Если в 1924, 1926 и 1927 годах “Прожектор” публиковал Эренбурга раз в году, то в 1928-м – в семи номерах: очерки и отрывок из его нового романа “Заговор равных”.
Однако печатали не все, что присылал Эренбург. Показательна в этом смысле издательская судьба его рассказа “Веселый Паоло”, написанного под впечатлениями поездки в Грузию в 1926 году. Герою этого рассказа сообщают, что его письмо перехвачено и ему грозит гибель, но он отказывается бежать, устраивает прощальный пир, на который зовет и своего смертельного врага-чекиста, а ночью его забирают и расстреливают. Этот рассказ Эренбург предложил в “Новый мир” В. П.
Полонскому. В его письмах Полонскому есть соответствующие упоминания – 16 ноября 1927 года: “Посылаю при сем рассказ для “Нового мира”. Если он Вам не подходит, верните, пожалуйста, рукопись”; 3 января 1928-го: “В ноябре я послал Вам рассказ (“Веселый Паоло”) для “Нового мира”. Ответа не получил. Если рассказ не подходит Вам, пожалуйста, верните мне рукопись”; 4 февраля: “Беда вот в чем – я послал еще в ноябре месяце и, насколько помню, на Ваше имя рассказ “Веселый Паоло”. “Новый мир” мне на мои запросы не отвечает, а у меня не осталось копии рассказа. Не видали ли Вы случайно его?”49 Рассказ не напечатали. Тогда Эренбург передал рассказ в “Прожектор”; в фонде Бухарина сохранилось письмо редактора “Прожектора” Л. Шмидта секретарю Бухарина, члену редколлегии “Правды” Е. В. Цетлину: “Ефим, пожалуйста, прочти сам или дай Ник[олаю] Ив[ановичу] прочесть этот рассказик Эренбурга. Он очень давно лежит, и я никак не могу добыть санкции Ник.
Ив. Я ему как-то об этом говорил и показывал ему письмо Эренбурга касательно этого рассказа.
Верю в твою отзывчивость, симпатию и любовь к великой русской литературе.
Твой Л. Шмидт. 26/V 28 г.”.
И это письмо, и подписанный автором первый экземпляр машинописи рассказа сохранились в архиве Бухарина, – значит, Цетлин передал ему и записку Л. Шмидта, и рукопись; острый грузинский сюжет рассказа, допускавший более чем опасную трактовку, не мог не заинтересовать Бухарина, но разрешить такую публикацию в пору все набирающего силу конфликта со Сталиным он не мог. Рассказ “Веселый Паоло” был напечатан единственный раз – в 1928 году в сборнике Эренбурга “Рассказы”, изданном ленинградским “Прибоем” (стараниями Н. Тихонова и К. Федина). В 1928-1929 годах Сталин переиграл правых, лишив их власти. На несколько лет вопросы литературы для Бухарина перестали быть предметом рабочего интереса. В общении Эренбурга с Бухариным наступил перерыв до 1934 года.
3. Собственный корреспондент и главный редактор В мемуарах “Люди, годы, жизнь” Эренбург рассказывает, как в мае 1932 года в Париже к нему пришел сотрудник “Известий” С. А. Раевский и сказал, что “главный редактор и П. Л. Лапинский, с которым я часто встречался в годы войны, предлагают мне стать постоянным парижским корреспондентом газеты”50. Выражение “главный редактор и П. Л. Лапинский” говорило о цензурной неназываемости фамилии главного редактора, следовательно, Эренбург имел в виду Бухарина. Но это была ошибка:
Бухарин стал главным редактором “Известий” в начале 1934 года после XVII съезда ВКП(б). Работать в “Известия” Эренбурга пригласил не Бухарин, но с его приходом в газету интенсивность использования писателя резко увеличилась (в 1933 году Эренбург напечатал там 6 статей, в 1934-м – 22, в 1935-м – 25).
Посылая статьи в “Известия”, Эренбург имел дело с международным отделом газеты; в 1934 году письма и корреспонденции он направлял Г. Е. Цыпину; одно его письмо Цыпину сохранилось в личном архиве Н. И. Бухарина: “27 [февраля 1934 года] Дорогой Григорий Евгеньевич, я собрал исключительно интересный материал, опросив человек сорок повстанцев51.
Говорил и с вождями. Выяснил примерно все. О некоторых деталях еще нельзя писать, как Вы сами понимаете. Но, думается, даю полную картину.
Посылаю начало статьи – подвал. Конец (три дня восстания, провинция и репрессии) вышлю послезавтра.
Если это требуется, сообщите телефонно: Praga, Hotel Saxe. Не знаю, как отсюда добраться в Париж, – не пускают ни немцы, ни австрийцы.
Сердечно Ваш Илья Эренбург”.
В письмах Эренбурга его московскому секретарю В. А. Мильман в 1934 году (до летней поездки в Москву) все поручения по части “Известий” адресуются только Г.
Е. Цыпину. 3 марта: “В Чехо-Словакии я работал день и ночь: опросил детально множество участников австрийских событий, потом написал цикл статей. Всего написал листа три. Эти статьи уже переводятся на немецкий, французский, английский и чешский. Я придаю им значение, так как наша информация в данном случае не была на высоте. Очень будет обидно, если Гр. Е. их напечатает в сокращенном виде”; 9 марта: “Я сегодня послал Гр. Е. очень решительное письмо.
Дело в том, что австрийский очерк напечатан не только с купюрами, но и с недопустимой отсебятиной. Это вопрос очень серьезный, и он делает чрезвычайно затруднительной мою дальнейшую работу”; 21 марта: “Я не получил никакого ответа от ГЕ на письма и телеграмму. Последние очерки были напечатаны хорошо. Но вопрос о первом так и не выяснен”; 23 марта: “Я не понимаю, о какой телеграмме Вам говорил ГЕ. Я получил только одну телеграмму до “событий”. Третьего дня я послал телеграмму: “Жду вестей” и ответа не получил, также на все письма. Я продолжаю считать вставки невозможными и не знаю, как мне поступать теперь. Все это мне очень неприятно”; 28 марта: “Я так и не получил никакого ответа от ГЕ. Не знаю, что это означает. Может быть, они не хотят, чтобы я писал для них”; 7 апреля: “От ГЕ я получил ласковую телеграмму, но письма, о котором он сообщает в телеграмме, так и не получил”; 16 апреля: “Надеюсь, что ГЕ не искромсает “Джунглей”; 29 апреля: “Говоря с ГЕ, пожалуйста, выясните: “Джунгли”, деньги, французская провинция, “День второй”; и т. д.”52. Личные отношения Эренбурга и Бухарина восстановились в Москве летом 1934 года, когда Эренбург приехал на съезд советских писателей. В мемуарах Эренбург рассказывает, как он поселился в московском “Национале”, где по-человечески обслуживали только иностранцев; свой гнев он выразил в статье “Откровенный разговор”, в которой написал, что “глупо выдавать Советскую страну за старый русский трактир с вышколенной челядью и бутафорским надрывом”. Статью Эренбург отнес Бухарину; она была напечатана 26 июля 1934 года и вызвала большой шум (“Руководители “Интуриста” утверждали, – вспоминал Эренбург, – что несколько англичан и французов, собиравшихся посетить Советский Союз, после моей статьи отказались от поездки и что я нанес государству материальный ущерб. Бухарин меня защищал. Я не знал о различных телефонных звонках…”53).
Во время съезда Эренбург не раз встречался с Бухариным, а после съезда они вместе оказались в Одессе, где выступали в Доме печати с рассказом о работе съезда писателей. В Одессе Эренбург написал большое письмо Сталину, в котором предложил реорганизовать Международную организацию революционных писателей (МОРП) на широкой демократической основе. Несомненно, что идеи этого письма, которые в итоге привели к проведению в Париже Международного конгресса писателей в защиту культуры, Эренбург обсуждал с Бухариным54.
С тех пор у Эренбурга с Бухариным устанавливается переписка, прямой контакт; некоторые свои статьи он присылает лично Бухарину, и они идут в номер, минуя иностранный отдел (когда туда пришел заведующим К. Б. Радек, это вызывало его недовольство).
Сокращенное обозначение Бухарина (НИ) часто появляется в письмах Эренбурга В. А.
Мильман.
Эренбург отправил Бухарину рукопись романа “Не переводя дыхания”, с тем чтобы редактор ее прочел и сам выбрал главу для публикации в газете. М. Кольцов запросил у Мильман отрывок для “Правды”, и Эренбург ответил ему телеграфно: “Мильман сообщила что предполагается напечатать отрывок романа благодарю дружеское внимание очень прошу согласовать вопрос печатанием отрывка Николаем Ивановичем сердечный привет = Эренбург”55 (23 февраля 1935 года); а 27 февраля Эренбург писал Мильман: “Кольцову послал телеграмму: благодарил и просил согласовать вопрос с НИ. Без последнего печатать никак нельзя”. 1 марта Эренбург пишет Мильман: “Скажите, что жду ответа на два письма НИ – одно почтой, другое оказией.
Очень также прошу поскорей выбрать отрывок из романа”56. Роман полностью печатался в мартовском номере “Знамени”, и Эренбург спешил. Отрывок появился в “Известиях” 12 марта; всю рукопись Эренбурга Бухарин смог прочесть только после этого. “Исх. № 55/с 19/III [19]35 [года] Дорогой Илья Григорьевич, не ругайтесь, что долго не писал: perculum in mora57 ведь не было, а без такой погонялки у нас люди эпистолярным искусством подолгу не занимаются. Потом была добавочная причина: я не прочел Ваш роман. Сегодня ночью я его прочел до самого конца. Поэтому, ожидая сейчас шофера, пишу Вам предварительно несколько строк, – может, потом напишу подробнее, если успею.
