– Моё сравнение – это разве не правда? 16 европейских стран уже в 1933 году были, по сути, фашистскими, то есть ещё задолго до Великой Отечественной войны. Падка Европа на сильных.
– На днях обнародовали кинохронику, как в том самом году будущая королева Англии, семилетняя Елизавета, вскидывает руку в нацистском приветствии. Как бы не ведали ребята, что творили. Похоже, и сейчас не ведают. Память очень короткая.
– Да. И сегодня Европа пристрастна в своём восприятии происходящего. Европа никогда Россию не любила – ни при царях, ни при большевиках, ни сейчас. Она всегда нас опасалась, а у нас было больше оснований опасаться их. Мы-то приходили с оружием в Европу редко, в ответ на агрессии, а они только за последнее столетие – не один раз. В том числе наши соседи из Восточной Европы. С тем же Гитлером к нам приходили румыны, болгары, хорваты. Поляки во время Второй мировой войны не приходили, поскольку у них не оставалось тогда выбора.
– Скажите, в преломлении, конечно, через события на Украине, в нравственно-философском смысле русские и украинцы – братья? А то мы столетиями чуть ли не самые близкие, то вдруг чуть ли не враги. Чего ждать?
– По-моему, совсем неверно так всё это понимать. Потому что это не русские и украинцы там воюют. Не надо забывать, что, например, в Донецкой области до того, как она стала ДНР, 94 процента населения говорили по-русски. Можно говорить о русскоязычных и украиноязычных, о культуре, каких-то особенностях каждой. Но там нет войны между русскими и украинцами. Там, скорее, есть война между нашей российской государственностью (но, конечно, не в виде войск) и между зарождающейся украинской государственностью. И нынешняя украинская власть пытается сохранить ту территорию, которую они успели на выходе украсть у СССР. Они же ушли из СССР, захватив с собой добро, которое им никогда не принадлежало. Им конкретно принадлежит 9 областей вокруг Киева, а всё остальное это их колонии – русские, венгерские, словацкие, русинские[?] Поэтому нельзя ставить так вопрос и представлять картину как вражду между нашими народами.
– И с той, и с другой стороны конфликта есть украинцы и русские.
– В рядах украинской армии есть русские генералы. Украинский национализм претендует на своего рода империю в рамках границ 1991 года. Вспомните, то же самое было с Грузией. Многие до сих пор не понимают, а в чём же там дело. Грузия пришла в Россию в 1783 году по Георгиевскому договору. Картли-Кахетинское царство (Восточная Грузия) пошло под протекторат России. Что это было за царство? Такое было маленькое-маленькое... А когда они «ушли» от нас, у них уже была Аджария, которую им удалось сохранить, Абхазия, которую сохранить не удалось. Там ведь совсем другие люди и другие языки. Те же абхазы – это адыги, другая национально-языковая группа. Ничего общего с грузинами не имеют. Все эти претензии, что это наше, – не больше чем претензии. Это советское было, советское – это да. А Южная Осетия… Какая это вообще Грузия?
То же самое с Украиной. Она должна умерить аппетиты, смириться с ролью не империи, а небольшого государства. И всё будет в порядке.
– Много говорится о стремлении России стать такой большой, как она была, и о противостоянии Запада этому – всё это имеет под собой почву? Какую?
– У России нет стремления стать такой большой, как она была. В частности, о восстановлении СССР никто не думает и особо не мечтает. Но когда в 1991 году произошло самоубийство Союза, а я иначе это не оцениваю, то за пределами России остались 27 миллионов русских. Уже не говорю о тех народах, которые хотели бы с нами жить – в нашей государственности. Когда это произошло в 91-м году, я был абсолютно уверен, что такое разделение к добру не приведёт, не может закончиться мирно – рано или поздно эта бомба грохнет. В нашем случае эта бомба через 23 года грохнула. И это ещё цветочки. Что дальше будет – неизвестно. Но это ещё далеко не всё.
– Вы вообще-то, как я знаю, не сторонник загадывать наперёд… Но…
– Я не сторонник загадывать, когда речь идёт о личных судьбах, тут подчас трудно что-то предрекать. Но в отношении вопросов по теме нашего разговора я знаю, что будет. Украина сохранится как государство где-то в пределах 9 областей. Она ничего не сможет с этим сделать – это детерминированная история. Пройдут годы, так и будет. Увидите. Кто бы ей ни помогал, Европа там или США, но никуда не уйти от того, на что Украина имеет право. Есть территории, которые населены собственно украинцами, – и это их земля. И всё. Не более того.
Я знаю, о чём я говорю, поскольку провёл детство и юность на Украине и знаю, как там что устроено.
Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ
Теги: Россия , Европа , США , Украина
Российская журналистика и российская жизнь
ПИЛИТЕ, РЕДАКТОР, ПИЛИТЕ!
Одно время я нередко общался с музыкантом Александром Градским. Его дочь Маша и мои сыновья учились в одной московской гимназии, дружили. Как-то я спросил у него, почему он запустил в СМИ обидное для меня и моих коллег словечко "журналюги". Градский серьёзно отнёсся к моим словам. «Пойми, я как человек публичный заинтересован в СМИ. Могу даже понять профессиональные попытки ради красного словца залезть в душу. Но ведь этого некоторым из твоих коллег мало. Плюнуть и растереть стремятся. Сам подумай: ну разве это журналисты?»
После этого разговора прошло 15 лет. Наши дети выросли, изменились. А вот стала ли другой наша журналистика? Почему теряется уважение к нашей профессии? Власти ли в этом виноваты или на нас тоже лежит ответственность? Задаю этот вопрос не случайно. Председатель думского Комитета по СМИ Леонид Левин недавно во время встречи в Союзе журналистов России отметил, что Комитет только за последний год отклонил 14 законов, ограничивающих, так или иначе, работу СМИ. Появился даже любопытный термин - «избыточное регулирование». В последнее время СМИ всё чаще становятся источником скандалов, некрасивых разборок, и уже не журналисты цитируют политиков, а политики удивляются скандалам в нашей профессиональной среде.
Проблемы российских средств массовой информации начались не сегодня. На первый взгляд российский рынок СМИ, так или иначе, существует и даже развивается. Одни издания уходят, их место занимают другие. Активно действует блогосфера. Иногда настолько активно, что власть имущие пытаются законодательно ограничить сферу её распространения. Заметим, что сегодня в интернете можно найти всё: от советов, как отравить собаку соседа и остаться безнаказанным, до инструкций по изготовлению атомной бомбы. «Комсомольская правда» после распада СССР сориентировалась первой и, уменьшив заслуженные ордена в шапке газеты, стала таблоидом, перешла в принципиально иной формат. Старейшие «Известия» в буквальном смысле этого слова пошли по рукам. Читатели не успевали привыкнуть к новым редакторам, обозревателям и собкорам.
Проработав десять лет в «Труде», я видел, как это может происходить. Надо признать, что к началу 2000-х годов стало ясно: газета остановилась в своём развитии. Из сложившегося положения было два выхода. Один предполагал качественное изменение контента, сокращение раздутого аппарата газеты, привлечение молодых современных перьев, переосмысление системы распространения, рекламы.
Но был выбран другой путь: отдать издание в руки солидных инвесторов, которые смогли бы вдохнуть в него новую жизнь. И такие люди нашлись. Два православных банкира, владевших к тому времени крупным издательским домом, согласились поддержать газету. Молодые банкиры с окладистыми бородами, мягкими манерами и дружеским обращением «отцы» окончательно покорили тех, кто принимал решение о продаже «Труда». Бизнесменам, как позже выяснилось, приглянулась не сама газета, а исторический особняк в центре Москвы, который был собственностью «Труда». Особняк был быстро продан, а газету переселили в здание, где бетонный пол сотрясал гул ротационных машин. Новые владельцы позиционировали себя людьми глубоко верующими, искренне оскорблялись, если на рекламных полосах появлялась скабрёзная, на их взгляд, иллюстрация. Бога они любили, но деньги любили гораздо сильней. Подобный фокус с выселением и торопливой продажей здания банкиры довольно быстро осуществили и с еженедельником «Аргументы и факты».
В «Труд» вместе с новыми владельцами пришла и новая команда. Перемежая русский мат с английскими вкраплениями, засыпая окружающих кучей интернет-терминов, дурно одетые и плохо пахнущие, они быстро вытеснили тех, кто ещё оставался в газете.
Но самый большой сюрприз ждал читателей впереди. В скором времени подписчики «Труда» получили неожиданный «подарок». Вместо знакомой газеты в почтовых ящиках оказался аляпистый рекламный листок. На «продвижение» нового «продукта» были потрачены сотни тысяч долларов. Половина Москвы была увешана растяжками с рекламой «нового «Труда». Растяжки скоро сняли, вместе с ними исчезли и отчёты о том, как были потрачены деньги. Тиражи нового «Труда» рухнули до нуля. И «трудоустраиваться» в скором времени пришлось главному редактору и его команде.
