Сталин вышиб у бандеровцев и их идеологическую опору, ликвидировал униатскую церковь на Украине. В ноябре 1944 г. умер униатский митрополит Украины Шептицкий — ярый русофоб, еще в Первую мировую войну работавший на Германию и Австро-Венгрию, и советское руководство «рекомендовало» униатам слиться с Русской Православной Церковью. Преемник Шептицкого Слипый и еще несколько иерархов были осуждены за сотрудничество с оккупантами и бандеровцами. Но значительная часть униатского духовенства в этот период тоже желала воссоединения церквей, хотела перейти под эгиду Московской патриархии — так же, как западные украинцы после нескольких веков разделения воссоединились с восточными собратьями. Сталин подобные настроения поддержал. В 1946 г. состоялся Львовский Собор, и по его решению униатская церковь прекратила существование, официально слилась с православной.
В 1947 г. стало уже ясно: повстанческое движение обречено. Бандеровцы собрали «кулак» из четырех полков, двинулись прорываться на запад. Советские войска и части НКВД обложили их с разных сторон. Многие боевики погибли и попали в плен. Но часть все-таки проскочила через заслоны. По Карпатам, горными тропами, они пересекли несколько государственных границ, добрались до Баварии и Австрии. Американские и британские оккупационные власти приняли их, не выдали. 17 марта 1951 г. руководство УПА обнародовало обращение к правительству США, призывало помочь повстанцам в борьбе с советской властью и русскими «поработителями». Но это уже была чисто пропагандистская акция. В СССР очаги бандеровской смуты были уже в основном погашены, ни о каком «повстанческом движении» больше говорить не приходилось. Остались мелкие отрядики и банды, последние из них удалось уничтожить только к 1956 г. Примерно в это же время завершилась лесная война в Прибалтике. А самого Бандеру советская разведка выследила в Мюнхене, 15 октября 1959 г. его прикончил агент КГБ Богдан Сташинский.
Как раз после войны, в конце 1940-х — начале 1950-х гг. (а вовсе не в 1937—38 гг.), достиг своего максимального размера ГУЛАГ. Его «население» составило 2,5 млн заключенных. Выросло оно за счет тех же бандеровцев, «лесных братьев», власовцев, бывших полицаев и прочих лиц, сотрудничавших с оккупантами. Но даже сейчас «политических» заключенных было около 20 %. В войну и первые послевоенные годы по стране буйно разгулялась преступность. Ее принялись «чистить» от бандитов, воров, хулиганов, проституток. Сделано это было в короткие сроки и очень эффективно. Советские граждане снова смогли выходить по ночам на улицы без страха, без риска быть убитыми, раздетыми или изнасилованными. Но именно уголовники составили основную часть заключенных. Плюс «бытовики», осужденные за мелкие хищения, нарушения трудовой дисциплины — по законам военного времени это влекло уголовную ответственность.
Легенды о том, что все, попадавшие в ГУЛАГ, были обречены, породили информационные войны. Государство остро нуждалось в трудовых ресурсах, правительство требовало беречь заключенных. В 1948 г. условия содержания во всех лагерях были смягчены, улучшилось питание. Дешевая рабочая сила ГУЛАГа и контингенты пленных (1,5 млн немцев и 500 тыс. японцев) во многом способствовали послевоенному восстановлению хозяйства, освоению месторождений полезных ископаемых в Казахстане, Сибири. Но сам по себе чрезмерный рост системы лагерей сделал ее взрывоопасной — тем более что в нее попало значительное количество бывших военных. Один за другим покатились бунты и восстания. В 1948 г. близ Воркуты, в 1949 г. в Берлаге, в 1951 г. на Сахалине, в 1952 г. в Озерлаге и Экибастузе, в 1953 г. в Карлаге, Горлате, Воркуте.
А эти факты, в свою очередь, тоже подхватывались и обыгрывались западной пропагандой. Она разворачивалась по совершенно разным направлениям, только бы вели к одной цели — расшатыванию России. Использовались и антикоммунизм, и идеи, близкие троцкизму, и русофобство, и национализм, и исторические измышления. В 1948 г. ООН приняла Декларацию прав человека — и началась игра на этих самых «правах человека». Внушались преимущества западных «демократических ценностей». Но самым действенным инструментом для обработки советских людей становился сам западный образ жизни — широчайший ассортимент продуктов и промышленных товаров, достаток, бытовые удобства. Как ни парадоксально, но в пользу таких аргументов действовала и коммунистическая идеология! Веру в Бога она отвергала, духовные устои отрицала, нацеливала народ на строительство «земного рая». Но ведь Запад по сравнению с советской действительностью выглядел подобием «земного рая». Реальным, не придуманным. Как тут было не соблазниться?
Но в идеологической войне использовались и другие приемы. Еще в 1945 г. будущий шеф ЦРУ и высокопоставленный масон Аллен Даллес в своей разработке «Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР» писал: «Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного необратимого угасания его национального самосознания… Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности… Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности». В 1940-х и 1950-х годах было еще невозможно применить эти методы в полной мере. Русские их не восприняли бы, отторгли. Но яды начинали вливать помаленечку, капля по капле. А капля, как известно, и камень точит…
Язва восемнадцатая. ИНТРИГИ ВОЗОБНОВЛЯЮТСЯ
Факты показывают, что Сталин целенаправленно возрождал великую Российскую державу, разрушенную революционными катастрофами и диверсиями. Не только возрождал, но и вознес на новую высоту. Возвратил национальные окраины, оторванные в катастрофах революций. Обеспечил создание мощной промышленной базы. Разгромил сильнейших противников, которые когда-либо нападали на нашу страну. Сполна рассчитался и с Германией за унижения 1918 года, и с Японией — за нечестную победу в 1905 году. Заставил считаться с Россией и американцев, англичан, вывел ее в число ведущих мировых держав. Ее сферы геополитического влияния Сталин не просто восстановил, а расширил и упрочил. Теперь русские контролировали половину Европы, к ним прислушивались и тянулись многие страны Азии. Под покровительством генерального секретаря возродилась и разгромленная Православная Церковь. Во время войны и в первые послевоенные годы в СССР было открыто более 14 тыс. храмов, 85 монастырей, 8 духовных семинарий, 2 академии. Достигла блестящего расцвета отечественная культура.
И все-таки Сталин не сделал последних, решающих шагов в данном направлении. Сам он не обратился открыто к вере в Бога и тем самым не направил в это русло народ. По-прежнему поддерживал Церковь, но неофициально. Предоставляя ей действовать как бы самой по себе, отдельно от государства. Иосиф Виссарионович не изменил институтов управления, опирающихся на коммунистическую партию. Не отказался от идеологического фундамента марксизма-ленинизма. Он искренне верил, что сама-то по себе система правильная, лучше, чем была до революции. Это вроде бы подтверждалось результатами. Партийные рычаги и лозунги помогли обеспечить успехи индустриализации, военные победы. Партийная идеология связала мировую социалистическую систему… Но фундамент-то был обманчивым. Ведь та же самая идеология когда-то использовалась для сокрушения Российской империи. Поэтому и достижения Сталина оказались непрочными и обратимыми.
Они опирались на личные установки и взгляды генерального секретаря. А перенапряжение военных лет сказалось. В октябре 1945 г. у Сталина случился инсульт. Советские источники обошли этот факт полным молчанием (почему-то и «антисталинисты» о нем не вспомнили). Хотя в зарубежных средствах массовой информации появились даже сообщения о его смерти. Сталина лечили уникальные врачи, а инсульт он перенес в довольно легкой форме. Через два месяца он вернулся к работе. Но без последствий такие заболевания не проходят. Усилились скрытность, подозрительность — это характерно для людей, перенесших инсульт. Ухудшалось здоровье, Сталин все реже появлялся на публичных мероприятиях. Все больше и больше отходил от внешнего мира, замыкаясь в мирке кремлевского кабинета, квартиры и кунцевской дачи. И в мирке ближайшего окружения.
