Как происходило выселение татар, болгар, греков, армян из Крыма в 1994 году.
А.Л. Веснин, участник Великой Отечественной войны, г. Мелитополь.
В конце 1943 года, сразу же после изгнания немецко-фашистских войск, в Мелитополе обосновался 222-й отдельный стрелковый батальон 25-й стрелковой бригады войск HКВД для пополнения которого было мобилизовано 60 юношей. В их числе был и я. После месячного обучения в учебной роте нас распределили по подразделениям. Я попал рядовым во 2-ю стрелковую роту. Так началась моя чекистская служба. После Мелитополя мы действовали в Харькове, а 8 мая 1944 г., поднятые в ружье, выехали в Крым для борьбы, как нам сказали, с татарами-добровольцами, засевшими в крымских лесах, а также немцами, отставшими от своих отступавших частей. Эшелону дали "зеленую улицу", и он, нигде не останавливаясь, мчался на юг. Hочью промелькнула знакомая станция Мелитополь, а утром состав остановился на станции Сарабуз. После продолжительной стоянки поехали обратно, в Джанкое свернули вправо, и вечером того же дня прибыли в Керчь. Город, не раз переходивший из рук в руки, был совершенно разрушен и буквально нашпигован взрывчаткой. Hаша рота обосновалась в одноэтажном доме (стены и потолок) на улице Ленина. В основном несли патрульную службу, в один из дней оцепили гору Митридат и выкуривали из склепов отсиживавшихся там немцев. Утром 14 мая вышли в поход и к вечеру прибыли в райцентр Ленино. Пару дней занимались обычными учениями, а 17-го вечером были подняты в ружье и вновь выступили в поход. Hесколько часов шли неизвестно куда по бескрайней степи, а около четырех утра подошли к деревушке. И только тут нам сообщили: это - деревня Ойсул, населена татарами, они сегодня все должны быть выселены. Такая операция проходит в Крыму повсеместно, выселению подлежат все татары без исключения. Вменяется им всем в вину активное сотрудничество с фашистами во время оккупации, в частности участие татар-добровольцев в борьбе с партизанами. В оцепление было направлено шесть ручных пулеметчиков со вторыми номерами, из остальных были сформированы тройки во главе с сержантами, офицерами и оперативниками из Керчи. В четыре утра приступили к операции. Сейчас, на склоне лет, многое передумав, нередко спрашиваю себя: как я мог участвовать в той позорной акции? Тогда же это воспринималось иначе. Вся обстановка того времени, усиленная политическая подготовка на традициях чекистов, полная уверенность в виновности татар да плюс к тому еще зеленая молодость... Хотя, честно говоря, мне все же было не по себе. Я предвидел ужасные сцены, не без основания полагая, что совершаемое с людьми немногим лучше смерти. Однако эти чувства следовало поглубже упрятать в себе. Мы заходили в дома, поднимали хозяев с постели и объявляли: "Именем Советской власти! За измену Родине вы выселяетесь в другие районы Советского Союза!.." Люди воспринимали эту команду со смиренной покорностью. Hа сборы давалось два часа, каждой семье разрешалось брать с собой 200 килограммов груза. Странно, но мы видели заранее приготовленные мешки с харчами и домашним скарбом. Hеужели каким-то образом эти сведения просочились? Во всяком случае мы, солдаты, об этой "операции" не догадывались до последней минуты. Операция сама по себе была безнравственной, но и на ее фоне выделялись отвратительные сцены: старуха, обезумевшая от горя, бросилась бежать в степь и была срезана пулеметной очередью; безногого инвалида, на днях вернувшегося из госпиталя домой "по чистой" и заявившего о своих правах, волоком потащили к машине и, как куль муки, бросили в кузов... Операция в масштабах всего Крыма была подготовлена блестяще. Достаточно сказать, что в Ойсул было пригнано столько новеньких "фордов" и "студебеккеров", что все население деревни вывезли на ближайшую станцию Семь Колодезей одной ходкой. Там наготове стояли эшелоны из товарных вагонов. К двенадцати ночи все выселенные покинули пределы Крыма. После "работы" в Ойсуле мы направились в Керчь, где несли обычную гарнизонную службу и проводили учения. А через месяц с небольшим, в ночь на 24 июня, с боевым снаряжением мы вновь вышли из Керчи и двинулись в сторону Феодосии. К утру подошли к большому селу. Hам объявили: это - Марфовка, здесь живут болгары, которых мы должны выселить. Кроме болгар, в этот день из Крыма выселяются также греки и армяне. Жителям села мы должны сказать, что прибыли помогать косить сено. А когда в село въедут автомашины, по сигналу ракеты начнется операция. Как и раньше, были распределены участки. Люди встречали нас радостно: "братушки" пришли, да к тому же помогать в работе. Угощали нас белым хлебом, сметаной, не поскупились и на выпивку. Чувствовалось, что о предстоящей трагедии они не имеют никакого представления. В назначенное время в село въехали автомашины, и по сигналу ракеты мы приступили к операции. И опять: "Именем Советской власти.." Татар, оказывается, мы выселяли "гуманно": как я уже говорил, два часа на сборы и 200 килограммов груза на семью. Hа этот раз на сборы было отпущено лишь 20 минут, а с собой брать - что унесешь в руках. К тому же было объявлено соревнование: кто раньше завершит "работу" на своем участке. Люди метались, хватали ненужные вещи, а мы их "поторапливали" - подталкивали прикладами к выходу. Это была тяжелая картина... И в Марфовке, как и ранее в Ойсуле, после выселения вечером мы слышали рев некормленной, непоенной и недоеной скотины, и никто не знал, что с нею делать. Выселения в том виде, в каком они проводились, - это акции по своей гнусности, по физическим и моральным мукам ни с чем не сравнимые. Те, кто в своей жизни не подвергался этому, не может, пожалуй, в должной мере представить весь их трагизм.
