Гораздо большую ценность для будущего по сравнению с разведкой рекогносцировкой имеет «проникновение», когда агенту удается пробраться внутрь объекта и остаться там. Один из способов проникновения заключается в том, что агент ухитряется устроиться на работу в соответствующее учреждение или втереться в доверие к руководящим лицам другой державы. Тогда он может добыть нужные ему сведения от людей, доверяющих ему и абсолютно не подозревающих об истинной его роли. Часто такие операции называют «внедрением», и они представляют собой один из старейших методов шпионажа.
Проникновение такого рода основывается на притворном изъявлении агентом лояльности, которая зачастую не проверяется. Впрочем, ее нелегко проверить, особенно если противники говорят на одном языке и придерживаются одних и тех же традиций и обычаев. Но сегодня, когда одна нация и идеология так резко отличаются от другой нации и идеологии, агенту стало труднее притворяться на протяжении длительного времени, находясь под пристальным наблюдением. И все же это возможно. Одной из наиболее известных шпионских операций Советского Союза накануне и во время Второй мировой войны было создание на Дальнем Востоке шпионской сети, которой руководил Рихард Зорге, немец, работавший в Токио в качестве корреспондента газеты «Франкфуртер цайтунг». Зорге всячески обхаживал своих земляков из германского посольства в Токио, и в конце концов ему удалось поступить на службу в отдел печати посольства. Это обеспечило ему не только прекрасное прикрытие для секретной работы со своими японскими агентами, но и прямой доступ к секретной информации о методах ведения войны нацистами и об их взаимоотношениях с Японией.
Чтобы добиться этого, Зорге пришлось разыгрывать роль преданного нациста, что он и делал, по-видимому, достаточно убедительно, хотя и ненавидел нацистов. Сотрудники гестапо при посольстве так же, как и сам посол и военный атташе, были его «друзьями». Если бы гестапо в Берлине поинтересовалось прошлым Зорге, что оно в конечном счете и сделало после того, как в июне 1941 года японцы арестовали его, то обнаружило бы, что Зорге в начале 20-х годов был коммунистическим агентом и агитатором в Германии и прожил несколько лет в Москве.
Вскоре после этого руководители советского шпионажа применили подобный метод против Запада. Когда вспоминаешь об агентах, разоблаченных после войны, на ум приходят имена Бруно Понтекорво и Клауса Фукса. В некоторых случаях, когда такие агенты занимали на Западе ответственные посты, в досье западных органов безопасности и разведки находились сведения об их прошлых коммунистических связях. И тем не менее все они были разоблачены слишком поздно. Фукс и Понтекорво переходили с работы в одной из союзнических стран на работу в другой, находясь один год в Англии, другой – в Канаде, третий – в Соединенных Штатах. Поскольку научные лаборатории союзников работали в большой спешке, ученые, имеющие аттестации из одной союзнической страны, иногда принимались на службу в другой, так как предполагалось, что они уже достаточно хорошо проверены на прежнем месте работы. А когда с личными делами все же знакомились, то обнаруженные в них данные, особенно если они были внесены нацистами, видимо, часто игнорировались: ведь в ту пору Россия была нашим союзником, а Гитлер – врагом и война требовала использования как можно большего числа талантливых ученых различных национальностей.
Последствия этих упущений и промахов достойны сожаления, и полученный урок будет не скоро забыт.
* * *
В наше время агенту, отбираемому для внедрения, недостаточно только личных способностей. При современных методах проверки благонадежности он рискует провалиться, если обнаружатся какие-либо сведения о том, что он когда-то был не тем, за кого себя выдает. Единственный способ сделать сегодня человека настолько неузнаваемым, что он сможет продержаться во вражеском окружении длительное время, – это полностью его перевоплотить. Такое перевоплощение требует многолетнего обучения. Необходимо, чтобы прошлое этого человека было тщательно скрыто и погребено под множеством слоев вымышленных биографических фактов, которые должны иметь соответствующее подтверждение.
Если вы родились в Финляндии, а нужно, чтобы местом вашего рождения считался немецкий город Мюнхен, то у вас должны быть документы, доказывающие вашу связь с этим городом. Вы должны вести себя как человек, родившийся и живший в нем. Нужно сделать так, чтобы и в самом Мюнхене в случае проверки можно было удостовериться, что вы мюнхенец. Мюнхен или другой город может быть выбран потому, что он подвергся бомбежкам и некоторые документы могли при этом погибнуть. Перевоплощенного таким образом человека называют нелегалом. О таких агентах я еще буду говорить ниже. Совершенно очевидно, что разведка займется всей этой кропотливой подготовкой только в том случае, если ей будет очень нужно посадить надежно и надолго в этом месте своего человека.
Если разведывательная служба не внедрит собственного агента на тщательно оберегаемый объект, ей не остается ничего иного, как завербовать человека, уже находящегося там. Возможно, этот человек будет находиться не совсем на том месте, где он мог бы иметь доступ к нужной вам информации, или он еще только начинает свою служебную деятельность, которая в перспективе приведет к тому, что он получит работу на намеченном вами объекте. Главное, чтобы он был подходящим и не вызывающим подозрений у окружающих. Он, как мы говорим, находится «на месте».
Одним из моих самых ценных агентов в период Второй мировой войны был именно такой человек. Когда я впервые установил с ним контакт, он уже работал в министерстве иностранных дел Германии на посту, открывавшем ему доступ к переписке с немецкими дипломатическими службами во всем мире. Он находился именно там, где было нужно. Ни один из иностранных дипломатов любого ранга не мог бы добыть такого количества информации, как добывал этот человек, имевший доступ к важнейшим досье министерства иностранных дел. При самом тщательном перспективном планировании следовало бы считать огромным везением, если бы нам удалось внедрить своего агента на этот объект и путем всяческих ухищрений помочь занять подобный пост, даже если бы этот человек вел себя как самый лояльный нацист. Такой метод вербовки агента «на месте», несмотря на колоссальные трудности, обладает тем преимуществом, что позволяет разведывательной службе избрать объект, выявить его наиболее важные и уязвимые точки, а затем заняться поисками человека, уже работающего в таком месте и склонного пойти на сотрудничество с разведкой.
* * *
Именно путем вербовки агентов, уже работающих «на месте», и было организовано большинство широко известных случаев советского проникновения на важные объекты в западных странах.
Хотя Дэвид Грингласс в годы Второй мировой войны работал всего-навсего чертежником в Лос-Аламосе, он имел доступ к секретным деталям внутреннего устройства атомной бомбы. Джудит Коплон вскоре после войны была принята на работу в один из отделов министерства юстиции, осуществлявший регистрацию иностранных агентов в Соединенных Штатах. Она регулярно читала проходившие через ее руки отчеты ФБР о расследовании дел, касающихся советского шпионажа в Соединенных Штатах, и снимала с них копии для Советов.
Гарри Хаутон и Джон Вассел, хотя не имели высоких чинов и занимались главным образом канцелярской работой, располагали возможностью добывать из английского военно-морского министерства, где они служили в конце 50-х годов, секретные технические документы. В Западной Германии Альфред Френцель, работавший в середине 50-х годов в парламентском комитете по вопросам обороны, имел доступ к поступавшим в этот комитет документам НАТО. Ирвин Скарбек был в 1960–1961 годах лишь канцелярским служащим в нашем посольстве в Варшаве, но после того, как он скомпрометировал себя связью с одной польской девицей и подвергся шантажу, сумел достать для польской разведки, действовавшей под советским руководством, несколько секретных отчетов нашего посла о политическом положении в Восточной Европе, адресованных Госдепартаменту.
Все эти люди к моменту вербовки уже работали в должностях, делавших их полезными для коммунистов. Позднее некоторые из них заняли более высокие посты, которые значительно увеличили их ценность в глазах Советов.
В ряде случаев такой переход, возможно, был осуществлен по секретному указанию Советского Союза. Хаутон и Вас-сел впервые были завербованы, когда служили в английских посольствах стран за «железным занавесом». После того как они вернулись на родину и поступили на работу в морское министерство, естественно, они получили более широкий доступ к важным документам. Аналогичным образом Скарбек, не будь он схвачен в результате тщательно проведенной работы контрразведки еще в Варшаве, также, вероятно, смог бы в течение многих лет оказывать Советам наиболее ценные услуги, поскольку его назначали в Соединенных Штатах на различные дипломатические посты.
