В октябре 1940 г. для вербовки рабочей силы была учреждена система трудовых резервов. Уже в самом названии слышался отзвук военной терминологии. Указ уполномочивал правительство ежегодно мобилизовывать от 800 тыс. до 1 млн. юношей и девушек для обучения их в специальных ремесленных училищах промышленным профессиям: постоянные квоты устанавливались для каждого города и каждого колхоза. Обучение длилось полгода для наиболее простых профессий и два года – для более специализированных работ. Ученики содержались целиком за счет государства. Взамен они должны были отработать в обязательном порядке 4 года там, куда их направляли по распределению. Распределением же резервов занималось правительство. Как и в военных частях, в училищах имелся заместитель директора по политической части, обязанностью которого было идеологическое воспитание будущих рабочих. Сразу же было создано около 2 тыс. таких училищ; некоторые с ускоренным – под давлением обстоятельств – курсом обучения. Первый выпуск трудовых резервов состоялся в мае – июне 1941 г. и насчитывал 439 тыс. молодых рабочих. Широкое развитие система получит позже, в военные и послевоенные годы.
Другим, тоже не новым методом было распространение прямой партийной ответственности за руководство хозяйственной работой. Во время индустриализации, как мы уже видели, хозяйственная функция всех партийных органов получала все большее развитие за счет их собственно политических прерогатив. Начало этого процесса, как известно, восходило к давним временам; после репрессий и в еще большей мере в непосредственно предвоенные месяцы он достиг высшего развития. В ходе подготовки к высшим партийным форумам – XVIII съезду в марте 1939 г. и XVIII партконференции в феврале 1941 г. – обычную политическую дискуссию полностью вытеснила волна производственного рвения. В первичных партийных организациях не обсуждали политику партии, а брали обязательства улучшить работу предприятия. Обещания увеличить выпуск продукции изображались как «подарки», которые рабочие того или иного предприятия делают партии, партийному съезду. Наконец, в связи со съездом было организовано специальное соревнование между различными производственными коллективами. На эти же, а не на политические темы шел в основном разговор и на партийных форумах, как центральных, так и местных.
Упраздненные в марте 1939 г. промышленные отделы партийных комитетов были восстановлены несколько месяцев спустя. В сентябре 1940 г. первым секретарям этих производственно-отраслевых отделов было дано указание «повернуть внимание… в сторону работы промышленности и железнодорожного транспорта». Примером, впрочем, служило само высшее руководство. Как явствует из многочисленных мемуаров, Сталин в тот период лично и повседневно руководил осуществлением программы вооружений. Почти ежедневно у него бывал новый министр авиационной промышленности Шахурин. Все наиболее важные решения принимались им самим, что было не лишено серьезных неудобств, ибо его суждения обжалованию не подлежали и очень немного находилось людей, осмеливавшихся выдвигать доводы в пользу иных решений (это пытался делать, например, опытный нарком вооружений Ванников, но в июне 1941 г. он был арестован; его пришлось выпустить и вернуть на прежний пост месяц спустя, когда война была уже в разгаре).
Как бы то ни было, секретари периферийных партийных комитетов также обязаны были заниматься теми же вопросами, включая и собственно оборонные, правда лишь в чисто исполнительном плане. Наиболее прямо эти директивы были сформулированы XVIII партконференцией (февраль 1941 г.), которая вменяла в обязанность секретарям по промышленности и транспорту «хорошо знать, что делается на предприятиях, регулярно бывать на них». Секретари, говорилось далее в решении конференции, «должны быть лично связаны как с работниками предприятий, так и с соответствующими наркоматами, должны помогать им в выполнении планов и решений партии по промышленности и транспорту, систематически проверять исполнение этих решений, вскрывать недостатки в работе предприятий и добиваться ликвидации этих недостатков».
Вновь подтвержден был также принцип единоначалия. Должность политического комиссара, снова введенная в 1937 г., была опять упразднена в 1940 г.: вместо нее появилась должность заместителя командира по политической части, полностью подчиненного, впрочем, соответствующему начальнику. Этот последний, кстати говоря, особенно на высших ступенях военной иерархии, практически сам являлся членом партии, хотя во многих случаях, быть может, совсем недавно принятым. В том же 1940 г. были наконец вновь введены звания генерала и адмирала, упраздненные в годы революции (соответствующие ранги были восстановлены раньше). Под командованием этих военачальников формировались новые части: началась, в частности, реконструкция тех мотомеханизированных корпусов, которые были распущены несколькими годами ранее. Все это происходило, когда война уже была у порога.
Итак, что же представлял собой Советский Союз в то время, когда наступал час самого ужасного испытания? Экзамен на полях сражений, которому суждено было вот-вот начаться, сыграл слишком важную роль в формировании того облика СССР, какой известен нынешним поколениям, чтобы можно было исключить его из совокупного итога пройденного страной исторического пути. Поэтому 22 июня 1941 г. было своего рода водоразделом в развитии страны. В заключение напомним некоторые основные характерные особенности СССР того переломного момента, как они представляются взору наблюдателя.
Страна сильно отличалась от той, которая вступала в Первую мировую войну под обветшавшей властью царей. В 1941 г. ее территория вновь стала примерно такой же, какой была в дореволюционную эпоху, и уже немногим отличалась от той, какой стала после войны. Границы, правда, были несколько иными: они будут изменены впоследствии. Площадь же мало отличалась и от прошлой, и от будущей – 22,1 млн. кв. км. До сентября 1939 г. она равнялась 21,7 млн. кв. км; прирост произошел за счет недавних территориальных приобретений.
Весьма сложным выглядело политико-административное деление СССР. В него входило 16 государственных формирований первого ранга, или союзных республик: Российская (представляющая, в свою очередь, федеративное объединение), Украинская, Белорусская, Грузинская, Армянская, Азербайджанская, Казахская, Узбекская, Таджикская, Туркменская, Киргизская, Молдавская, Литовская, Латвийская, Эстонская и Карело-Финская, образованная на территориях, только что отторгнутых у Финляндии. Затем шли 20 автономных республик, из которых 16 – в РСФСР, 2 – в Грузии и по одной – в Узбекистане и Азербайджане. В стране было 105 областей и краев, подразделявшихся, в свою очередь, на 4007 районов. Некоторые из районов, населенные небольшими этническими группами, носили название национальных округов.
Подобная пестрота административного устройства не была, однако, свидетельством большой разнородности или раздробленности. Администрация повсеместно была единообразной и централизованной и основывалась на иерархической субординации каждого периферийного органа власти вышестоящему при сохранении каждым преимущественно исполнительных функций и ответственности за свою деятельность скорее перед центром, нежели перед теми выборными органами (Советами), представителями которых они теоретически являлись. Это относилось ко всем органам такого рода, вплоть до Верховного Совета, высшей законодательной ассамблеи СССР, которая собиралась лишь два-три раза в год на кратчайшие сессии обычно для того, чтобы единогласно одобрить решения и установки, уже принятые в ином месте. Подлинным костяком этого аппарата власти была партия с соответствующей иерархией комитетов и секретарей – истинный несущий каркас нового могущества Советского государства.
По оценке 1941 г., в стране насчитывалось 190 млн. человек, то есть примерно на 20 млн. больше, чем до революции. Прирост сверх 170 млн., зафиксированных переписью 1939 г., следует отнести за счет населения недавно присоединенных областей. Больше половины населения проживало на территории РСФСР. На втором по численности месте стояла Украина. Собственно русские составляли около половины всего советского населения (в 1939 г., до территориальных приобретений, – 58,4 %).
По сравнению с царской империей население было более однородным. Классовые и национальные различия были сильно сглажены. Это не значит, что определенные категории не пользовались привилегиями по сравнению с другими. Но не это было наиболее примечательным и характерным. Благодаря распространению образования, промышленному развитию, единообразию производственных укладов и форм правления различия между русским и киргизом, например, стали неизмеримо меньше, чем четверть века назад. То же можно сказать и о различиях между разными социальными слоями.
