Издавна мужчины оцениваются по своему общественному положению, роду занятий, социальным достижениям, а женщины – в системе семейно-родственных отношений. Общество, воспитывая мальчиков, поощряет независимое, уверенное поведение, ориентированное на достижение целей, а, воспитывая девочек, нацеливает их на удачное замужество и заботу об окружающих, как основную социальную планку. Как шутят американские феминистки: «В детстве мальчику говорят, что когда он вырастет, однажды сможет стать президентом, а девочке, что она сможет стать женой президента». Не зря ведь Жванецкий выдал незабвенную фразу: «Женщина должна: а) лежать б) тихо». Если она вдруг достигает в своей профессии завидных высот, мужчин это почему-то начинает раздражать. Ясное дело, вылезла за очерченные ей рамки «Kirche, Kueche, Kinder». У каждой женщины (и именно за это борются феминистки) должен быть выбор. Но осознанный, а не навязанный обществом. Кто-то хочет быть многодетной матерью, а кто-то преуспевающим менеджером.
Не спорю, в программах радикальных феминисток имеются перегибы. Именно они и вызывают у мужчин стойкое неприятие. Берлинский социолог Рольф Гиндорф пишет: «Основная проблема, пугающая немецких мужчин, – в том, что женщины все чаще предпочитают прокладывать свой путь в одиночестве. Сильный пол им нужен все больше как утеха или оплодотворитель». И это, действительно, так. Нередко в Западной Европе пары встречаются только по выходным, проводя вместе лишь отпуска. Женщины не хотят взваливать на себя домашние обязанности. Они предпочитают работать и жить отдельно, не обременяя себя хозяйственными проблемами. При опросе, проведенном университетом Трира, только пятьдесят два процента респонденток поставили счастливую семейную жизнь на первое место в своей шкале ценностей. Говорят, дурной пример заразителен. Способен ли он повлиять на поведение наших женщин-иммигранток? Вот что по этому поводу думают наши мужчины.
Вадим, 35 лет, Гизен
«Не думаю, что эта западная зараза коснется наших теток. „Советская женщина“ генетически иначе воспринимает мужчину. Он для нее – не равноправный партнер, как для немок, а – решение ее проблем. И, если мужик перестает их решать, то автоматически потеряет в глазах нашей землячки свою ценность. Если при этом еще и накладывается сексуальная слабость, низкий уровень развития и культуры, то коню понятно, что будет она с ним лишь до появления альтернативы. Но, только появится на горизонте какой-нибудь „настоящий мужчина“, желательно из коренных, наш мужичок тут же получит весь список его недостатков и оглашение приговора о невозможности дальнейшего совместного пребывания на одном квадратном километре. Лично я это уже проходил».
Яков, 47 лет, Берлин
«Нет, нашим дамочкам это не грозит. Не так воспитаны. Это немки перехватили у мужиков инициативу в выборе сексуальных партнеров, а наши никогда не станут себя активно предлагать. Они предпочитают „быть завоеванными“ и ждут активности от сильного пола. И это правильно. Лично меня приводят в ужас некоторые дамские объявления на страницах рубрик знакомств. Еще больший ужас вызывает их готовность тут же ехать к тебе в гости с ночевкой. Но таких, чокнутых, среди наших не так и много. Это – привилегия местных».
Олег, 29 лет, Бремен
«Если рядом с женщиной есть настоящий мужчина, ей и в голову не придет ерундой маяться. И очень хорошо, что женщина зависит от мужчины. Это создает предпосылки для возникновения глубоких связей между ними. Естественная обязанность женщины – быть хорошей женой и матерью, в то время как естественная обязанность мужчины – оберегать женщину и заботиться о ней. У местных эти связи напрочь разрушены, отсюда результат: тридцать процентов немцев – импотенты, а каждый третий хочет жениться на иностранке. Наши дамы потому и нравятся аборигенам, что те устали от гипертрофированной независимости соотечественниц, не желающих поступаться своей свободой, и ориентированных на поддержание исключительно партнерских отношений».
Филипп, 36 лет, Ганновер
«Феминизм немецких женщин отвратителен. Они все время борются за расширение прав: не умеют и не хотят готовить, отказываются рожать детей. А чего стоит внешний вид большинства из них! Тифозные стрижки, бесформенная одежда в стиле «унисекс», полное игнорирование косметики. Глядя на них, всегда вспоминаю анекдот:
« – Почему Германия дала миру так много философов?
– А ты немецких женщин видел?»
Борясь с природой, искореняя врожденную эротичность, феминистки теряют свои женское обаяние и привлекательность. Опасаюсь, что дурное влияние западных «эмансипе» коснется и наших баб. Тогда – все. Останется ориентироваться на азиаток».
Марк, 48 лет, Ольденбург
«Считаю феминизм вынужденной культурой. Феминистка – женщина, которой не повезло встретить хорошего мужчину. Вот она лезет на трибуну и орет: «Долой это подлое племя! Без них обойдемся!». А ведь феминизм – ни что иное, как операция по изменению… психологии. Считаю его второй по опасности болезнью человечества после коммунизма. Как коммунисты использовали в своих целях гнев «проклятьем заклейменных», так феминистки используют вполне понятный протест женщины против хама-начальника, лезущего ей под юбку или пьяницы-мужа. Результаты же обоих этих «-измов» катастрофические».
Как видим, наши мужчины категорически протестуют против феминизма, но уверены, что постсоветским женщинам, выросшим, в общем-то, в патриархальной стране, не грозит стать его приверженками. И где-то они правы.
Наши женщины с давних времен умели руководить мужчинами так, что последние этого даже не замечали. Они никогда не считали для себя оскорблением, придя с работы, погладить белье, приготовить обед, помыть посуду, позаниматься с детьми. Нашим мужчинам также не грозит дамский гнев за поданное пальто, пододвинутый стул, открытую дверь, оплаченный ужин в ресторане, подарок или цветы. Есть такая феминистская поговорка: «В год, когда немецкие женщины добились права спускаться в шахту, российские феминистки добились права в нее не спускаться».
Так что, наш, российский, феминизм не несет того зловещего смысла, который так пугает мужчин. Женщины из постсоветского пространства, называющие себя феминистками, это – не существа с нечесаными волосами и в драных джинсах. Как правило, это – независимые, самодостаточные личности, любящие окружающих, способные себя обеспечить, сделать карьеру, воспитать детей. Они не боятся ответственности, и их интересы все шире выходят за пределы семьи и дома. Их феминизм кратко сформулирован устами одной западной деятельницы: «Всякий раз, когда я не даю вытирать о себя ноги, меня называют феминисткой».
Феминистское движение шестидесятых-семидесятых годов оставило о себе столь яркий след в истории, что даже те, кто понятия не имеет о его идеях и задачах, уверены, что любое его проявление – отвратительно. Предрассудки в отношении феминизма настолько живучи, что для их преодоления потребуется жизнь нескольких поколений.
А пока о феминизме рассказывают анекдоты, сочиняют эпиграммы и цитируют афоризмы. Лично мне больше всего импонирует высказывание Мэрилин Монро: «Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире Женщиной».
Любить по-русски, или Наши на панели
По неофициальным данным, в Германии насчитывается около 500 тысяч проституток. Коренных немок из них не более трети. Остальные – гостьи из Восточной Европы. Какой процент от этого числа приходится на наших соотечественниц? Ответить на этот вопрос трудно, ибо какая-либо статистика здесь, как и в любом другом теневом бизнесе, отсутствует. И не только потому, что за фасадами домов терпимости и прочих подобных заведений, функционирующих под вывесками различных баров, кафе свиданий, клубов, варьете вращаются монбланы черного нала, а еще и потому, что значительная часть тружениц секс-фронта является птичками залетными, сезонными работницами, приезжающими в Германию «на гастроли». Жизненные обстоятельства, толкнувшие наших землячек в «интердевочки», у всех разные, но цель одна – за возможно более короткий срок заработать, как можно большую сумму денег, способную решить проблемы, оставленные дома. Но финансовые проблемы существуют не только на нашей фактической родине. Их хватает и здесь. А потому среди жриц любви немало русскоязычных женщин с видом на жительство и немецким гражданством.
