Дирекция музея пригласила крупнейших специалистов по археологии и античному искусству Вены: профессора Бендорфа, Бормана, Шнейдера, и они единогласно подтвердили античное происхождение тиары, высокую художественную ценность и главное — ее безусловную древность.
Осторожные подозрения двух скептиков, требовавших пригласить для консультации крупнейших знатоков ольвийских и скифских древностей — директора музея Одесского общества истории и древностей фон Штерна и профессора Петербургского университета А. Веселовского, небыли приняты во внимание.
Но цена, запрошенная Гохманом, была столь велика, что Венский музей не смог приобрести тиару, а получить деньги в несколько приемов Гохман отказался. Завернув свое сокровище, Гохман уехал из Вены и в марте того же (1896) года объявился в Париже.
Переговоры о продаже тиары музею Лувра вели два парижских антиквара, сам Гохман в Лувре не появлялся. Директор Лувра Кемпфен пригласил заведующего отделом античного искусства Эрон де Вильфоса, а тот в свою очередь привел крупнейших искусствоведов и знатоков античности Франции Мишона, Молинье, Рейнака и других, а всего были приглашены в качестве экспертов 8 крупнейших ученых Франции, специалистов по античности и истории искусств. Эксперты единогласно признали тиару шедевром греческого искусства и заявили, что такая вещь будет гордостью Лувра.
Продавцы потребовали колоссальную по тем временам сумму 220 000 франков, что соответствовало примерно ста тысячам рублей. Такой суммой Лувр не располагал, и ассигновать ее могла только палата депутатов Франции. Сомнений в согласии палаты депутатов на ассигнование не было, и несколько меценатов внесли требуемую сумму, а вскоре последовало и решение об оплате покупки из бюджета Республики. Антиквары, ведшие переговоры с Лувром, получили 120 000 франков, Гохман получил 86 000. Тиара была выставлена в зале античного искусства Лувра и привлекала туристов со всего мира.
Нов августе 1896 года на археологическом конгрессе в Риге директор Одесского музея фон Штерн в своем докладе доказал, что тиара — подделка. Профессор из Мюнхена Адольф Фуртвенглер и петербургский профессор А. Веселовский поддержали фон Штерна. К их мнению в Париже не прислушались. В начале 1903 года парижская газета сообщила о том, что французский художник Майане объявил, что тиару сделал не безвестный грек, а он. Разразился страшный скандал. Во всех кабаре Парижа пели куплеты об ученых, севших в галошу, и депутатах, ассигновавших деньги для жуликов.
Но скоро газеты сообщили, что Майане сфантазировал и что действительный автор тиары — одесский ювелир Рухомовский. Через несколько дней специальный корреспондент одной из крупнейших газет Франции телеграфировал из Одессы. Вот текст этой телеграммы: «Гравер Израиль Рухомовский, проживающий в Одессе, объявляет с полной уверенностью, что он творец тиары. Он утверждает, что выполнил ее по заказу одного человека из Керчи в 1895 г. Работу выполнил за 8 месяцев, получив за это 2000 рублей. Рухомовский готов приехать в Париж и доказать правоту своих слов, если ему оплатят поездку и возместят потерю заработка за время пребывания в Париже». Он просил 1200 франков. Эту сумму ему выплатили.
К тому же одесский ювелир Деморье подтвердил, что в 1895 году он сделал по заказу Рухомовского пластину золота весом 486 грамм, что полностью соответствовало весу тиары. Верность записи заверена французским консулом в Одессе. Кроме того, как потом выяснилось, фигуры, изображенные на тиаре, были взяты из атласа по истории культуры 1882 года издания.
Пятого апреля 1903 года Рухомовский приехал в Париж и остановился в гостинице, не желая привлекать внимания, под вымышленной фамилией Бардес. Но репортеры быстро пронюхали, кто такой Бардес, и буквально осадили, а потом штурмом взяли номер одесского ювелира.
Фотографии Рухомовского и тиары обошли газеты всего мира. Специальная правительственная комиссия в беседе с Рухомовским быстро выяснила, что он очень мало знаком с античной археологией, историей древнегреческого искусства и особенностями стиля изделий эпохи Сайтоферена.
Рухомовский без всяких колебаний изложил малоизвестный рецепт изготовления сплава золотой пластины, из которой и была сделана тиара. По памяти, в присутствии экспертов, точно воспроизвел ряд фрагментов изображений, вычеканенных на тиаре. Рухомовский показал книги, принесенные ему заказчиком для того, чтобы он имел образцы греческого искусства. По рисункам этих книг он создал сцены, изображенные на тиаре.
Более того, он показал, что заказчиком был какой-то человек из Керчи, который сказал ему, что тиара будет подарком одному видному ученому. Господин из Керчи оплатил предварительно половину стоимости заказа, а потом, расплатившись, забрал тиару. Эксперты признали авторство Рухомовского. Тиара была передана из зала античного в зал современного искусства.
А Рухомовский вернулся в Одессу на Успенскую, 36, и продолжал дальше заниматься «своим любимым делом».
Подделки на потоке
В 1939 году Дирекция Лувра приобрела «скифское» изделие. Это был серебряный рог для питья в виде кабаньей головы с рельефными фигурами скифов.
Рог оказался подделкой. Причем, аналогичный ритон был приобретен еще в 1908 году Московским историческим музеем. Как оказалось, оба ритона вышли из одной и той же мастерской братьев Гохманов в городе Очакове. Они создали целую фирму и распределяли заказы ювелирам, среди которых, кстати, был и Ю. Рахумовский. Все стены его скромного жилища были увешаны прекрасными рисунками с античных пальметт, а сам Рухомовский усердно трудился уже полгода, по его утверждению, «для собственного удовольствия» над изготовлением золотого скелетика. Как удалось выяснить позднее, этот скелетик был заказан ему тем же Гохманом и предназначался в качестве «археологической находки» для венского банкира барона Ротшильда.
Л. Гохман делал эскизы будущих древностей, которые вскоре превращались в золотые и серебряные «реликвии». Клиентами фирмы были, как потом выяснилось, музеи России, Германии, Франции, Англии, Греции, Италии. Была широко развита сеть подставных лиц. Так, например, скромная крестьянка Анюта из села Перутино, которое находится на месте древнегреческого города Ольвии, много раз являлась в музеи и к коллекционерам, предлагая «древности» из золота и серебра. Анюта подробно и достоверно излагала историю находок. Одному коллекционеру-скептику фирма предоставила возможность самому найти фальшивку, подложив ее в раскопанную при нем могилу, что долго считалось аргументом несомненной подлинности находки.
Размах деятельности фирмы можно лишь приблизительно оценить по тем разоблачениям, которые удалось сделать. Директор Одесского археологического музея Э.Р. Штерн был вынужден выступить на X археологическом съезде с докладом «О подделках классических древностей на юге России». Фирма подделывала все. На плитах мрамора вырезались «древние надписи», причем составление и выработка графики надписей поручались специалистам по эпиграфике. В результате директор Одесского музея купил в 1892–1893 годах четыре подложные надписи. «Древний» мрамор добывали из раскопок Керчи. Затем стирали подлинные надписи, а на их место вписывали новые надписи, соответствующие «древней» ольвийской истории, предположительные гипотезы о которой брались из популярных учебников. После раскрытия аферы выяснилось, что в конце 1896 года братьям Гохманам удалось всучить одному из крупных русских коллекционеров якобы найденные в раскопках «антики» — золотые статуэтки богини Нике и Эрота, сидящего верхом на кентавре…
Король античной фальсификации
Но королем античной фальсификации считается Альчео Доссена. Его мастерская много лет наводняла мировой рынок поддельными древностями. После разоблачения Доссена говорил: «Да, я выполнил все эти бесчисленные работы — саркофаги, мадонны с младенцами, рельефы и прочие вещи. Но я ничего не подделывал и никого не обманывал. Я никогда не копировал, я всегда занимался реконструкцией».
Это был великолепный фальсификатор. Вошел в историю именно как «гений фальшивок». Диапазон его подделок был огромен: афинские статуи «архаической эпохи», скульптуры в стиле итальянских мастеров XV века, готические статуи и мраморные саркофаги, фронтонные фигуры и статуэтки, якобы пролежавшие в земле три тысячи лет и т. п.
А началось все с того, что под Рождество 1916 года солдат Доссена получил несколько дней отпуска. В одной из римских остерий он случайно разговорился с соседом по столику, назвавшимся антикваром Фазоли. При расставании тот за сотню лир купил у Доссены небольшой рельеф в стиле Возрождения.
В январе 1919 года, когда Доссен демобилизовался, он вновь встретился с антикваром. Правда, на этот раз Фазоли был не один, а со своим коллегой — Палези.
