Фото: ИТАР-ТАСС
В Екатеринбурге открыли памятник основателю ансамбля «Песняры» Владимиру Мулявину, родившемуся на Урале. Скульптуру артиста установили в центре города у киноконцертного театра «Космос». Автором проекта стал Сергей Логвин.
В конце октября такая же скульптура Владимира Мулявина появится в Минске перед зданием Белорусской государственной филармонии.
"Когда мне начинают рассказывать про огромную разницу между востоком и западом, я задаю встречный вопрос: а куда относится центр? Все в один голос отвечают мне: к западу. Я не подвергаю сомнению эту мысль, и это означает, что в массовом сознании сформировалось, что западноукраинские ценности распространились на центр Украины".
Элла ЛИБАНОВА, директор Института демографии и социсследований Национальной академии наук Украины, из интервью «Киевлянка и Донбасс».
Киев выкрашен в синее и жёлтое. Синие и жёлтые кованые решётки, строительные ограждения, стены, клумбы, фонарные столбы, некоторые киоски (например, те, что с надписью «Украинский квас»), ткань, которой затянуты реставрируемые здания[?] Синим и жёлтым красили ограды школьники. Взрослые подавали деньги «на краску». Из окон там и сям свешиваются национальные флаги. И когда на фоне синей и жёлтой волонтёрской формы (на Подоле проходит спортивный марафон) я вижу составленные рядом голубые бутылочки с водой и жёлтые - с лимонадом, то уже не могу сделать допущение, что это случайность.
Я вхожу во двор великой Софии Киевской. Сегодня понедельник, здесь чистенько и пусто. Трое сотрудников (один – на стремянке), окружив чахлое деревце, вяжут на безлистные ветви сине-жёлтые ленточки. «Это к какому-то празднику?» – интересуюсь я. «Нет, – отвечают мне. – Это дерево желаний. Ленточки – чтобы исполнялись желания».
Желание здесь одно. Киевляне искренне и трогательно хотят в Европу. Прочее может быть показным, но это – правда. Утверждение «мы – украино-европейская нация» расхожее даже в устах образованных горожан. В Киеве много заезжих иностранцев, которые прекрасно себя чувствуют в условиях стремительного роста доллара и евро (валюту разом сметают в обменниках). Местная молодёжь на улицах предпринимает попытки говорить по-английски даже друг с другом. В прессе – исполненные надежд рассуждения «о наших европейских партнёрах». Видны небезуспешные старания сделать город удобным для туристов. Пусть пока они сопровождаются нелепицами (так, по мнению авторов новёхонького сине-жёлтого указателя на Майдане Незалежности, «вулиця Прорiзна» переводится на английский как «vul. Prorizna») – это пройдёт: старые чёрно-белые указатели говорят, что здесь умели переводить и правильно. Но специфическое желание нравиться Европе – останется. К примеру, в Киеве много красивых девушек. И это имеет своё объяснение.
На смотровой площадке с видом на Замковую гору женщина-экскурсовод раскрывает группе секрет:
– Почему украинские девушки самые красивые в мире?
– Славянские, – тихонько поправляет кто-то.
– Славянские… украинские… – женщина на секунду сбивается, но уверенно продолжает: – Это потому, что в Европе инквизиция уничтожала всех ведьм. А у нас, в Украине, не погибла ни одна ведьма. Они свой генофонд уничтожили, а мы – сохранили. Вот почему украинские девушки самые красивые в мире, и это бесспорный факт, – завершает она уже совершенно безмятежно.
Это не байка малограмотного экскурсовода. Эзотерической наукообразной нервностью в Киеве пропитан воздух. Вышиванки – это не просто вышиванки, но защита ауры владельца от посторонних влияний. Неудачное строительство в овраге неудачно не просто потому, что к нему трудно подвести коммуникации, но потому, что по склонам стекает отрицательная энергия. В новостных газетах печатают рассказы о том, как предки-галичане оберегали себя от порчи. В центре города – огромный плакат с призывом молиться за Украину ежедневно в прямом эфире. И всё бы хорошо, но каждый день в самом центре этого красивого осеннего города попадаются на глаза несчастные: плачущие и блюющие, бормочущие себе под нос, пытающиеся распоряжаться в супермаркете, матерящиеся во весь голос на Крещатике... Их не замечают. Цивилизованный Киев другой. Он живёт ожиданием российских бомбёжек.
«Не поддаваться панике!» – с таким призывом во вполне серьёзной киевской прессе выходят панические статьи про строительство частных бомбоубежищ, про курсы самообороны с автоматом для шестнадцатилетних девушек и про то, выдержит ли подвал вашего дома «такую же варварскую бомбёжку, как в Донецке». Эксплуатируется образ Великой Отечественной войны (не Второй мировой, а именно так!): ведь Киев не бомбили с тех самых пор, и тогда – подчёркивается – город разрушили не немцы, а советские. В газетах обыкновенна смесь признаний в любви к Родине и готовности служить с искренней обидой на то, что Родина хватает наивных, добровольно пришедших по повестке в военкомат украинских мужчин, отправляет в военные лагеря и держит там месяцами без внятных объяснений, без отпусков и почти без денег. Если же их посылают в зону АТО и они там погибают, Родина даже не может их идентифицировать…
Не надо думать, что киевляне совершенно лишились способности критически оценивать происходящее. В массе они скептически воспринимают Закон о люстрации, который новая власть преподносит как выдающийся успех, и не ждут никаких обнадёживающих прорывов. «Не знаю, что со мной было, – рассказывает подругам молодая женщина. – Я смотрела по телевизору майдан и хотела идти туда биться, представляете? Что я там забыла?» «Меня брат удержал», – мрачно замечает другая. «Теперь ходят по домам, выпрашивают у людей по сто гривен на АТО, – вступает третья. – Лучше продать один «мерседес» Ляшка, вот и были бы бронежилеты на целый батальон». Женщины соглашаются, что телевизор лучше вообще не смотреть, иначе все друг с другом перессорятся.
Но дальше – дальше разговор переходит к тому, что «вся Европа нас поддерживает» и «Канада тоже нас поддерживает», и вплетается ещё одна важная, постоянно звучащая в Киеве тема: «Чтобы жить, как в Европе, надо менять менталитет». Чтобы понять, как именно надо менять менталитет, процитируем ещё раз Эллу Либанову – высокопоставленного научного работника, настоящую европейскую киевлянку, как представляет её журнал «Вести. Репортёр», калька с российского «Русского репортёра»:
«– Я не могу простить всей нашей власти одной вещи. Вот приезжал в Донецкую область высокопоставленный чиновник и начинал говорить. На каком языке? На русском. Извините, вы показываете этим людям: «Ребята, вы не украинцы, я же с вами приехал по-русски разговаривать». А этого нельзя было делать, о чём кричала вся наука...
– Вы искренне считаете, что переселенцев, людей взрослых и с опытом, можно переучить и к чему-то адаптировать, навязывая новые ценности и знания?
– Их – нет, с детьми надо работать и детей можно перевоспитать».
Вова приехал в Киев из Черновцов. Ему чуть больше двадцати, он учился на таможенника, «хотел послужить Родине». Но начинающему таможеннику Украина платит 900 гривен. А опытному – 1500. «Как тут не будет коррупции?» – вздыхает Вова. Честный парень, от мысли быть таможенником он пока что отказался. Вове очень нравится Львов – настоящий европейский город, очень культурный, вот бы так всей Украине. Мимоходом сообщаю, что до 1939 года Львов был польским, а ещё прежде – австро-венгерским.
Вова этого не знает. И ему это не важно. «Главное, что сейчас это Украина, и чтобы так осталось», – твёрдо говорит он. Вова не видит разницы между западом и востоком Украины. С его точки зрения, между людьми востока и запада никогда не было никаких недоразумений – пока не вмешалась Россия. Вова не видит и проблем с русским языком: его же не запрещают. Учебники на украинском даже в русских школах? Ну, это же государственный язык, вы же понимаете. Мы славно беседуем с Вовой, пока я не упоминаю слово «федерализация». Нет, сразу деревенеет Вова, нет. Федерализация – это распад Украины. Русский как второй государственный – это распад Украины. При чём здесь Бельгия и Канада? В Украине может быть только один государственный язык: украинский. Вова не знает истории, но это он знает твёрдо.
И это совсем не удивительно. Вова – плод патриотического воспитания, которое на Украине официально существует с начальной школы. Таких, как Вова, украинская власть целенаправленно и без малейшего стеснения растила двадцать три года, только лишь в этом всегда оставаясь последовательной, и если для шестидесятичетырёхлетней Либановой восприятие западноукраинцев представляет некоторую (старательно изживаемую) проблему, то для Вовы – нет. Нужно лишь читать правильные книги, а вообще-то – читать поменьше. Но при всём богатстве возможностей украинская власть не справилась бы с поставленной задачей украинизации так успешно, если бы ей не помогала Россия.
