Сегодня якобы «сенсационная» информация о том, как Беларусь может накормить Россию, никоим образом не является неожиданной для аналитиков сельскохозяйственного рынка, которые уже в феврале 2013 года обратили внимание на соглашение между Минском и Москвой об объемах поставок белорусских продовольственных товаров в Россию в 2013 году. Для Польши это был повод для грустных размышлений на тему упущенных возможностей развития нашего сельского хозяйства в сотрудничестве с Востоком. Между тем еще в 2012 году российские производители обращали внимание на увеличение объемов поставок, превышающее установленные квоты, и неблагоприятный для Российской Федерации торговый баланс в этом сегменте рынка. В свою очередь, белорусы отмечали, что реализуют исключительно достигнутые ранее договоренности, а ситуация может измениться не в их пользу в связи с вступлением восточного соседа в ВТО. В соглашении, заключенном на 2013 год, оговаривалось 4,11 млн. тонн молока и молочных продуктов, 310 тысяч тонн мяса и мясных продуктов, а также 200 тысяч тонн сахара. Для сравнения, в 2012 году эти квоты составляли, соответственно, 3,7 млн. тонн для молока и молочных продуктов, 270 тысяч тонн для мяса и мясных продуктов и 200 тысяч тонн для сахара. Министерство сельского хозяйства и продовольствия Беларуси достигло соглашения с российскими коллегами также в области совместного развития технологий выращивания и переработки в целях увеличения эффективности и экологичности сельскохозяйственной и продовольственной продукции.
Стоит вспомнить, что в 2012 год экспорт мяса, молока и молочных продуктов из Беларуси вырос с 10 % до 33 % по сравнению с 2011 годом и превысил намеченный ранее объем поставок. Глава российского Национального союза производителей молока Андрей Даниленко в декабре 2012 года выразил обеспокоенность тем, что белорусская сторона превысила объемы поставок молочных продуктов, что могло ухудшить положение российских производителей молока. Однако установленные в 2013 году квоты – хотя и постоянно возрастающие – были, по мнению Министерства сельского хозяйства Российской Федерации, адекватны нуждам, а кроме того, как подчеркивает министр Николай Федоров, заставляют российских производителей проявлять большую конкурентную активность. Как и его белорусский коллега Леонид Заяц, глава российского ведомства отметил, что обе экономики должны искать новые рынки сбыта для своей сельхозпродукции, прежде всего в Азии и Океании.
Еще до заключения соглашения около 90 % экспорта белорусских продуктов питания приходилось на российский рынок. В 2012 году в торговле сельхозпродукцией между двумя государствами наблюдалось отрицательное для России сальдо 2,9 млрд. долларов. Соглашение окончательно отдалило призрак торговой войны, которую уже предсказывали странам Таможенного союза. Особенно в Беларуси (кроме осознания необходимости увеличения объемов внешней торговли, особенно приносящей валюту) сам факт установления несколько повышенных квот был воспринят оптимистично на фоне выражаемых до этого опасений о судьбе товарооборота с Россией в контексте ее вступления во Всемирную торговую организацию.
В свою очередь, в связи с двусторонним эмбарго Беларусь устами вице-премьера Михаила Русого заявила о 150-процентном увеличении экспорта в Россию молочной продукции, 140-процентном – мясных полуфабрикатов и копченостей, 200-процентном – картофеля и 40-процентном – овощей и фруктов.
Несостоятельность Единой сельскохозяйственной политики ЕС
В контексте эффективного российско-белорусского товарооборота в сельскохозяйственном и продовольственном секторе стоит видеть ситуацию польского сельского хозяйства в реалиях Евросоюза. Чтобы ни твердили брюссельские пропагандисты, главной целью Единой сельскохозяйственной политики в общем является ограничение объемов производства сельскохозяйственной продукции в странах ЕС. Польши же это положение касается особенно – в связи с нашим потенциалом. Это сделано, среди прочего, с ловким и внешне разумным и убедительным оправданием «оптимизации структуры собственности в деревне», т. е. содействия устранению группы мелких и средних сельхозпроизводителей. И хотя можно принять объяснение о большей эффективности хозяйств с большей площадью земель, сам ход этого процесса, подвешенного в социальном и профессиональном вакууме польской провинции, однозначно негативно отразился на доходах и уровне жизни ее населения.
Далее вследствие подчинения принципам Единой сельскохозяйственной политики ЕС (что предполагалось заранее и даже с неохотой признавалось) произошло снижение рентабельности польской сельхозпродукции, связанное как с ограничением инструментов аграрной политики страны, так и со снижением конкурентоспособности, особенно ухудшением ценовых отношений между сельхозпродуктами, с одной стороны, и средствами производства и промышленными товарами. Именно выравниванию этих неблагоприятных для аграриев процессов были призваны служить печально известные сельскохозяйственные доплаты, трактуемые в пропаганде «молодых и образованных из больших городов» как необусловленная привилегия для мужика-бездельника. Тот факт, что сначала этому самому крестьянину сделали невозможной работу на нормальных рыночных принципах, как-то ускользнул от внимания критиков.
Принимая все это во внимание, следует задуматься, как могло бы (а точнее еще может) происходить развитие польского сельского хозяйства в случае, если бы страна не входила в ЕС, оставалась под защитой собственных таможенных барьеров и инструментов активной аграрной политики, в том числе поддержки экспорта? Серьезным аргументом сторонников вхождения нашей деревни в общий рынок был когда-то российский кризис, апогей которого пришелся на 1998 год, и связанные с ним финансовые проблемы, отбившие желание у наших производителей и экспортеров присутствовать в России. Так как в результате нашего целенаправленного ухода с Востока на некоторое время место Польши заняли, в том числе, немцы, голландцы или американцы, в нашей стране долго не замечали экономической ситуации постсоветских стран. Попытки разорвать этот сговор молчания, предпринятые нашей оппозицией, ориентированной на сотрудничество с Востоком (это, прежде всего, аграрное движение «Самооборона» и его лидер – вице-премьер Анджей Леппер) сталкивались с решительным отпором про-евросоюзного истеблишмента.
Сравним состоящий практически их одних ограничений и квот рынок Евросоюза, одновременно открытый всем сельхозквотам на импорт с поднимающихся рынков, с уже хорошо организованным аграрным рынком Таможенного союза. Торговля сельхозпродукцией на этом пространстве вплетена в более широкий контекст энергетической политики и обмена технологиями, поэтому касается сфер, от которых поляки сами отказались более двух десятилетий назад в достаточно детском стремлении к «западной современности». В результате мы во многом перечеркнули и уничтожили собственную техническую и научную мысль (как семеноводство в сельском хозяйстве или садоводство, не говоря о высоком уровне животноводства), взамен получив в лучшем случае лицензии, и это на худших условиях, чем в 1970-е.
В то же время, не тратя двух последних десятилетий на атлантические и европейские мечтания, поляки ведь могли участвовать в процессе постепенного совершенствования технологий, соответствующих типичным для государств Центральной Европы экономическим условиям и потребностям, одновременно получая наверняка более выгодные энергетические соглашения и сохраняя рентабельность польского сельского хозяйства. Нужно ли еще более яркое доказательство полной ошибочности проводимого после 1989 года геополитического курса Польши?
Почему лучше самостоятельное планирование
Свободная от ограничений Единой сельскохозяйственной политики ЕС, белорусская экономика стал опираться на собственные планы, которые служат не ограничению, а динамичности, увеличению производительности и улучшению качества сельхозпродукции. В соответствии с утвержденной Указом Президента № 342 от 1 августа 2011 года Государственной программой устойчивого развития села на 2011–2015 годы, рекомендовано укрепление и развитие разнообразных форм организации сельского хозяйства, через, в том числе, увеличение влияния модераторской ценовой политики со стороны государства, конвергенцию и выравнивание налогообложения со странами-членами Таможенного союза, оптимизацию затрат, улучшение финансового состояния субъектов сельского хозяйства и ряд других механизмов. Наряду с конкретными отраслевыми программами в области устойчивого развития, Программа устойчивого развития села направлена на реализацию конкретных мероприятий в различных отраслях АПК (например, пространственное планирование, техническая помощь, молокоперерабатывающая промышленность, птицеводство, производство свинины, картофеля, овощей и фруктов, производства и переработка льна, животноводство, производство семенного материала).
