Объявленный в январе 1863 года первый за семь лет рекрутский набор послужил сигналом к польскому мятежу. Этот последний вызвал резкий конфликт с Англией, Францией и Австрией – и в предвидении войны армия была приведена на военное положение.
Было образовано 19 новых дивизий – с 22-й по 40-ю. Запасные батальоны пехотных полков составили резервные полки соответственных пехотных полков, уже осенью получили собственные наименования. В 22-й дивизии полки образованы из финляндских линейных батальонов. Прежние 23-я и 24-я дивизии (на Оренбургской линии и в Сибири) упразднены, и новые дивизии этого номера образованы в Санкт-Петербургском округе. Большинству из новообразованных полков (65 из 76) пожалованы по наследству георгиевские знамена, и всем даны знаки отличия и старшинство полков, из коих они были развернуты, либо упраздненных в 1833 году егерских. К 1 января 1864 года в армии считалось 1 137000 человек. Гвардейские и гренадерские полки были тоже приведены в 3-батальонный состав, и сформированы крепостные войска:
8 полков крепостной пехоты. Крепостная артиллерия сведена в 5 батальонов и 19 отдельных рот. Все пехотные и кавалерийские полки получили нумерацию.
В 1864 году была произведена частичная демобилизация, но все новосформированные пехотные дивизии оставлены, и вооруженные силы России составили 31 700 офицеров и 905000 нижних чинов. Численность их затем еще более сократилась благодаря сравнительно слабым наборам, интенсивным увольнениям в запас и сокращению в 1868 году срока службы с 12 на 10 лет. В 1870 году уже было всего 24 800 офицеров и 683000 нижних чина. С 1871 года стали производиться сильные (по 130–150 тысяч) наборы – и уже в 1871 году в армии было 734000 нижних чинов.
Шестидесятые годы ознаменовались еще другой реформой – военно-учебной.
Воспитанный в частном пансионе, не имевший солдатского сердца, Милютин видел в военно-учебном деле лишь одну сторону – образовательную. Но он прошел мимо другой, главной, стороны – воспитательной, совершенно ее не заметив. Он думал, что штатский гувернер вполне заменит офицера-воспитателя, и не понимал всей важности быть смолоду и всей душой в строю.
В 1863 году последовал полный разгром кадетских корпусов. Из 17 оставлено 2 – Пажеский и Финляндский. Остальные преобразованы: 12 – в военные гимназии, а 3 – в пехотные военные училища – Павловское, Константиновское в Петербурге и Александровское в Москве. В эти военные училища были соединены специальные классы упраздненных корпусов. Военные гимназии были заведениями с чисто гражданским укладом жизни: в них отменены строевые занятия, роты названы возрастами, упразднены звания фельдфебелей и вице-унтер-офицеров. Офицеры-воспитатели в значительной степени заменены штатскими.
Милютин показал себя в этой неудачной реформе плохим психологом. В прекрасных николаевских корпусах (где один воспитатель приходился на трех кадет) учили не многим хуже, а воспитывали гораздо лучше, чем в гражданских учебных заведениях. Из них выходили цельные натуры, твердые характеры, горячие сердца с ясным, твердым и трезвым взглядом на жизнь и службу. В эпоху разложения общества, какой явились 60-е и 70-е годы, ими, старыми корпусами с их славными традициями, надо было особенно дорожить. В корпусах воинский дух развивался смолоду. В военных гимназиях же штатские воспитатели стали развивать в питомцах тягу в университет. Те же, кто попадал в училища, представляли совершенно сырой, необученный материал. От всего этого армия только проигрывала.
Военные училища покрывали своими выпусками немногим более трети ежегодной потребности армии в офицерах. Большую часть офицерского состава давали производства из юнкеров, наименованных Милютиным вольноопределяющимися. Звание юнкера с 1864 года было присвоено исключительно воспитанникам военных и юнкерских училищ. В гвардейских и кавказских полках, хранителях духа и традиций, еще в 80-х годах вольноопределяющихся продолжали называть юнкерами. Юнкера эти, по определению просвещенного нашего военного министра, коснели в невежестве, не получив никакого воспитания. Поэтому с 1864 года для их подготовки стали учреждаться окружные юнкерские училища при штабах округов с годичным курсом, выпускавшие в армию прапорщиков, тогда как военные училища с двухлетним курсом выпускали подпоручиков. Питомцы этих юнкерских училищ главная масса строевого армейского офицерства – по службе, как правило, далеко не шли. Юнкерские училища комплектовались как вольноопределяющимися, так и воспитанниками военных прогимназий с 4-классным курсом. Всего было учреждено 16 юнкерских училищ (11 пехотных, 2 кавалерийских, 2 смешанных и 1 казачье). Артиллерия и инженерные войска пополнялись исключительно из училищ.
В артиллерийских и инженерных училищах курс был трехлетний. Офицеры-артиллеристы инженерных войск имели за ученость оклады на чин выше сравнительно с офицерами пехоты и конницы. Ученый кант в специальных войсках (а не только в училищах) был алым и носился на воротниках. Оклады были лишь в 1900 году сравнены.
Военная академия, наименованная в 1856 году в память своего основателя Николаевской академией Генерального штаба, получила ряд преимуществ. В этом направлений особенно многое сделали генерал-адъютант Ростовцев – один из главных деятелей реформ Царя-Освободителя – и дежурный генерал штаба армии Герштенцвейг. В академию разрешено принимать неограниченное количество слушателей, должности адъютантов в войсковых и окружных штабах и управлениях были предоставлены исключительно офицерам Генерального штаба.
Сам Главный штаб, однако, был поставлен Милютиным в полнейшую подчиненность Военному министерству, превращен в один из министерских канцелярских столов. Мы можем видеть огромную разницу между германским Большим Генеральным штабом и нашим Генеральным штабом. Германский реформатор Мольтке проводил реформу с точки зрения начальника Генерального штаба. Русский реформатор Милютин – с точки зрения военного министра. Отсюда независимое и с уклоном в сторону войск положение Генерального штаба в Германии, зависимое и с уклоном в сторону канцелярии положение такового в России.
В 1868 году Милютиным было составлено новое Положение о полевом управлении войск, заменившее старое, централизаторское Положение 1846 года. Оно поражает своим бюрократическим духом, преобладанием канцелярского элемента над собственно штабным и штабного над строевым. За все время существования русской армии здесь в первый раз ни словом не упомянуто о монархе. Зато с избытком упомянуто о министре: весь полевой штаб Действующей армии есть не что иное, как исполнительный орган Военного министерства – и все Положение клонится к тому, чтобы главнокомандующим был назначен военный министр. Те же идеи будет проводить впоследствии и генерал Сухомлинов[166].
Самая война ведется, согласно Положению, импровизированными каждый раз для данной цели отрядами. Если все наши Положения характеризовать лапидарными определениями, то к милютинскому подойдет определение канцелярско-отрядного. Бюрократическое управление войсками, импровизационное вождение войск. Все это дало Эски-Загру и три Плевны…
* * *
Венцом всех реформ явилось введение 1 января 1874 года всесословной воинской повинности. Почва для этой реформы была подготовлена уже давно – с 19 февраля 1861 года ничто ей не препятствовало, но наше военное ведомство не торопилось с ее введением. Война 1870–1871 годов – победы вооруженного и организованного германского народа над полупрофессиональной армией ветеранов Второй империи и необученным ополчением юнЪй Третьей республики – заставили серьезно взяться за проведение этого насущного мероприятия. Слово повинность, к сожалению, сохранилось и в новом Уставе, согласно которому военнообязанным являлся каждый русскоподданный, достигавший 21 года. Повинность вообще означает обязанность и притом неприятную (вексельное: повинен я заплатить). Оно не могло годиться в эпоху, когда понятие солдат стало именем общим и знаменитым. Общий срок службы определен в 15 лет: 6 – в строю, 9 – в запасе (на 36-м году жизни запасной увольнялся, таким образом, вчистую).
Устав о всеобщей воинской повинности предусматривал самые широкие льготы по семейному положению. Половина военнообязанных, подходивших под эти льготы, вообще сбрасывалась со счетов. Явке в воинские присутствия подлежала лишь другая половина, из коей в войска назначалось опять-таки менее половины, причем благодаря системе жеребьевки, под знамена далеко не всегда попадал физически лучший элемент. При этой системе обширные человеческие ресурсы России за сорок лет – с 1874-го по 1914 год – были использованы ниже посредственного. Военное ведомство оказалось не в состоянии их утилизировать, произвести их надлежащий отбор.
Исследователя этого Устава не может не поразить огромный размер льгот по образованию. Введя эти льготы, Милютин преследовал цель содействовать народному образованию – цель, конечно, благую. Однако при этой системе наиболее ценный в интеллектуальном отношении элемент хуже всего был использован (вольноопределяющиеся I разряда служили всего 6 месяцев – ясно, что из них могли получиться лишь посредственные прапорщики запаса).
