И только земляк Ельцина, секретарь парткома Свердловского машиностроительного завода имени Калинина В. Волков счел своим долгом вступиться за Бориса Николаевича:
— Да, Ельцин очень трудный человек, у него тяжелый характер; он, может быть, даже жестокий человек. Но этот руководитель, работая в свердловской областной партийной организации, очень многое сделал для авторитета партийного работника и партии, был человеком, у которого слово не расходилось с делом. Поэтому и сегодня у него остается высокий авторитет у простых людей... Я не согласен с заявлением товарища Лигачева и насчет карточек. Того, как было с продуктами при Ельцине, к сожалению, сегодня нет. Наша область занимает третье место (может, ошибусь, конечно, но где-то третье место) в России по объему производства промышленной продукции. А население сельское пропорционально у нас очень маленькое по сравнению с другими областями... Еще раз хочу сказать (и думаю, что меня поддержат члены свердловской делегации), что Ельцин очень много сделал для Свердловской области и сегодня авторитет его очень высок...
Волна злых выступлений сильно подействовала на Ельцина, вывела его из равновесия, ему стало плохо. Его отвели к врачу, сделали ему укол. Он все-таки досидел до конца заседания. Домой он вернулся усталый и расстроенный. Ельцину казалось, что он проиграл, что его облили грязью на глазах всей страны и ему не отмыться. А потом вдруг со всей страны пошли письма в его поддержку.
МОСКВА ГОЛОСУЕТ ЗА ЕЛЬЦИНА
На март 1989 года были назначены выборы народных депутатов СССР. По новому закону высшей властью в стране наделялся съезд народных депутатов, который из своих рядов избирал постоянно работающий Верховный Совет. Таким образом, в стране впервые с 1917 года должен был появиться профессиональный парламент.
Друзья пытались отговорить Ельцина, когда встал вопрос, не баллотироваться ли ему в депутаты. Предупреждали, что его зальют потоками грязи, не отмоешься. А если его и выберут в депутаты, то по закону ему придется уйти с работы. Он перестанет быть министром, а кем станет? Ни один министр от своей должности ради депутатского мандата еще не отказывался.
Но он чувствовал, что это его путь, что люди его обязательно поддержат и он станет политиком, не зависящим от расположения начальства. Ни в правительстве, ни в партии ему наверх хода не было — Горбачев не пустит. А тут открывалась новая стезя.
Кандидатом в депутаты Ельцина выдвинули чуть ли не в двухстах округах по всей стране. Его поддерживали очень крупные предприятия. Но этого было недостаточно.
Закон составили так, что все зависело от окружного предвыборного собрания, которое решало, кого из кандидатов в депутаты официально зарегистрировать. Эти собрания старались под тем или иным предлогом отвергнуть те кандидатуры, которые не были поддержаны партийными органами. Главная задача состояла в том, чтобы проскочить окружное собрание и добиться официальной регистрации.
Борис Николаевич хотел обязательно стать депутатом от всей Москвы, то есть баллотироваться в самом большом в стране национально-территориальном округе номер 1. Почему? Он не мог забыть слова Горбачева на ноябрьском пленуме:
— Вас, Борис Николаевич, москвичи отвергли...
Ельцин сильно рисковал. А вдруг москвичи и в самом деле не проголосуют за бывшего первого секретаря? Партийные работники не в чести. И многие коллективы в Москве и в самом деле сомневались насчет Ельцина. Он не слишком нравился либеральной московской интеллигенции.
Конечно, на Урале его бы избрали в любом случае, но победа там не была бы такой громкой, какая позарез была нужна ему, чтобы начать новую политическую карьеру и показать всем, на что он способен. Аппарат как мог пытался ему помешать.
В марте пленум ЦК выбирал народных депутатов от КПСС — «красную сотню». В первый же день член ЦК и Герой Социалистического Труда В.П. Тихомиров, токарь-инструментальщик Московского завода имени Владимира Ильича, вдруг произнес речь против Ельцина. Тихомиров сказал, что член ЦК Ельцин, выступая на митингах, клевещет на партию и советскую власть. Допустимо ли это?
Ельцин тут же попросил слово и все обвинения отверг, сказал, что его предвыборная программа не противоречит программе партии. Казалось, что на этом все закончилось.
Но на следующий день в президиум пришли записки — от первых секретарей Одесского и Запорожского обкомов с требованием все же дать политическую оценку выступлениям Ельцина. Оба секретаря прежде работали у Лигачева в отделе оргпартработы, и стало ясно, кто все это организовал.
Тут же родилось предложение продлить работу пленума еще на один день и рассмотреть персональное дело Ельцина. Но более разумные люди в политбюро эту идею отвергли. Горбачев предложил создать комиссию, чтобы она разобралась и доложила свои выводы следующему пленуму. В комиссию включили секретарей ЦК Вадима Медведева и Георгия Разумовского, председателя Комитета партийного контроля Бориса Пуго...
Обернулась эта затея против тех, кто ее организовал. Ельцин сразу рассказал о том, что произошло, на митинге. Как заметил его помощник Суханов, «чем больше его били, тем ближе он становился своим потенциальным избирателям».
Вадим Медведев вспоминает:
«Выступление Тихомирова не было поддержано в трудовых коллективах и партийных организациях Москвы, даже на его родном предприятии. Сам он оказался в трудном положении, встречая повсюду реакцию отторжения.
За всю эту некрасивую, неприятную историю несут ответственность те, кто ее инспирировал и организовывал. Мы не стали выяснять, кто' именно. Но для меня, например, тут неясностей не было — сама логика событий давала ответ на вопрос. А результат? Новое обсуждение Ельцина на пленуме, создание комиссии поддерживали вокруг него ореол преследуемого, но несгибаемого бойца, способствовали нагнетанию настроений недоверия и критики в адрес ЦК».
Комиссия ознакомилась с предвыборными выступлениями Ельцина и пришла к выводу, что эти выступления в целом не противоречат предвыборному обращению партии, ее политической линии. Медведев отдал заключение Горбачеву, тот прочитал и вернул Вадиму Андреевичу.
Больше к этому никто не обращался. Не до того стало...
На окружном собрании по выдвижению кандидатов в Колонном зале Дома союзов предполагалось провалить Ельцина и выдвинуть двух кандидатов — генерального директора автомобильного завода имени Лихачева Евгения Бракова и космонавта Георгия Гречко.
В зале собралось восемьсот человек, были заготовлены неприятные для Ельцина вопросы относительно тех привилегий, которыми он сам пользуется. Но Борис Николаевич не стал ждать, когда их зададут, а сам заговорил и почему он ушел из горкома, и о привилегиях. Гречко демонстративно снял свою кандидатуру, и Ельцин получил больше половины голосов.
Теперь он мог официально вести предвыборную кампанию, хотя никто еще толком не знал, как это следует делать.
Все было внове — как проводить встречи с избирателями? Где напечатать предвыборные листовки? Как их распространять? Поговорить с кандидатом в депутаты желали самые разные люди. Приходилось учиться быть убедительным и отвечать на каверзные и злобные вопросы.
Но для многих людей он уже был кумиром. Им восторгались. На встречи с ним собирались тысячи людей, приезжали из других городов. Они встречали его аплодисментами, скандировали: «Ельцин! Ельцин!» Вокруг него образовалась небольшая команда — его помощник Лев Суханов, бывший телохранитель Александр Коржаков, которого уволили из КГБ за то, что он продолжал поддерживать отношения с Ельциным.
Первым доверенным лицом Ельцина стал Александр Музыкантский, будущий вице-премьер правительства Москвы, товарищ Суханова по научно-исследовательскому институту «Проектсталь-конструкция». Приходили люди и говорили, что хотят помогать Ельцину. И помогали.
На борьбу с Ельциным был мобилизован весь партийный аппарат города. Горбачеву был известен каждый шаг Ельцина, за которым следил КГБ.
26 марта 1989 года в день голосования большое количество журналистов сопровождало семью Ельцина на избирательный участок в районный дом пионеров.
За Ельцина проголосовало 89,6 процента москвичей — это был тяжелый удар по партийному руководству.
Он написал заявление главе правительства Николаю Рыжкову с просьбой освободить его от обязанностей министра.
Через день после выборов, 28 марта, заседало политбюро. Настроение было мрачным. Партийный аппарат пытался провалить Ельцина на выборах и провалился сам. Народ проголосовал против власти, против партийных секретарей, крупных военных, чиновников.
После выборов немало руководителей партийных комитетов, которым избиратели выразили недоверие, жаловались принародно: проиграли потому, что «людей настраивают против партии и аппарата».
