Стихи я начала писать поздно. «Подражание Ахматовой» с эпиграфом из её раннего стихотворения было вторым по счёту моим сочинением.
Подражание А. Ахматовой
И в тайную дружбу...
Походкою лёгкой вошла.
А. Ахматова
И в тайную дружбу вступила,
И в тёмные очи глядела.
По нимбу волос серебристых
Рукой осторожной прошлась.
И сердце моё трепетало –
Рука твоя властно и нежно
С моею рукою сошлась.
Москва, 1977
А далее – только ахматовские эпиграфы:
О, как весело мне думать,
Что тебя увижу я!
А. Ахматова
Первобытное, древнее чувство,
Оторвав от привычного быта,
Закружило меня, заметало
По дорогам дальним земным.
Только б мне к тебе прикоснуться,
Окунуться в твои объятья,
И испить твоего дыханья,
И в глаза твои заглянуть!
Всё оставлю и всё заброшу,
Всё забуду и переиначу!
Ничего мне теперь не нужно.
Только – ты – позови – меня!
Самарканд, 1981
* * *
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
А. Ахматова
Как глаза твои жадно глядели
В тёмно-серые очи мои!
Как легко мои руки взлетели
На тяжёлые плечи твои!
Но безрадостна и бескрыла
Эта встреча с тобой была.
И я с горечью уронила
Два измятых тобой крыла.
Самарканд, 1981
* * *
Вечерний и наклонный
Передо мною путь.
А. Ахматова
Если б те, кого встречала я на жизненных дорогах,
Мне бы просто улыбались иль махали бы рукой,
Я б, наверно, не грустила, я бы вовсе не вздыхала,
Стала б чаще улыбаться и весёлою была.
Если б те, кого учила я премудростям науки,
Мне хоть изредка звонили и справлялись о делах,
Я бы вовсе не грустила, может, даже не болела,
Я бы чаще улыбалась и здоровою была.
Если б тот, кого любила, позвонил мне в день рожденья,
Позвонил бы и здоровья от души мне пожелал,
Я бы сразу улыбнулась, я бы больше не сердилась,
Я б забыла все обиды. Мне бы легче стало жить.
Если б тот, кого рожала в муках, нянчила, растила,
Мне бы чаще улыбался, резких слов не говорил,
Я б не плакала ночами, днём бы тяжко не вздыхала,
Я бы тоже улыбалась и счастливою была.
Если б те, кого встречала…
Если б те, кого учила…
Если б тот, кого любила…
Если б тот, кто родился ´ …
Тех я больше не встречала.
Те меня давно забыли.
Тот уже ушёл из жизни.
А мой сын – всегда со мной.
Симферополь, 2012
И последнее моё стихотворение, так и названное:
Ахматовское
«Вечерний и наклонный
Передо мною путь».
Пора остановиться.
И время отдохнуть.
Те трудные дороги
Достойно я прошла.
Подведены итоги.
Завершены дела.
А сердце неустанно
Стучит в моей груди.
Как будто говорит мне:
«Живи, не уходи!»
Симферополь, 2013
Примерно в те же годы поэзия Анны Ахматовой начала входить в мой духовный мир и опосредованно – через стихи моего многолетнего корреспондента, русиста-филолога, доцента Андижанского педагогического института Израиля Моисеевича Ландсмана (родился 4 февраля 1926 года, скончался 9 марта 2007 года в Кливленде, США).
Он был прекрасным знатоком русской (и не только) поэзии XIX–XX веков, но особенно выделял А. Ахматову. Вот как он сам написал об этом в маленькой заметке «Несбывшаяся встреча. Из воспоминаний филолога», напечатанной в газете «Андижанская правда» от 29 августа 1987 года:
« С Анной Ахматовой я никогда не был знаком. Видел её однажды в Ташкенте, в годы войны. Она была с Н.Я. Мандельштам, женой Осипа Мандельштама.
Мои сокурсники, писавшие стихи, иногда обращались к Ахматовой за советом. Зое Тумановой, нашей студентке, она подарила фарфоровую вазочку для цветов.
После войны я учился в Ленинграде. Где-то рядом жила Ахматова, но мысль о встрече с ней казалась мне кощунством. В университет приезжали тогда многие поэты. Никогда не бывала Ахматова.
Общение с поэзией Ахматовой началось для меня ещё в годы войны и прошло через всю жизнь. Муза Ахматовой влекла меня в Ленинград. Это и предопределило разлуку с «ломтём чарджуйской дыны» и «розовым карликом» – гранатовым кустом.
После Ленинграда льняной косой и васильковыми глазами мелькнула Белоруссия, а потом – снова бирюза минаретов, будившая воспоминания о золотой адмиралтейской игле. В моих стихах, навеянных Ахматовой, воскресал призрачный город, омытый весной:
У Крюкова канала золотится
В голубизне весенней колокольня,
И голуби воркуют у решётки
Никольского собора о любви.
А над водой бордюром изумрудным
Висят зазеленевшие деревья,
И посвежевшие дома глядятся
В серебряно-заманчивую глубь.
Четыре года спустя я поехал на Комаровское кладбище. Увидел огромный железный крест, нахмуренные ели, алую гвоздику и белый мраморный профиль поэтессы.
Так «сбылась» несбывшаяся встреча ».
Мы с И.М. Ландсманом были знакомы заочно с 1969 года (среди откликов на мою кандидатскую диcсертацию был и его отзыв), но встретились впервые в Самарканде в 1978-м, на очередной научной конференции. И с того дня началась наша переписка, которая длилась около 20 лет. И почти в каждом письме были адресованные мне стихи. В них встречались цитаты, реминисценции, аллюзии из разных произведений Ахматовой, некоторые – в качестве эпиграфов (выделены курсивом):
…И горжусь я обретённой Музою
На холмах гранатовой земли .
И придёт ахматовская нежность
Погасить горючую печаль.
Вот целиком одно из его стихотворений:
* * *
И снова осень валит Тамерланом....
А. Ахматова
Ахматовой предсказанная осень
На древней Тамерлановой земле.
И золотые в чёрных кольцах осы,
И город весь в сентябрьском тепле,
И бирюза воспетых минаретов,
«Сияние неутолённых глаз...»
И рядом в розах алых Сад Поэтов,
Где я в ту осень встретил Вас.
Андижан, 1980
Позже присланные мне стихи И.М. Ландсман сам объединил в цикл и назвал его «Тамерланова осень» («И снова осень валит Тамерланом» – первая строка стихотворения, написанного в Фонтанном Доме в 1947 году, с посвящением Б.П. – Борису Пастернаку).
В июне 1989 года в Ферганской области Узбекской ССР произошли массовые столкновения между узбеками и месхетинскими турками, известные как «ферганские события». Угрозы со стороны узбеков раздавались и в адрес евреев. Так И.М. Ландсман оказался в США, в г. Кливленде, где уже давно жила его сестра. Я же в конце 1990 года была приглашена ректором Симферопольского государственного университета на должность профессора кафедры русского языка. А вскоре – развал Советского Союза, галопирующая инфляция, нищета и т.п. Было не до писем. И когда через несколько лет я попыталась возобновить связи с коллегами, моё письмо, адресованное И.М. Ландсману, вернулось с пометой: Адресат выбыл .
Прошло ещё несколько лет. И вот в октябре 1997 года я получила посланный мне с оказией пакет из Кливленда, в котором был сборник стихов И.М. Ландсмана. Во вложенном в сборник письме было и последнее адресованное мне стихотворение, в котором есть две цитаты из Ахматовой:
За океаном Ваш портрет
Теперь в моём иконостасе.
Он светом памяти согрет,
