Когда отчет комиссии в конце концов (7 июля 1937 года) появился, там четко констатировалось, что, «поскольку прочный мир и порядок невозможны в рамках единого государства, следует взять курс на создание двух отдельных государств». Карта прилагалась: евреям было предложено забрать примерно пятую часть мандатной территории, а их оппонентам — все прочее, после чего присоединиться к Трансиордании. Кое-какие стратегически вкусные клочки земли, а также города в еврейской части, где обитали и арабы (примерно четверть миллиона душ), предлагалось временно оставить под британским управлением, а затем «разменять население», отселив арабов в большое арабское государство, а с арабских территорий забрав всех евреев. Реакция заинтересованных сторон последовала сразу: лидеры ишува ответили мгновенным «да», ВАК столь же мгновенным «нет». Это резко противоречило объявленному лордом Уильямом принципу «разумной справедливости», однако никого не удивило: как и предупреждали знавшие местные нравы британские чиновники, было «бесполезно надеяться, что арабское население Галилеи когда-либо примирится с подобным проектом… общее чувство таково, что они были преданы и что их заставят покинуть их землю и сгинуть в какой-то неизвестной пустыне». И дело было даже не в претензиях на тему «евреям отдали лучшие земли». Во-первых, земли были хотя и, в самом деле, лучшие, но сделали их таковыми евреи, осушив болота, а во-вторых, в таких ситуациях всем всегда кажется, что они в проигрыше. Все было куда тяжелее: сионисты уже полностью воспринимались как чужаки, и на всю катушку работало коллективное подсознательное, диктующее принцип «или-или». Это, сами знаете, напрочь исключает всякие компромиссы. Даже если кому-то кажется, что дело можно решить полюбовно, а приемлемый для всех выход очевиден.
В итоге с трудом достигнутое спокойствие оказалось всего лишь краткой передышкой — в середине 1937 года начались покушения на английских чиновников, и все пошло по новой. ВАК, разумеется, после первого же выстрела заявил, что ни сном, ни духом, и осудил «пагубное насилие», а сам муфтий призвал к спокойствию и сдержанности. Тем не менее у англичан была информация о том, что лидеры арабов все же причастны к обострению, и когда она подтвердилась данными разведки, в октябре власти мандата объявили «национальные комитеты» всех уровней вне закона, сместили аль-Хусейни, который начал уже публично выступать в поддержку Гитлера, с поста главы ВМС. А затем и провели аресты, выслав ведущих арабских лидеров куда подальше. Сбежать (в Ливан) удалось, да и то с немалым трудом, только муфтию — и события потеряли всякое подобие порядка. Это были уже не беспорядки, а настоящая война. Если в городах еще сохранялось хоть какое-то подобие покоя, то сельская местность полыхала. Откуда ни возьмись, появились сперва десятки, а потом и сотни мелких (в среднем, в основном, по 10–15 бойцов, а общее число «активистов» историки определяют кто в 3 тысячи, а кто и в 8 тысяч) отрядов. Сражались они на свой страх и риск, а подчинялись только своим курбаши (все попытки муфтия, сидящего в Дамаске, как-то организовать единый центр восстания, провалились), и фактически все воевали со всеми. В такой ситуации «сдержанность» себя уже не оправдывала. «Хагана» получила приказ активизировать действия, после чего были созданы т. н. «полевые роты», подчинявшиеся, в отличие от отрядов самообороны, непосредственно Еврейскому Агентству и способные не только обороняться, но и атаковать. Появился и прототип спецназа — «части особого назначения» — для оперативного реагирования на враждебные вылазки, а параллельно выполнявшие функции военной контрразведки; эти части подчинялись даже не Центру, а лично главе ишува, Давиду Бен-Гуриону.
Англичане обо всем этом, конечно, знали и не были рады (формально они вообще не признавали права «Хаганы» на существование), однако в конкретной ситуации были рады любой поддержке и на многое закрывали глаза. Более того, высока вероятность (хотя документов по сей день не найдено), что не без их помощи возник и еще один «спецназ» — «Воины Ночи», — созданный британским офицером Уордом Уингейтом, симпатизировавшим идеям сионизма. Как бы то ни было, руководство Еврейского Агентства координировало действия с властями и нареканий не вызывало. А вот «ревизионисты» из «Иргуна» вели себя совершенно иначе. Они давно уже стояли на низком старте, и когда обстановка взорвалась по новой, бросились в бой, ни с кем не советуясь и едва ли не с восторгом. Причем, далеко не просто «в бой». Дело в том, что арабские бунтовщики были, мягко говоря, не ангелами и слабо придерживались Гаагских конвенций. Излюбленным их методом были засады на дорогах, стрельба по пассажирским автобусам и по окраинам кибуцев, убийства одиноких путников, вне зависимости от пола, возраста и наличия оружия, — и лидеры «Иргун» пришли к выводу, что действовать надо теми же методами. Даже круче, потому что стрельбой на трассах дело не ограничилось: в ход, впервые за все время противостояния, пошли бомбы — по технологии македонских боевиков из ВМРО. На рынках, в кафе и так далее. Объяснение было простое и даже логичное: мы, дескать, взрываем гражданских арабов только в ответ на целенаправленные убийства гражданских евреев, и это была чистая правда — взрывы осуществлялись только как «акции возмездия». И тем не менее были шокированы все. Еврейское Агентство и большинство ишува резко осудило «террористов», англичане, поймав нескольких, повесили их (я об этом уже поминал) на общих основаниях с арабскими убийцами. Но процесс уже пошел. Боевики-арабы, в свою очередь, быстро освоили науку изготовления динамита, а взаимная неприязнь сменилась ненавистью.
Тем временем конфигурация конфликта становилась все причудливее. Евреи стояли на стороне англичан. Но на той же стороне оказались и многие арабские деревни, ополчения которых тоже дрались с повстанцами, быстро скатившимися к обычному криминалу (неизбежное следствие «атаманщины», очень похожей на украинскую периода Гражданской войны). Логикой событий эти ополчения поддерживали вполне дружеские контакты с еврейской самообороной. Еще более обостряло ситуацию традиционное противостояние кланов. Род Нашашиби не без оснований воспринял события как стремление рода Аль-Хусейни вернуть себе влияние, утраченное после ухода турок, и тоже выступил в поддержку британских властей, создав собственные «отряды мира», — после чего «нейтральных» на территории не осталось, а тем, кто не хотел драться, пришлось бежать, куда глаза глядят. По подсчетам историков, достаточно критически относящихся к Израилю, типа Бенни Морриса, из Палестины в это время уехало более 30 тысяч арабов, в основном солидные горожане, которым было что терять, а в целом «сами повстанцы убили намного больше арабов, чем британские или еврейские силы». Неудивительно, что и «отряды мира» действовали в тесном контакте с отрядами ишува, причем военное сотрудничество зашло так далеко, что в какой-то момент лидеры рода Нашашиби даже предложили Еврейскому Агентству, раздавив сторонников Аль-Хусейни (это было делом решенным), объединиться и совместными усилиями вытеснить из Палестины англичан, а затем создать общее «дружественное государство». Крупнейший палестинский историк Хасан Канафани полагает, что это предложение было сделано абсолютно серьезно и даже сожалеет о том, что сионисты его не приняли, однако они и не могли его принять: согласно символу их веры, им нужно было не общее государство, а пусть сильно меньшее, но зато свое. К тому же, несмотря на все мантры о «новом народе», еврейские поселенцы считали себя «частью просвещенной Европы в дебрях Азии» и не собрались порывать с Великобританией. В конечном итоге, к началу 1939 года совместными силами мятеж был в целом усмирен. Большинство повстанческих отрядов, выродившихся к тому времени в бандформирования, были уничтожены, остальные вытеснены за Иордан, и там частично перебиты, частично разоружены «Арабским Легионом» эмира Абдаллы, а к сентябрю все и вовсе сошло на нет.
Однако умолкло только оружие, и мало кто сомневался, что не навсегда. Формальное усмирение территории, по сути, не принесло Лондону покоя. Начиналась Большая Война, значение Суэцкого канала, и без того колоссальное, возрастало многократно, а симпатии местного населения по итогам событий были отнюдь не на стороне Лондона, — в первую очередь, из-за евреев (что британцы рано или поздно уйдут, лидеры арабов понимали, а вот насчет евреев все было иначе). По большому счету, в полной мере лояльными Великобритании оставались только тесно связанные с ней самые-самые высшие элиты, а вот народ помельче, от интеллектуалов до крестьян, симпатизировал немцам, которые англичан не боятся, а евреев, о чем знали все, гоняют как сидоровых коз. Откровенно говоря, упрекнуть их за это сложно — в конце концов, враг моего врага мой друг. Такие настроения были и в Египте, и в Сирии, и в Ираке, где чуть позже, в 1941-м, даже пришли к власти сторонники нацистов, после чего случилась очень тяжелая война, обошедшаяся англичанам весьма дорого (кстати, активное участие в ней принял и Амин Аль-Хусейни, после поражения бежавший в Берлин). Причем, офицерский корпус сочувствовал немцам, не особенно симпатий и скрывая. Рисковать никому не хотелось. Следовательно, нужно было идти на уступки арабам, благо, евреям с подводной лодки все равно деться было некуда. Поэтому, смачно хлестнув кнутом, сэры и пэры извлекли из загашника пряник. Сперва — еще в конце 1937, когда бунты были в самом разгаре, — заявив, что рекомендации комиссии Пиля действительно отдают евреям чересчур много земли, а затем — почти год спустя — предложив сионистам создать совсем крошечное, 60 на 11 квадратов, «государство». От такого предложения наотрез отказались даже предельно сговорчивые лидеры ишува. Понять их можно: такая полянка просто не смогла бы принимать эмигрантов, а именно в собирании евреев заключался символ их веры. Британцы на отказ ответили, что в таком случае о разделе вообще речи быть не может по «ряду очень важных и серьезных причин». Что-то решать, тем не менее, было необходимо, и еще через год, в разгар «странной войны» (декабрь 1939), в Лондоне состоялся «всеобщий саммит» с участием всех сторон, задействованных в сюжете, — арабских монархов, руководителей Еврейского Агентства и даже специально привезенных из мест ссылки лидеров ВАК (кроме муфтия Аль-Хусейни, однозначного врага Британии).
