Религия — наиболее яркое воплощение души народной. Боги народа — отражение его миросозерцания и отношения к жизни. К примеру, у германцев верховный бог Один представлялся в виде воина, у русских же высшим божеством служил Род — символ плодородия и любви. Разве не выражают они основополагающую линию в характерах двух великих народов? «Впрочем, лицо мифическое не всегда представляет собою характер того народа, которого воображением оно создано. Переходя в другой мифологический мир, оно к прежнему своему значению присоединяет еще новый характер, зависящий от народа–изобретателя и народа, принявшего чуждое божество. Когда племя шло на брань со знаменами, на которых были изображения своего невидимого покровителя, устрашенный неприятель принимал в свой Олимп грозное божество и старался не только умилостивить, но и переманить его на свою сторону» (Хомяков А С. Семирамида). Интереснейший момент — по судьбе богов можно следить за борьбой и перемещениями народов. Принятие чуждого бога в свой пантеон — процесс вынужденный. Он обозначает факт присутствия на данной территории народа–завоевателя. Таким образом, распространение культа того или иного бога совпадает с направлением миграции поклоняющегося ему народа.
Рассмотрим с позиции метаистории события, описанные в гомеровской «Илиаде». Эта поэма посвящена изложению реальных исторических событий. В битве за Трою сражаются народы и племена, хорошо известные историкам из других античных источников. Но, помимо противоборства человеческих армий, в «Илиаде» присутствует и рассказ об истории распри богов, случившейся на греческом Олимпе во время Троянской войны.
Боги разделились на два враждебных лагеря: одни помогали троянцам, другие ратовали за ахейцев. Гомер описывает это так
К брани, душой несогласные, боги с небес понеслися.
Гера к ахейским судам, и за нею Паллада Афина,
Царь Посейдон многомощный, объемлющий землю,
и Гермес,
Щедрый податель полезного, мыслей исполненный
светлых.
С ними к судам и Гефест, огромный и пышущий силой,
Шел хромая; с трудом волочил он увечные ноги.
К ратям троян устремился Арей, шеломом блестящий,
Феб, не стригущий власов, Артемида, гордая луком,
Лета, стремительный Ксанф и с улыбкой прелестной
Киприда.
Здесь Феб — традиционный эпитет, прилагавшийся к богу Аполлону, Киприда — одно из имен Афродиты, а Ксанф — название реки под Троей, которую называли также Скамандром. Само слово «ксанф» обозначает «рыжий, бурый» и потому иногда служило также кличкой лошади: так зовут коней Ахиллеса и Гектора.
У Гомера боги не бездействуют во время сражений вокруг Трои, не наблюдают безучастно за развитием событий. Они пытаются активно участвовать в делах и битвах людей, влиять на их решения и действия. Разумеется, пыл и страсти на Олимпе кипят не столь бурно, нежели на Земле, — там все–таки есть полноправный правитель, которому подчиняются все остальные, да и, кроме того, в войне бессмертных богов не может быть убитых, но противостояние двух групп богов, их борьба, или, лучше сказать, открытая вражда, вполне может быть охарактеризована словом «война».
В начальной стадии Троянской битвы боги пытались в одиночку повлиять на ход событий. Первым из богов военные действия начинает Аполлон. По просьбе своего служителя Хриса, у которого греки похитили дочь, он насылает язву на войско ахейцев. На первый взгляд та ужасная девятидневная казнь, которую Аполлон устроил греческому войску, так что
Частые трупов костры непрестанно пылали по стану, кажется излишне жестокой. Неужели она была связана только с наказанием за обиду Хриса? Конечно же, нет! На пути к Трое ахейцы останавливались на родном острове Хриса с точно таким же названием. Согласно сохранившейся легенде, на этом острове был ужален змеей фессалийский царь Филоктет, один из самых блестящих воинов греков. В тот момент Хрисеиды уже не было рядом с отцом, он отослал дочь в Фивы, где она была бы в большей безопасности. Царь Фив Этион выдал свою дочь Андромаху замуж за старшего сына Приама — Гектора. Этион и Приам, таким образом, были в родственных отношениях, и надо полагать, что в Троянской войне Фивы выступили на стороне троянцев. В этом как раз и кроется причина похода греков на Фивы. Ахилл предельно лаконично подводит его
ИТОГ:
Мы на священные Фивы, на град Этионов ходили;
Град разгромили и все, что ни взяли, представили стану.
Но если Хрисеида спасалась у союзников троянцев, то и ее отец должен был поддерживать политику Трои. Не случайно, значит, получил свою рану Филоктет. парод Хриса принял на себя первый удар в Троянской войне! Прежде чем напасть на троянцев, ахейцы овладели и разорили остров Хриса, а также разгромили множество союзных Трое городов, в том числе и Фивы. Этим они, безусловно, навлекли на себя гнев Аполлона — одного из главных богов–защитников троянцев.
Бедствия, обрушившиеся на греков, так напугали их, что они уже готовы были отплыть домой на родину. Но тут в дело вмешалась Гера. Она «вложила в мысли» Ахиллу собрать всех ахейских воинов и пригласить прорицателя, который бы объяснил, почему так раздражен небожитель. Для греческого оракула причина более, чем ясна — надо вернуть Хрисеиду отцу и умилостивить Феба обильными жертвоприношениями. Греки так и поступили, чем несказанно обрадовали скорбящего о дочери Хриса. И теперь уже он просит Аполлона отвратить от ахейцев погибельный мор.
Так он взывал, — и услышал его Аполлон сребролукий.
Но еще более впечатлило бога, что его восхваляли ахейские воины:
Целый ахеяне день ублажали пением бога;
Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,
Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.
У пирующих греков настроение тоже было отменным: дорога на Трою теперь для них была свободна.
Во время первых военных столкновений каждый из богов старается уберечь того или иного своего любимца от смерти. Афродита спасает Париса от Мене- лая, закрыв его облаком, и переносит в брачные покои к прекрасной Елене, она же помогает Энею спастись от неистового Диомеда. Того, в свою очередь, когда он бесстрашно сражается с самим Ареем, поддерживает Афина. В сложнейшую ситуацию, однако, попадает бог Гефест. Сын Зевса и Геры, он на стороне ахейцев, но в войске троянцев воюют дети жреца Дареса, хранителя культа Гефеста. Бог решается спасти от смерти одного из них, только одного (!) — пусть «не вовсе отец сокрушится печалью о детях». Этот эпизод, однако, заставляет олимпийцев всерьез задуматься: ведь сами боги были общими как для троянцев, так и для ахейцев! В том же Илионе был храм Афины, а защитники троянцев — Арей, Аполлон и Артемида — входили в число верховных греческих богов. Осознавая это, Афина Паллада:
За руку взявши, воскликнула к бурному богу Арею:
«Бурный Арей, истребитель народов, отец сокрушитель,
Кровью покрытый! Не бросим ли мы и троян и ахеян
Спорить одних, да Кронид промыслитель им славу
присудит?
Сами ж с полей не сойдем ли, да Зевсова гнева избегнем?»
Вторя дочери, Зевс извещает своих подданных:
Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю,
С неба сойти, пособлять илионянам или данаям,
Тот, пораженный позорно, страдать на Олимп возвратится!
Или восхичу того и низвергну я в сумрачный Тартар.
Силой авторитета и угроз он выводит на время богов из игры.
Особенно этим оказалась недовольна Гера: оставшись без помощи своих божественных покровителей, ахейцы отступили к кораблям, и уже всем казалось, что близок час окончательной победы троянцев. Желая не допустить этого, богиня попробовала подбить воспротивиться решению Зевса его брата — Посейдона, но тот с негодованием отвергнул ее предложение, заявив:
О дерзословная Гepa! какие ты речи вещаешь?
Нет, не желаю отнюдь, чтобы кто–либо смел от бессмертных
С Зевсом Кронидом сражаться; могуществом всех он
превыше!
Правда, сдержать свое слово Посейдону не удалось. Шлемоблещущий Гектор «поразил сокрушительным дротом» его внука Амфимаха, и грозный бог, воспылав гневом за это убийство, ринулся помогать ахейцам. Нет, он не стал в ряды сражающихся, чтобы разить наступавших троянцев, но он вдохнул в сердца данайцев искру надежды. Явившись ахейским воеводам в образе древнего мужа, он, обращаясь к их предводителю, возгласил:
Ты ж, Агамемнон, не вовсе блаженным богам ненавистен;
Может быть, скоро троянских племен и вожди и владыки
Прах по широкому полю подымут; может быть, скоро
Ты их увидишь бегущих от наших судов и от кущей.
Но этого Посейдону показалось недостаточно, помимо царей, надо было также умножить мужество их подданных, поэтому:
