другом, участвовали в межэтнических процессах самым активным образом, и то, что принято называть культурной интеграцией, осуществлялось не на словах, а на деле — тому сотни тысяч примеров. И особо важно понять, что одним из таких народов были и наши предки — славяне, праславяне, протославяне (по части терминологии и соответствующей хронологии учёные пока не могут окончательно договориться. Но это нам не помешает, ведь дело не сводится к одной лишь терминологии).
Исключать из европейской истории крупнейший этнический массив Европы мы не имеем права — можно было понять, почему это делалось в 1920-е годы у нас или, скажем, в 1930–1940-е годы в нацистской Германии, но перечеркнуть историю этноса, положившего начало, по крайней мере, десяти-двенадцати славянским народностям и нациям, в наше время вряд ли удастся. По крайней мере постоянного успеха проводники политики запретительства сейчас уже не смогут добиться. Переиздан объёмный серьёзный труд А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», который превосходит по всем параметрам небезызвестную работу Дж. Фрэзера «Золотая ветвь», перепечатывавшуюся у нас при всех запретах многократно. Появились и иные исследования. Невозможно до бесконечности удерживать в тайне историю какого-либо народа, в любом случае, она станет известна миру. Мы же после краткого отступления вернёмся к нашей теме.
Итак, что объединяет все перечисленные мифологии? Ответ на этот вопрос пытались дать многие учёные. Один, наиболее известный широкому кругу читателей, французский исследователь Ж. Дюмезиль, автор переведённой на русский язык работы «Верховные боги индоевропейцев», предложил на суд научной общественности модель, по которой божества упомянутых народов всегда разделяются на три основных класса, на три категории в зависимости от исполняемых функций. В итоге он получил и обосновал трёхчленную структуру мифологического пантеона: бог-жрец, бог-воин и бог-хозяйственник (последних иногда несколько). Подобное разделение логично, произошло оно, разумеется, не по воле самих богов, а в результате деления индоевропейской общины — и соответственно её дочерних образований — на касты жрецов, воинов и скотоводов, ремесленников, земледельцев.
В древнеиндийском, например, варианте это выражалось в членении на брахманов и раджей, принадлежащих к высшей касте, кшатриев-воинов — ко второй по значимости касте и вайшья — к касте третьей, включающей в себя, выражаясь современным языком, рабоче-крестьянский люд, но отнюдь не включающей неприкасаемых — шудр — самую низшую касту, официально не входившую даже в архаический коллектив, представлявшую покорённых аборигенов.
Примерно такую же схему при желании мы сможем обнаружить и у других индоевропейских народов: трёхчленное деление характерно. Так же, как характерен и свойственный мировоззрению индоевропейцев и их многоликих потомков дуализм, то есть постоянное противопоставление: добро — зло, верх — низ, правый — левый, закат — восход и пр.
И опять-таки, придерживаясь этих моделей-схем, признавая их существование в рамках более сложных и порою не объяснённых ещё систем, мы не будем замыкаться в них, ибо и они при всей своей справедливости и верности всего лишь модели, всего лишь схемы. Их можно сравнить с зеркалом, которое поднесли к красивому и неординарному архитектурному сооружению с какой-то одной стороны, — отражение верное, неискажённое, но оно передаёт нам лишь одну стену сооружения или даже часть этой стены, не отражая ни в коей мере ни трёх остальных стен, ни кровли, ни фундамента, ни тем более внутренностей здания.
Сравнительно-историческое изучение индоевропейских мифологий зародилось не в наши дни. У его истоков стояли А. Мейе и Ж. Вандриес. По крайней мере, так считается. Хотя надо думать, что сравнивать и проводить сопоставления различных божеств умели ещё в древнем мире. Но всё течёт, всё меняется. У античных греков, скажем, был один объём информации, у А. Мейе — другой, побольше, у нас с вами — третий, разрастающийся на глазах, увеличивающийся буквально в геометрической прогрессии в зависимости от удаления во времени от рассматриваемого объекта. И потому нет оснований нам отказываться от сравнительно-исторических и поисковых работ, точно так же, как не будет таких оснований и у тех, кто придёт за нами и проведёт своё исследование.
За последние годы нас приучили к звучным словосочетаниям типа: «ограбление века», «сделка века», «чудо века». Но мы стоим перед явлением, которое можно без всяких оговорок назвать ЗАГАДКОЙ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ. И это будет не эффектным словосочетанием, порождением падких на сенсации репортёров, а чистой правдой. Так кто же они — загадочные индоевропейцы? Краткий экскурс в мифологические глубины ушедших тысячелетий, «во сретенье тоскующих теней», поможет нам приблизиться к разгадке этой тайны.
Глава первая
НЕРАЗЛУЧНАЯ ТРОИЦА
В отличие от греческой мифологии, которая уже с VII в. до н. э. стала объектом (а, может быть, в какой-то степени и жертвой) литературной обработки и творческого обогащения жрецами, поэтами, писателями и специальными мифографами, славянская мифология, как «жизнь богов», осталась неописанной.
