Всего лишь час дают на артобстрел.
Всего лишь час пехоте передышки.
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому – до ордена, ну, а кому –
до «вышки».
Судьбы особенные, мученические, но есть и общая судьба – Отечество.
Считает враг – морально мы слабы.
За ним и лес, и города сожжёны.
Вы лучше лес рубите на гробы –
В прорыв идут штрафные батальоны!
И снова звуки напряглись, выросли, ощерились, зарычали раскатистым «р-р-р», и весь силовой, напористый, несущийся вперёд, непобедимый ритм песни, как крик «ур-ра» – хотя «мы не кричим «ура», со смертью мы играемся в молчанку», – как победный клич, хотя «всего лишь час... а большинству – до «вышки»...
Близость опасности, гибели – проверка человека на достоинство, словно стремительно сокращается душевное расстояние между людьми и Другой становится Другом, «Он» становится «Я». Подчас этот образ внутреннего сближения разворачивается в жанровую картину, военный эпизод, как в песне с неслучайным названием «Разведка боем».
«Я» песни, её герой, ну предположим, «мой старшина», спиной к строю, чтобы выбор солдат был осознанным и свободным, отбирает добровольцев на опасное задание: «Так, Борисов... Так, Леонов... И ещё этот тип из второго батальона!» «Этот тип», этот Неизвестный солдат, оставшись неизвестным, к финалу становится своим. Он вызывает неприязнь у героя песни с самого начала именно своей неизвестностью, отсутствием имени. Он – пока чужой, и кто знает, что можно ожидать от чужого. Но вот: «Этот тип, которого не знаю, очень хорошо себя ведёт», и наконец: «Вот опять стою я перед строем, в этот раз стою к нему лицом, кажется, чего-то удостоен»... Но – важно другое:
С кем в другой раз ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
И парнишка затих
Из второго батальона...
Это уже не «тип», а «парнишка». Его имя осталось неизвестным. Но известно, что это был за человек – человек, с которым можно было идти в разведку.
Он всегда немного нелепый и смешной, этот Другой, но можно быть спокойным: он «сменит меня».
Кто сменит меня, кто в атаку пойдёт?
Кто выйдет к заветному мосту?
И мне захотелось: пусть будет вон тот,
Одетый во всё не по росту.
В обыденной жизни Другой – всегда Другой, не такой, как ты. Смерть убирает частное. И Другой становится тобой. Помни, что Другой – это тот, кто может не вернуться из боя.
Почему всё не так? Вроде – всё, как всегда:
То же небо – опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода...
Только – он не вернулся из боя...
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом
вставал,
А вчера не вернулся из боя...
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло – для обоих...
Всё теперь одному – только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.
В этой печально-мелодичной, одной из самых лиричных, речитативно-раздумчивых и мягких песен только однажды, на короткое время, на две строки мелодия резко меняется смыслово, не меняясь мелодически. Становится Реквиемом:
Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие – как часовые...
Наши мёртвые – наши заступники. Наши стражи. Хотя есть в других песнях другие, грубые слова: «Как прикрытье, используем павших». Но и то и другое – правда.
И ещё: погибшие на войне – это те, кто лучше нас. Это они – Герои. А «мы», живые, – те, кому повезло. И пусть мы не просились в тыл, не жили за пазухой у жизни, у судьбы под подолом. Но:
Мы летали под Богом, возле самого рая.
Он поднялся чуть выше и сел там.
Ну а я до земли дотянул.
Это чувство безвинной вины перед павшими, бессмертное Твардовского: «И всё же, всё же, всё же...» – насквозь пронизывает военные песни Высоцкого: «Ну а я приземлился, вот какая беда».
И гляжу я, дурея,
Но дышу тяжело.
Он был проще, добрее,
Ну а мне повезло...
Я кругом и навечно
Виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться
Я почёл бы за честь.
И хотя мы живыми
До конца долетели,
Жжёт нас совесть и память,
У кого она есть.
Песни Высоцкого можно грубо разделить на героические и иронические. О войне – конечно же, героические, трагические с короткими подтекстовками бытового говора, с ироническими сюжетами и метафорами: «Вцепились они в высоту, как в своё. Огонь миномётный, шквальный. А мы всё лезли толпой на неё, как на буфет вокзальный».
Законы войны – проверка, своим или чужим оказывается человек в мирной жизни, способен ли рисковать, выбирать трудное, испытывать волю, «изведать то, чего не ведал сроду». Вот почему Высоцкий так полюбил горы – высоту земли, патетику Земли, стремление к Небу, Высоту, которую необходимо достичь, взять.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа...
Неслучайно Михаил Швейцер, объясняя, почему он выбрал Высоцкого на роль Дон Гуана в «Маленьких трагедиях», сказал: «Он поэт и мужчина».
В его песнях о войне заключён нравственный максимализм русского народного сознания, так ясно и полно выразившийся. Недаром Высоцкого так крепко любили и любят. «Я крепко обнимусь с Землёй», – сказано провидчески.
Герой его авторских песен – национальный герой. Он совершенно типологичен. Один из нас. Как городской Василий Тёркин. Именно поэтому герой этот – единственный из нас.
Владимир Высоцкий – пассионарий.
В его песнях, трагических и иронических, – немыслимая энергетика. Голос его – магической, гипнотической силы. В нём есть тот самый «гибельный восторг», особое напряжение жизни «вдоль обрыва», между Жизнью и Смертью. Посему люди черпают в нём душевные силы, а культура – прочность и новизну.
Людмила ДОНЕЦ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Нижегородские «Одноклассники»
Панорама
Нижегородские «Одноклассники»
ПРЕМЬЕРА
В Нижегородском государственном ордена Трудового Красного Знамени академическом театре драмы им. М. Горького (художественный руководитель народный артист России Георгий Демуров) с успехом прошла премьера спектакля «Одноклассники» по пьесе Юрия Полякова. Постановщик Карен Нерсисян
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Что нам стоит дом построить
Панорама
Что нам стоит дом построить
МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК
Удивительно, но факт: за последние неполные двадцать лет в Москве построено жилья больше, чем за 850 предыдущих лет истории города. И, конечно же, Москва никогда прежде не была столь многолюдным городом. Немалое население города непрестанно умножается теми, кто едет сюда работать, учиться, лечиться, жениться, открывать бизнес, попытать счастье; ведь Москва открыта для всех россиян, и она по праву считается одним из самых динамично развивающихся регионов страны. Бурная экономическая активность и прирост населения разом обострили давно копившиеся транспортные, жилищные, инфраструктурные проблемы столицы – нужно было в кратчайшие сроки «переоборудовать» столицу советской державы в крупнейший мегаполис европейского типа.
Причём сделать это гораздо сложнее, чем, скажем, провести капитальный ремонт дома без отселения жильцов. Легко ли превратить 6-полосную трассу в 12-полосную, не перекрывая движения для дорожных работ? Или заменить хрущёвскую ветошь на новые современные дома, да так, чтобы не отселять жителей дальше своего района? А как раскупорить пробки в центре, не вводя ограничений на въезд и не строя новых дорог в ущерб архитектурному облику исторической застройки?
